Охота за «Большим Арбузом»

Глава 2

Силин, март 2018, Нью-Йорк

– Вы хотели меня видеть, миссис Де Вард? – Генри Силин, мужчина лет сорока, невысокий, с ранними залысинами и пронзительными серыми глазами чуть навыкате, был вежлив и предупредителен.

– Садись, Генри. Что будешь пить: виски, пиво, сок?

– Сок, если можно, апельсиновый.

– Так и думала, – улыбнулась его собеседница Настасья Де Вард, высокая, сухопарая леди – ухоженная, в дорогих серьгах и браслетах, с безупречной причёской и манерами. Её преклонный возраст выдавали разве что пигментные пятна на коже запястий да морщины вокруг глаз.

Им подали напитки, ему – высокий стакан с соком, ей – маленькую рюмку русской водки.

– Как ваш бизнес, мой друг? – спросила Настасья. – Конечно, это моветон по американским понятиям спрашивать о делах и тем более ждать правдивого ответа. Но мы же с вами практически русские, не так ли?

– Разумеется, миссис Де Вард.

– Тогда говорим по-русски и без этих формальностей. Можешь называть меня по имени, или как раньше, тётушкой.

– Прекрасно, тётушка, тогда я весь внимание! – на безукоризненном русском ответил её собеседник. – Только уж и вы называйте меня по-русски, Геннадием!

– Хорошо, Гена, – тётушка лихо выпила свою рюмку, пожевала кусочек чёрного хлеба, – я позвала тебя не просто потрепаться по-родственному. Есть одно дело. Как ты знаешь, я унаследовала от моего Якоба огромное состояние, доходный бизнес, который приносит мне большую прибыль. Я совершенно не разбираюсь, что там происходит, этим занимается управляющий, нанятый ещё Якобом, когда муж стал не в состоянии полностью контролировать своё дело.

Генри, или Геннадий кивнул и устроился в кресле поудобнее.

– Ты также знаешь, что у нас нет общих детей и по завещанию я являюсь лишь распорядительницей капитала. После моей смерти всё унаследуют сыновья мужа от предыдущего брака. Это порядочные люди с хорошим доходом, и они не желают моей преждевременной смерти. Я не ограничена в своих личных тратах, но не имею права ни обеспечивать родственников или друзей, ни завещать им что-либо, кроме каких-нибудь малоценных пустяков.

Когда мы договаривались с Якобом об этих условиях, я ещё не знала о твоём существовании, поэтому легко согласилась на них. Теперь я хочу частично исправить эту ситуацию. Ты знаешь, что в Москве оставалась моя сестра Наталья.

Мы увиделись с ней после моего отъезда из России только в 2011-м. Сначала был железный занавес – я приехать и даже написать не могла, потом буйные девяностые, тогда я просто опасалась. Кроме того, мы были в ссоре: она посчитала предательством моё замужество и отъезд менее чем через год после смерти Гоши, с которым я была помолвлена.

Мы общались по почте, письма были сухими и редкими. Наконец я решилась и приехала в Москву. Мне показалось, что Наташа была рада, во всяком случае, мы поговорили очень хорошо.

В последний вечер перед моим отъездом она неожиданно разоткровенничалась. Рассказала о том, что за день до смерти Гоша оставил у неё некий конверт и попросил его сохранить. Там была какая-то банкнота из его коллекции.

Я, помня все эти допросы о редкой банкноте, которыми нас терзал КГБ, поняла, что это и есть тот таинственный подлинник, спрятанный Гошей от всех. «Почему же ты не сказала о нём следователям?» – возмутилась я. «Потому что Гоша велел хранить её у себя и никому не отдавать», – ответила она. Потом стала говорить о каком-то шифре, который кто-то должен разгадать, а затем снова обрушилась на меня с обвинениями. Мы поссорились очень крепко, с тех пор не писали друг другу, не разговаривали по телефону, и я даже не знаю, как она сейчас.

Впрочем, это лирика. Для тебя главная информация заключается в том, что у неё хранится редчайшая банкнота «Большой Арбуз», она стоит миллионы. Я дам тебе адрес сестры, передам от меня подарок и привет. Твоя задача напроситься в гости, не на пять минут, а посидеть за чаем, поговорить, очаровать. Лучше всего, войди к ней в доверие как любитель шифров и криптограмм, она немного помешана на этом. Покопайся в Интернете, поизучай эти вопросы, найди с ней общий язык, а потом уж пробуй добыть банкноту.

Она немного… как это поточнее сказать…задвинута на шифрах и памяти о Гоше. Я так поняла, будто он сказал ей что-то о том, что ценную банкноту можно подарить лишь тому, кто разгадает их Абсолютный шифр. Мне кажется, Наташа понимает, что ей осталось недолго и будет искать того, кто сможет это сделать.

