Тени прошлого. Восставшие

– Их мы не нашли.

– Это значит, офицеров, сержанта и одного солдата духи пленили?

– Не исключаю этого. Как не исключаю того, что тела Павлова, Фролова, Драгина и Голубева специально были вывезены с места боя, дабы ввести нас в заблуждение.

– Возможно. Но по факту четверо наших военнослужащих пропали без вести?

– Так точно. Но парни не сдались бы.

– Знаю. Продолжай осмотр местности.

– Есть!

Пока Кротов говорил с командиром штурмовой роты, медики осматривали трупы, а подполковник Елагин и старший инженер эскадрильи обследовали вертолет.

Картина, впрочем, была ясна.

Подошел Кротов:

– Что скажешь по машине, Семен Андреевич?

– Если опустить технические термины, то произошло следующее. Вертолет Фролова был обстрелян из пулемета калибра 7,62, скорее всего из РПК. Обстрелян с расстояния, не превышающего ста метров. Высоту, которую выдерживал пилот, мы уточним позже, как и переговоры и параметры систем. Пули прошили машину с правой стороны, где место штурмана, до хвоста через весь грузовой отсек. Уже после этого можно сказать, что огнем противника в небе были поражены штурман и с десяток десантников. Пули РПК повредили системы вертолета, обеспечивающие устойчивое управление им, радиостанцию, отчего Фролов не смог сообщить о нападении. Экипаж, а точнее Фролов, делал все возможное, чтобы вертолет не упал отвесно вниз, но машину вытянуло в ущелье, где Фролову пришлось совершать вынужденную посадку. И он бы посадил вертолет, но его завалило к склону, в результате были разбиты лопасти несущего винта. Машину ударило о землю с высоты примерно пяти метров. Хвостовая часть отломилась, двери и блистеры сорвало. Это позволило выжившим самим эвакуироваться и вытащить погибших и раненых товарищей. Но удалась эвакуация благодаря тому, что Фролов успел заглушить двигатели и перекрыть систему подачи топлива, иначе все рвануло бы при ударе.

– Что все равно не спасло ни экипаж, ни разведчиков, – проговорил подполковник Кротов.

– Я объясняю, что произошло с вертолетом. Пилоты…

– Тела штурмана и борттехника у валуна, он слева от тебя, а вот тела Фролова нет!

– Как нет?

– Вот так. Как нет и командира взвода Павлова, сержанта Драгина и пулеметчика третьего отделения рядового Голубева.

Елагин посмотрел на командира полка:

– Духи взяли парней в плен?

– А черт его знает, Семен Андреевич. Может, трупы специально вывезли, чтобы потом бросить шакалам, а нас заставить ломать голову, что с офицерами и солдатами. Сам знаешь, комиссии не миновать, большие потери, да еще, можно сказать, на ровном месте. А в комиссии главный кто? Правильно, офицер особого отдела. Именно он будет составлять окончательное заключение. Отчеты экспертов ерунда, главное, что напишет в заключении особист.

– Догадываюсь, что! Но и над особистом есть власть.

– Есть, поэтому и занесут ребят в список пропавших без вести. И никаких выплат, никаких льгот семьям. Пока не будет доказано, что они погибли. Или по истечении срока давности.

– Да, дела!

– Хреновые, Семен Андреевич, дела. Пойдем к медикам, послушаем, что скажут они.

Старший инженер приступил к извлечению самописцев. Елагин с Кротовым подошли к Петровской, которая осматривала тела у валуна:

– Каковы выводы, Маргарита Эдуардовна? – спросил Кротов.

Врач эскадрильи доложила:

– Штурман вертолета старший лейтенант Истомин, борттехник прапорщик Бобров и еще двенадцать разведчиков получили ранения, несовместимые с жизнью, проще говоря, были убиты обстрелом с земли. Скорее всего, пострадали солдаты и при падении машины. Удар был достаточно сильным. Эти, – она указала на трупы за валуном, – погибли в воздухе еще до падения. Это все, что я могу сказать по данным телам.

