Взвод специальной разведки

– Считаю, что много говоришь. У Саши женщина тут есть?

Листошин вздохнул:

– Нет, Галя, в том-то и дело, что нет!

Медсестра задумалась.

– Хорошо, познакомлю с одной. Но что из этого выйдет, не знаю! Девочка из новеньких, скромница, по крайней мере, представляется такой. Но хорошенькая, как раз под стать твоему, Сеня, другу!

Семен по-деловому поинтересовался:

– Где разместимся?

– Да у меня в комнате. Сначала! Потом видно будет. Ну что, проходите, с дежурной я уже переговорила.

Листошин остановил медсестру:

– Момент! У нас с собой гостинцы. Ты подожди, мы быстро!

– Давайте.

Галина закурила.

Александр с Семеном вновь прошли на стоянку.

Калинин указал на общежитие:

– Как-то тихо здесь. Не похоже на бордель, как окрестили эту общагу!

– Погоди! Еще не вечер! Посмотришь, что ночью тут будет твориться! И учти, здесь патруль дивизионный шныряет, и гауптвахта своя имеется. С офицерскими камерами!

– Зачем мне это?

– Так, в качестве информации!

Через десять минут офицеры с медсестрой скрылись в здании женского общежития.

Глава 4

Галина провела их в свою комнату, где кроме нее обитала еще одна женщина, но сейчас она отсутствовала. Обстановка не отличалась роскошью и излишествами. Две деревянные кровати, две тумбочки, стол с двумя стульями и платяной шкаф. Рядом холодильник, кондиционер в окне. Но женщины не были бы женщинами, если бы не придали своему жилищу уют. На окнах висели красивые шторы, казенные одеяла заменяли легкие, выдержанные в сиреневых и бежевых тонах покрывала, пол покрывал красочный ковер. Такие же ковры, только размером поменьше, висели и над кроватями. Целое море цветов, горшочков разных мастей. И запах… запах дома. Запах женщины. Едва уловимый, но стойкий.

На тумбочке – двухкассетный магнитофон «Шарп».

Галина пропустила вперед офицеров, одетых в джинсы, фирменные майки и легкие туфли.

– Прошу, господа поручики, устраивайтесь. А я пока душ приму.

Достав из шкафа расписной восточный халат, широкое полотенце и кучу всевозможных тюбиков с шампунем, жидким мылом, кремами и так далее, она вышла из комнаты.

Листошин взглянул на друга:

– Ну, чего замер, Саня? Накрываем стол!

Калинин кивнул на дверь:

– Красивая!

– Еще бы! Других не держим!

– Так у тебя с ней давно?

– Полгода! Как подстрелили в феврале и я попал в хирургию, так и завелась любовь. Галька с виду строгая, что ты! А в постели так заездит, что утром ноги трясутся и никакого похмелья, хотя приходится, чтобы форму не потерять, за ночь не меньше литра в себя влить. Вот какая баба!

Выставляя на стол бутылки, Александр спросил:

– А мне, как понимаю, соседка ее достанется?

Он указал на кровать справа.

– Наверное! Но точно сказать не могу. Прежняя, Лариска, в Союз недавно слиняла, а подселили к Гальке кого, нет ли, не знаю. Но без подруги не останешься! Это я тебе гарантирую.

Калинин тяжело вздохнул, что удивило боевого товарища:

– Ты чего вздыхаешь, как телок?

– Не знаю! Первый раз вот так-то!

– Ничего! Как завалишь красавицу в постель, все смущение пройдет. Ты только особо не церемонься. А то попадется капризная, начнет целку из себя строить, мол, она не такая, как все, порядочная, верящая в высокие чувства, и так далее, не слушай, бери силой. Потом увидишь, какая она скромная. После пары палок и увидишь!

В дверях показалась Галина. Воскликнула, глядя на стол:

– О, шампанское! Надеюсь, полусладкое?

Семен ответил:

– Конечно, Галь, я же знаю, что любит моя принцесса!

– Почему не королева?

– Королева звучит как-то старо! А ты у меня молодушка. Девочка хоть куда!

– Ладно, ловелас, поговорить ты умеешь, а шампанское поставь в морозильник.

Она перед зеркалом стала сушить феном волосы. Листошин убрал игристое вино в холодильник. Присел на кровать подруги, любуясь ее фигурой, которую не скрывал даже широкий халат. Закурил, бросив на стол пачку «Мальборо».

– Красивая ты, Галька!

– Нравлюсь?