Горный блокпост

– Почему все-таки сегодня на связь вышел замполит?

Жаров, поднявшись, потрепал подчиненную любовницу за щеку:

– А вот об этом ты, дорогая, как вернешься в батальон, сама у Индюкова спросишь. А сейчас слушай эфир. Я на обходе поста! Пока, любовь моя ненаглядная!

И не дожидаясь ответной реплики Губочкиной, старший лейтенант покинул блиндаж, где в траншее у ближайшей стрелковой ячейки первого отделения его ждал сержант Мансуров.

Контрактник фамильярно обратился к офицеру:

– Что, Игорек! Не высосала из тебя еще все соки наша Валюша?

Тон сержанта, а больше его кривая ухмылка пришлась не по душе оборотню:

– Тебе какое до этого дело, а? Может, сам глаз положил на связистку?

– Нет, лейтенант. Шлюхи типа Губочкиной меня не интересуют. Хотя, если быть откровенным, то парочку раз ...

Старший лейтенант оборвал сержанта:

– Забудь об этом!

Мансуров удивился:

– Это еще почему? Или связистка твоя собственность?

Жаров сощурил глаза:

– Не нравится мне этот разговор, Мансур! Пока мы здесь, баба будет моей! А в части, если желаешь, попробуй подвалить к ней на пару палок. Но сомневаюсь, что она пойдет с тобой! И закончили этот базар. Нам надо проход каравана готовить.

Мансур зевнул:

– Закончим, так закончим, а обеспечение акции с моей стороны готово. В ночь на пост в БМП отправлю Гошу, сам займу позицию на огневом рубеже. Сектор же Катаванского ущелья на тебе.

– Это я помню. Во сколько Мулат должен сбросить сигнал, подтверждающий акцию?

– В 16-00!

– Ты говорил с Расулом?

– Конечно. Пока ты поутру на связистке оттягивался.

– Мансур! Не раздражай меня. Что сказал Расул?

Сержант пожал плечами:

– То, что и обычно. Его люди будут встречать караван Мулата сразу за поворотом Шунинского ущелья, где кончается граница зоны ответственности блокпоста.

– Он был спокоен?

– Абсолютно.

– Хорошо. Пройдись по рубежам первого и второго отделений, я проверю людей на высоте.

– Как скажешь, командир.

– Я уже сказал.

– А я уже ушел. До встречи, Игорек!

– Давай!

Жаров прошел до узкой траншеи, аппендиксом отходящей от основной оборонительной линии, вышел на тропу, ведущую на рубеж третьего отделения.

Проводив офицера взглядом, Мансуров, выкурив сигарету, зашел в блиндаж командного пункта. Увидев его, Валентина немного смутилась:

– Ты, Оман?

– Я, дорогая, я!

– Чего пришел?

– Не догадываешься?

– Ты о связи с Жаровым?

– Угадала! Что ж ты, стерва, с первой ночи под офицеришку подстелилась?

– Что мне оставалось делать? Отказать ему? И почему я должна была отказывать Жарову? То, что я переспала с тобой в батальоне, ни о чем не говорит. У тебя жена, красавица Роза, дом семья. Мне, извини, тоже хочется жить по-человечески!

Мансур усмехнулся:

– Это с этим пацаном?

– А почему бы и нет?

– Не смеши ее, она и так смешная!

Валентина поднялась:

– Так, Оман, ты чего пришел?

Сержант ожег связистку взглядом своих черных, колючих и безжалостных глаз:

– У нас с тобой двадцать минут, пока Жаров будет по позициям шариться. Этого хватит, чтобы и я получил удовольствие, и ты узнала, что такое настоящий мужчина. Сняла штаны с трусами и в кровать! Быстро!

Губочкина попыталась возмутиться:

– Да как ты смеешь?