Кротов взглянул на Елагина:

– Какой-то РПК пробил вертолет насквозь?

– А что ты хотел, Александр Сергеевич, бронированные листы установлены сбоку кабины, а полностью бронированных машин у меня всего две. РПК же довольно мощный 7,62-миллиметровый пулемет. Тем более пулеметчик расстрелял брюхо «восьмерки» в упор и с малой дистанции. Бандиту не надо даже было смещать пулемет. Поднял ствол, нажал спусковой крючок и жди, пока вертолет не пройдет над тобой.

– Никогда бы не подумал, что вертолеты так беззащитны.

– Это же «восьмерки», Александр Сергеевич, а не «полосатые» «Ми-24». Да, тех из РПК не приземлил бы, а они порвали бы в куски всю банду. Но что говорить о том, что могло бы быть. Имеем то, что имеем.

Подошел начальник полевого медицинского пункта капитан Воробьев:

– Разрешите обратиться, товарищ подполковник?

Кротов махнул рукой:

– Да оставь ты свои формальности, что по парням?

– Ну то, что они погибли, это понятно. Павлов рассредоточил остатки взвода вдоль подножия склонов.

– Это правильно, учитывая, что душманы могли подняться на вершины и оттуда спокойно расстрелять всех на основном участке. А так взвод, остатки взвода имели возможность вести оборону и вдоль ущелья, и с боевиками наверху. Павлов рассчитывал на быстрый подход помощи. И он с десятком бойцов продержался бы полчаса, но… испортилась погода. И парни были обречены. Да еще эти китайские осколочные выстрелы.

– Хочу отметить, что именно от этих выстрелов и погибла основная часть занявшего позиции обороны взвода. Шесть солдат были убиты осколками и пулями пулемета. Душманы применяли и ручные гранаты.

– Они прошлись лавой по ущелью, добивая всех, кого видели.

– Но потеряли тоже двоих. Судя по трупам лошадей. Тела они забрали с собой.

– От этого нам не легче. Так, тут все понятно. Где командир экипажа нашего вертолета?

Подошел старший лейтенант Короленко.

Командир полка приказал:

– Бойцы охранения загружают тела погибших, доставить их на базу, передать начмеду. С вами полетят медики. Далее по плану командира эскадрильи.

Подполковник Елагин распорядился:

– Как разгрузитесь, берете на борт технарей и возвращаетесь. Задача техперсоналу снять с «33-го» вооружение и все, что можно снять, затем борт сжечь. Вопросы?

– Рота капитана Субарова пока будет здесь?

– Нет! – ответил подполковник Кротов, – мы пройдем до Тахарака. Здесь остается отделение охраны и ваши офицеры. Нас не ждать, вернемся своим ходом.

Короленко кивнул:

– Вопросов нет, товарищ подполковник.

– Работайте!

Елагин спросил у Кротова:

– Надо ли тебе, Александр Сергеевич, идти в Тахарак?

– Надо! Банда не могла миновать кишлак. Напомню, кишлак, из которого мы спасли подростка. Вот я и хочу посмотреть в глаза этим мирным чабанам. Послушать, скажут они о банде или нет.

– Не скажут, при всем желании. Мы уйдем, а духи придут. И тогда особо разговорчивым в лучшем случае отрежут языки. Так что разговор с афганцами бесполезен.

– Может, ты и прав, Семен, но пойми, не могу я сейчас лететь в полк. Не могу!

– Понимаю. Начальнику штаба что-нибудь передать?

– Передай, чтобы связался с генералом и доложил о потере взвода. В подробности пусть не вдается. Я доложу подробности.

– Хорошо, передам.

– Ну тогда до встречи, к вечеру, надеюсь, вернемся.

– Мне выслать на прикрытие пару вертолетов?

– Только по запросу. А так нет смысла гонять их над ущельем, перевалами, плато.

