Избранное

А то неразговорчивы совсем.
Они поспешно книжицу листают.
Подсчитывают что-то на ходу.
О чём-то, просветлённые, мечтают,
И морщат лбы от непонятных дум.
На лица их, на думы их помножен,
я становлюсь спокойней и сильней.

Толпа? Но обезличье не тревожит.
Я растворён, но не потерян в ней.

Запасный путь

Он долго строился, железный,
запасный этот путь. Давно.
Ржавели рельсы бесполезно.
И мокло шпальное бревно.

И только птицы прилетали.
Бродили важно среди шпал.
В какие брошенные дали
он звал? А может быть, не звал?..

Но вот однажды загудело,
невнятный выдало мотив.
И по нему большое тело
пронёс живой локомотив.

Потом по пригнанным суставам,
не сразу робость одолев,
состав затрясся за составом.
И лист осыпался с дерев.

И стали явственней на запах
железо,
масло
и мазут.
Шли на восток и шли на запад.
Куда везут?
Кого везут?

Кричали птицы раздражённо.
Бросались вслед – не отставать…
Сияли рельсы
воскрешённо,
не успевая
остывать…

Дитя человеческое

Малыш выходит в солнечное утро.
Он ловит пух,
смеётся стрекозе.
Он стёклышки разглядывает мудро.
Машину открывает на шоссе.

Он встретил червяка – и озадачен.
Пёс зарычал – и он уверен: съест.
Гроза упала молнией – и с плачем
Малыш бежит в спасительный подъезд

Дождь кончился – и он уж солнцу предан,
его тепло и ласку обретя.
Он маленький язычник. Дальний предок
мой – и опять же – кровное дитя.

Его лицо, как мамино, лучится.
Нахмурится – отцовские черты.
И только бы беде не приключиться…
Доверчив он. С неузнанным на «ты».

Пройдут и сто, и тысяча, и вечность.
Но будут повторяться без конца
и страх,
и любопытство,
и беспечность,
на мать похожесть
или на отца…

Вот он ползёт, мой сын, моё созданье.
Вот синим взглядом маму узнаёт.
Вот колкость слова пробует гортанью.
И с четверенек медленно встаёт.

Он держится ещё за подоконник.
Ещё боится грома и огня.
Дикарь, язычник, доброты поклонник.
Через меня и – дальше, сверх меня…

Глаза

Бывали глаза узкими.
Бывали – речкой в разливе…
Бывали глаза грустными.
А стали – злыми.

А после, когда оттаяли,
когда подобрели,
неожиданно видно стало,
что – постарели…