Я в степени n

– Витя, спасибо тебе огромное, вот прям от сердца отлегло. Поговорил – и легче стало.

– Со мной говори, а с остальными – больше помалкивай, особенно со следователями. И имей в виду: обыск будет продолжаться минимум часа четыре, а то и пять. Хочешь, фильм классный с адвокатом пришлю, на blue ray – посмотреть успеешь, отвлечешься.

– Какой фильм?

– «Джентльмены удачи» – с Леоновым и Крамаровым, про тюрьму. Тебе пригодится – ха, ха, ха! Ладно, шучу. Держись там, вечером позвоню. А фильм все-таки посмотри – помогает.

Я кладу разогревшуюся от разговора телефонную трубку на кровать и поднимаю голову. В дверях стоит Анька. Плохо… Слышала всё. Сейчас начнется…

– Какой же ты все-таки, Витя, урод! – говорит она, разворачивается и, презрительно покачивая обтянутым домашним халатиком задом, уходит. Как ей только удается вот так презрительно покачивать? Вот мне лицо нужно, чтобы эмоции выражать. Ей – хватает и зада. Хотя, если бы у меня был такой зад, вся жизнь, может быть, по-другому сложилась бы…

Я пытаюсь бодриться, хохмлю мысленно, но мне все равно обидно. Очень. Во второй половине нашей совместной жизни у Аньки появилась одна дико раздражающая меня особенность. Как только на моем горизонте появляются первые признаки неприятностей, она умудряется поссориться со мной вдрызг. Из-за ерунды, из-за мелочи какой-нибудь. Пролитый кофе, выкуренная в туалете тайком сигарета – все что угодно. Но всегда с неумолимой точностью. Именно когда проблемы на горизонте возникают. Часто это происходит за некоторое время до проблем. Она чувствует, она предугадывает: скоро может понадобиться ее моральная поддержка, и обрубает даже потенциальную возможность такой поддержки в зародыше. Я стал бояться наших скандалов. Скандал – проблемы, скандал – проблемы… Только идиот не заметит связи.