– Шансы зацепить банду есть?

– Если кто-нибудь из афганцев что-то скажет. Но… шансов мало. Хотя, кто знает, как оно все будет в кишлаке. Ладно, ты давай тут заканчивай и в часть, я с ротой в Тахарак!

– Удачи! И не рискуй напрасно.

– Это ты мне после гибели взвода говоришь?

– Извини, Александр Сергеевич, если что-то не так.

– До связи, подполковник.

Командир полка подал сигнал командиру штурмовой роты.

Они колонной с соблюдением всех мер предосторожности двинулись по ущелью на восток. Тела погибших загрузили на «Ми-8» старшего лейтенанта Короленко, и он пошел вместе с медиками на базу. В ущелье, на месте гибели экипажа и взвода, остались подполковник Елагин, заместитель командира эскадрильи по политической части, капитан Уткин и старший инженер капитан Кузнецов с отделением десантников, которые немедленно заняли позиции обороны, подняв наверх по бойцу. На каждую из вершин.

Елагин прошел на валун. Замполит и инженер стояли рядом, курили.

– Ну что, отцы командиры, – посмотрел на них комэск, – какие мысли по Фролову?

Старший инженер ответил:

– Для меня очевидно, что он вел бой с духами вместе с разведчиками. Скорее всего, был ранен и захвачен в плен. Как и бойцы взвода с Павловым.

Комэск перевел взгляд на замполита:

– А ты что скажешь, Андрей?

– Согласен с инженером. О добровольной сдаче речи быть не может. Не тот человек Фролов, да и десантники не сдаются. Вопрос, для чего они духам, проще было добить здесь. Зачем обременять себя пленными?

– Ну на это у них могут быть причины, – проговорил Елагин.

– Подразумеваете показательную казнь в местных селениях?

– Не только. У Царандоя много духов разных мастей. У духов не меньше родственников. Могут и предложить обмен.

– Это было бы хорошо, – сказал инженер.

– Поживем, увидим.

Елагин затушил окурок.

– Перед вылетом экипаж узнал, что жена Фролова подала в Союзе на развод.

– Сука, – только и проговорил инженер.

– Сука не сука, а ей сообщить о пропаже мужа.

– Ну значит, с разводом облом получится. Пропавший без ввести погибшим не считается. С ним не разводят. А почему вы вспомнили об этом?

Елагин пожал плечами:

– Не знаю! Так вспомнил. Говорили, он очень любил ее!

– Я тоже разведусь, как вернусь в Союз, – неожиданно заявил старший инженер.

Комэск и замполит не без удивления посмотрели на капитана Кузнецова.

– А это еще почему? – спросил Елагин.

– Не верю, что ждет она меня верно.

– Кто-то стуканул из дома? – поинтересовался замполит.

– Нет. Доказательств измены нет, но и веры нет. И вообще, прежней жизни, той, довоенной, уже не будет. Я стал другим. Да и она тоже.

– Это, конечно, твое дело, – сказал замполит, – но не спеши.

– А чего тянуть, раз веры нет? Господь детей нам не дал, разбежимся, и каждый начнет новую жизнь.

– Уверен, что новая жена будет лучше прежней?

Елагин оборвал офицеров:

– Нашли, о чем говорить. Здесь взвод погиб, ребята наши, а вы!

Замполит и инженер замолчали.

Елагин поднялся:

– Представляю, что сейчас происходит в гарнизоне.

– Да-да, – протянул замполит, – чертова война. И кому она нужна была?

– Это говоришь ты? Заместитель по политической части? Который должен постоянно твердить, что нет ничего выше интернационализма?

– Да, это говорю я. Потому что… впрочем не важно, почему.

Капитан Уткин отошел от валуна.

Инженер посмотрел на командира:

– Что это с ним, товарищ подполковник?

– Стресс.

И неожиданно спросил:

– У тебя спирт есть?

– Никак нет.

– Какой ты тогда инженер?