– И вы думаете, что у меня получится? – Гена усмехнулся.

– Получится! – отрубила Настасья. – Ты умный, толковый, голова у тебя работает как надо. Да и что такого особенного могли придумать дети в далёком 1960-м году? Подготовься как следует, поройся в Интернете, пообщайся на форумах. Тебе это будет по плечу!

И ещё. Там есть некий Михаил Тихомиров, друг моего Гоши. Каким-то образом он что-то подозревает и крутится возле Наташи. Во всяком случае, так было раньше. Скользкий тип, честно говоря.

Я знаю, что ты сейчас едешь в Москву, вы ухитряетесь вести какие-то дела с Россией, несмотря на санкции. Вот и займись в свободное время. Шансов не так много, но это всё, что я могу для тебя сделать!

Глава 3

Лопатин, сентябрь, 1995

– Помру я скоро, Олежка! Чувствую, пришло время.

– Да ладно, пап, ты у нас ещё ого-го!

– Ша, не спорь, я лучше знаю!

Отец и сын сидели на лавочке в парке ведомственного госпиталя, где лежал Лопатин-старший.

Хотя отставной подполковник КГБ Алексей Егорович Лопатин только в этом году справил шестидесятилетний юбилей, он резко сдал в последние полгода. Кожа приобрела нездоровый оттенок, заострился нос, впали глаза. Похудел, стал быстро уставать.

С огромным трудом сын уговорил его лечь в госпиталь, но, похоже, было уже поздно.

Олег, достаточно успешный бизнесмен, несмотря на довольно молодой возраст, покупал-продавал, пытался наладить связи с заграничными поставщиками. Родителей посещал нечасто, но поддерживал как мог, был благодарен отцу за дельные советы, а особенно – за конторскую крышу, которую тот ему обеспечил.

– Теперь послушай-ка, что расскажу… – Старший Лопатин внимательно посмотрел сыну в глаза, откинулся на спинку скамейки. – Помнишь историю о деле коллекционера Макаренко?

– Это там, где твоё начальство не захотело разыскивать подлинник какой-то редкой банкноты?

– Помнишь, значит. Хорошо.

– Конечно, помню! Я ещё тогда возмущался, почему они не захотели эту банкноту выкопать?

– Я тоже возмущался сперва, потом только дошло. Дело о мифической шпионской сети – раскрытое, законченное, это не то что синица, а жирный тетерев в руках. А банкнота – журавль в далёком небе, да и то, непонятный. Меня потом майор вызвал и поговорил очень жёстко. Приказал забыть обо всех этих домыслах, радоваться наградам и работать дальше. А я хорошо знал нравы в нашей конторе. Против начальства переть – себе дороже.

Алексей Егорович помолчал, машинально перебирая пуговицы на больничной пижаме под накинутой на неё курткой.

– Так вот, Олег, была там настоящая банкнота, головой ручаюсь, была! Я тогда, в шестидесятом, после разговора-то с начальством, дело это похерил, но все данные себе выписал.

– А зачем выписал, если не собирался этим делом заниматься?

– А на всякий случай. Завёл себе такую тетрадку зелёненькую, всё туда выписал – имена, адреса, мысли свои. Перед начальством чист, никуда в сторону не рыпаюсь, а тетрадка лежит себе на антресольке и, как говорится, кушать не просит.

– И что, до сих пор так и лежит? – скептически спросил Олег.

– Так и лежит, сынок. Я её доставал лет шесть назад, пересматривал. Хотел было заняться поисками – теперь время другое, нет уже нашей конторы, а то, что есть, – так, пародия одна. И знаешь, некоторые фигуранты так и живут по тем же адресам, я узнавал! Только невеста этого Макаренко, Настя её звали, вышла замуж за голландца и уехала к нему. А сестра её, Наташа, и друг Миша так и живут в Москве, в тех же квартирах.

– Но если там была настоящая банкнота, то почему она нигде не появилась? Чего уже бояться? Ведь сейчас можно всё, не то, что раньше!

– Не знаю я, кончились мои возможности, уходить мне пора. А ты молодой, сил у тебя много, да и деньги нужны, бизнес-то свой развивать. Вот я тебе говорю, чувствую, хоть задницей, хоть чем, но чувствую, есть там эта банкнота, где-то прячут её! Возьмись, сынок, откопай, она больших денег стоит, а ты с иностранцами дело имеешь, концы найдёшь, как получше продать. Тетрадочка-то моя, зелёная, на дальней антресоли лежит, как помру, ты её возьми да почитай, я там всё описал. Ну ладно, бывай, за мной пришли уже.

На дорожке показалась пожилая, дородная медсестра или санитарка и увела старшего Лопатина на процедуры. Тот ушёл молча, не оглядываясь, и Олег вдруг чётко понял, что видит живого отца последний раз.