– Водка есть, немного правда, граммов двести.

– Давай!

Капитан отстегнул от ремня фляжку, протянул Елагину.

Тот отвернул крышку и из горлышка опустошил ее.

Поморщился:

– Горячая, как чай!

– Так и на улице не прохладно. Может, в тень отойдем?

– В тень «33-го»?

– Нет, у северного склона деревце небольшое, тень немного, но есть.

– Скоро солнце в зенит выйдет, и там не будет тени. Нигде не будет. И вообще, ты определил, что, кроме оружия, можно снять с «33-го»?

– И так понятно.

– Иди и определись. «34-й» скоро вернется. И флягу забери.

Подполковник бросил фляжку капитану.

– Какое дерьмо горячая водка.

Кузнецов прошел к поврежденному вертолету. Елагин переживал еще больней, нежели замполит стресс. Этому лучше держаться подальше, особенно после водки.

Борт «34-го» встречали едва ли не всем полком. Солдат пустили только из разведроты, офицеры же пришли почти все.

Вертолет сел на плац полка. К нему подали грузовой «ЗИЛ». Тела выносили бойцы разведроты, клали на расстеленный недалеко от вертолета брезент.

Прибежала Румянцева.

Петровская, увидев медицинскую сестру, хотела остановить ее, но Людмила прорвалась сквозь заслон офицеров, мрачно смотревших на погибших бойцов. Она прошла ряд и вскрикнула, увидев труп Истомина. Опустилась перед ним на колени:

– Илья, Илюшенька. – Протерла с лица кровь. – Как же так, родной? Ты ведь обещал.

Петровская наконец добралась до сестры:

– Румянцева. А ну отставить распускать нюни, наплачешься еще. У нас работа.

Румянцева посмотрела на Петровскую:

– Заткнись, стерва. Я… я люблю его. Ты понимаешь, старая кошелка, люблю.

И забилась в истерике.

Ее оттащили, врачи медпункта дали успокаивающего, отвели в модуль под присмотр санитара медицинского пункта. Какой из нее сейчас работник!

Появилась и Осипова.

Елена с ужасом смотрела на трупы. Одно лицо, искаженное болью, второе, третье. Она осмотрела всех.

Подняла глаза на командира разведроты, капитана Путилова:

– Гена, а где Боря?

Ротный взял под руку официантку, отвел в сторону:

– Тут такое дело, Лена, пропал Боря.

– Как это пропал?

– Видно, духи взяли в плен.

– Кого?

– Павлова.

– Этого не может быть.

– Может. Скорее всего, раненого. И не его одного. Пропали и командир экипажа Володя Фролов, и сержант Драгин, и рядовой Голубев.

– А как же свадьба?

Женщина была явно не в себе.

– Какая свадьба? – не понял Путилов.

– Боря мне предложение сделал, колечко подарил. Мы пожениться хотели.

– Вот как? Не знал. А насчет свадьбы? Ты не хорони Борю раньше времени. Если духи взяли раненых парней, а не пристрелили на месте, то, значит, они нужны им.

Он не стал говорить, что причиной могла быть страшная мучительная казнь для устрашения непокорных афганцев.

– А для чего нужны? Чтобы обменять на своих. У Царандоя полные изоляторы душманов. Подлечат ребят и предложат обмен. Ты иди отсюда, Лена.

– Да, конечно. Но ты говоришь правду?

– Да.

– Я буду ждать. Он обещал жениться.

– Если обещал, то женится. Ты ступай к себе, не надо смотреть, как будут увозить тела. Пойди в модуль, выпей чего-нибудь. Успокойся. Главное, Бори нет среди мертвых.

– Конечно, ты прав. Он жив. И он вернется.

Командир разведроты, увидев начпрода, позвал его:

– Козлов?!

– Да?

– Подойди.

Начальник продовольственной службы подошел:

– Ну?

– Чего, ну? Видишь официантку?

– Осипову, что ли?

– Других тут нет.

– Ну и что?

– Отведи ее в модуль и приставь подружку или еще кого, она немного не в себе. Пусть выпьет, лучше спирта.

– А с чего она не в себе?

– Павлов пропал без вести.

– Павлов? Понял. А как пропал?

– Ты что после попойки не оклемался?

– Я не пил.

– Тогда чего дурака включил? Как пропадают без вести?

– А! Значит, пропал? Плохо.

– Да уж куда хуже. Займись официанткой.

– Так это не мое дело.

Путилов повысил голос:

– Неприятностей хочешь? Так я тебе их быстро организую.

– Понял, Гена, Осипову в модуль!

– Давай!

Козлов взял женщину под руку. Точнее, только дотронулся, как та вырвалась:

– Да пошел та, козел!

И сама направилась к жилому модулю.

Начпрод взглянул на разведчика:

– Видел?

– Исчезни!

Начпрод не стал искушать судьбу, быстро отошел.

Тела тем временем погрузили в «ЗИЛ» и повезли к торцу медицинского пункта, где находился полковой морг. На войне нужен и такой. В вертолет же начали грузиться техники эскадрильи с наборами инструментов.

Короленко передал начальнику штаба полка распоряжение Кротова и поднялся на борт. Офицеры эскадрильи отвели спецназовцев от машины, и «Ми-8», с места взревев турбинами, поднялся над плацем. Завис на мгновение и, увеличивая обороты, развернувшись, медленно начал набор высоты.

Вскоре он скрылся из поля зрения, взяв курс обратно к брошенному кишлаку Астар.

Подполковник Елагин встретил борт, поставил задачу технарям. Старший инженер с прибывшими офицерами и прапорщиками занялся вертолетом.

К комэску подошел командир экипажа «34-го».

– Тихо как, – проговорил он, – словно ничего не произошло.

– Да, если не смотреть на вертолет. Как в полку?

– Тяжко. Прибыла разведрота, подошли почти все офицеры и прапорщики гарнизона. Румянцева впала в истерику, увидев тело Истомина, Осипова, как приведение, искала Павлова, ротный вроде ее успокоил. В общем, настроение у всех мрачное.

– Понятно. Тела отвезли в морг?

– Куда же еще? Пока штабисты будут оформлять документы, тела обмоют, оденут в парадную форму, уложат в гробы, гробы в «цинки», «цинки» в ящик и на аэродром в Баграме или Кабуле.

Комэск сплюнул на камни:

– И повезет «черный тюльпан» ребят домой. Вот только они об этом не узнают.

– А дома… да что говорить? Матери отправляли солдат в армию, чтобы мужчинами стали, а получат гробы. Не завидую я офицерам, что отправятся сопровождать «цинки».

– Да уж, задание хуже не придумаешь.

Замполит в это время ходил по участку ущелья, где проходил скоропалительный бой. От дальнего, находившегося метрах в пятидесяти, валуна крикнул:

– Командир! Подойдите!

– Что такое, Андрей?

– Нашел я тут кое-что.

Комэск и старший лейтенант Короленко подошли к замполиту.

Тот показал пистолет.

– Это ПМ Фролова.

– Точно?

– Точно, у него номер 8096. Его ствол стоял всегда рядом с моим в ящике у дежурного. У меня 8086. Разница в цифру десять. Это его ПМ.

– Магазин?

– Полон.

– Значит не стрелял?

– Нет!

– Почему?

Замполит только пожал плечами.

– А ведь мог, и автомат погибшего при крушении десантника рядом, магазины, – проговорил Короленко, – понятно, что Павлов решил Фроловым прикрыть восточное направление. Почему Вова не стрелял?

Комэск проговорил:

– Он видел, что происходило на позициях взвода, видел бой и не вступил в него. Почему? Зная Володю, могу предположить одно: либо он был ранен и физически не мог стрелять, либо не успел. Не забывайте, что в то время бушевал «афганец». Тут некому рассказывать, что такое песчаная буря, когда песок забивает все – рот, нос, глаза. А у духов частенько при себе защита. У наших ничего от пыли и песка не было. Получается, они вели слепой бой, потому и не сдержали духов.

Замполит сказал:

– А учитывая атаку на лошадях, к Фролову мог подлететь один из духов и просто вырубить его или тяжело ранить.

– Вопрос, узнаем ли когда-нибудь правду? – посмотрел на подчиненных подполковник Елагин, кивнул замполиту: – Забери автомат… выстрели из него пол-магазина. Чтобы лишних вопросов у комиссии не было.

– Понял. – Капитан пустил очереди в склон. Уложил пистолет в карман куртки. Пусть будет так, что Фролов пытался отстреливаться. Возможно, даже подстрелил кого-нибудь из духов. Это при дознании лишним не будет.

Колонна бронетехники ворвалась в Тахарак в 12:30, когда солнце стояло в зените, а в селении копались люди, устраняя последствия бури. Завидев БМД, все они разбежались по домам. Машины первого взвода поднялись на возвышенность за кишлаком, там заняли позиции прикрытия. Третий взвод остановился на западной окраине кишлака, второй вместе с командиром полка встал на площади у мечети, в центре села.

Бойцы спрыгнули с брони, разбежались по улочкам, занимая позиции обороны. Командир полка тоже спрыгнул с брони. Рядом командир штурмовой роты.

Капитан Субаров проговорил:

– Попрятались!

– А ну-ка расшевели местных!

Субаров подал сигнал наводчику башни БМД. Пушка поднялась на предельную высоту, прогремели две очереди.

Это подействовало.

Из одной улочки солдаты вывели двоих стариков.

Субаров подозвал сержанта-таджика, который понимал язык афганцев, дари в том числе.

Старики подошли. Склонили головы, как бы приветствуя офицеров.

– Салам аллейкум, воины, – сказал один из них.

– Салам, старик, – ответил подполковник Кротов.

– Позвольте узнать, что привело вас в наш бедный кишлак, где люди помнят, как вы помогли семье Гардани, спасая его сына?

– Много слов, старик! Тот вертолет, что вывозил отсюда вашего мальчишку, сегодня утром был сбит душманами у Астара, которые могли подойти к брошенному кишлаку, в том числе и скорее всего, от Тахарака. В результате нападения душманов погиб экипаж и взвод моих солдат. Четверо взяты бандитами, конечно, из вас тут никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Но предупреждаю, если я, как командир полка, узнаю, а я узнаю, пусть и не сразу, что банда прошла через Тахарак и вы скрываете это сейчас, то отдам приказ разнести к чертям собачьим все ваше селение. Людей мы не тронем, мы не ваши бандиты. Но от зданий и кусков глины не оставим, сровняем все с землей. И пойдете к тем, кто воюет против нас. Не хотите этого, узнайте, кто принимал душманов в кишлаке, что за банда атаковала вертолет и что с нашими пленными. Три вопроса. На них мне надо получить три ответа. Либо убедительные доказательства, что банда через кишлак не проходила. Убедительные, основанные на фактах, которые мы можем проверить. У меня все! Как связаться со мной, знает отец ребенка, что спасли мои врачи.

Закончив речь, не слушая местных стариков, Кротов приказал:

– Капитан, технику на запад, там в колонну! Идем в гарнизон!

– Есть, товарищ подполковник.

Штурмовая рота советского полка ушла, а старейшины Тахарака объявили сбор мужчин. Они знали, что если русские обещали разнести кишлак, то это они сделают, дав возможность жителям выйти из него. Но куда идти бездомным, да еще с детьми и только с тем, что сумеют вынести из домов, вывезти из дворов? Где ждут беженцев? Разговор предстоял серьезный.

В гарнизоне же персонал уже начал подготовку к прощанию с погибшими, отправке их на военный аэродром, к приему высокой комиссии штаба армии.