Рельсовая война

– Ага! Да я ж рядом был.

– Ты сам подумай, на хрена мне чего-то писать на рыбалке?

– А с рыбалкой, между прочим, тоже странность вырисовывается. То ты к воде близко не подходил, а то вдруг каждый день стал на озере торчать. И в любую погоду.

– Тебе, Грыжа, надо к психиатру обратиться. Пока не поздно. Смотрю, с головой у тебя непорядок.

– Чегой-то?

– Товой-то! То тебе блокнот мерещится, то удивляешься, почему человек рыбалкой увлекся. О шпионах каких-то говоришь. Скоро допьешься до того, что не ты Зинку из дома выгонишь, а она тебя в дурку определит.

Воронов сплюнул на траву:

– Ты дочку свою, Алису, лечи! У нее быстрей от наркоты крышу снесет. И у пацана, что вьется возле нее, тоже. Иль ты думаешь, я не знаю о хахале Алисы? Парочка образовалась под стать друг другу.

Розин побледнел:

– Ах ты шнырь поганый, да я тебя за такой базар…

Воронов, будучи мужиком трусливым, сдал назад:

– Ну, ладно, ладно, Петрович! Закрыли тему. Ты в мою жизнь не лезешь, я в твою. Все ж соседи…

– Таких соседей, знаешь, куда посылают?…

– Все! У меня пузырек с собой, выпьем мировую, мне с тобой ссориться резону нет! А если чего ляпнул по дурости, извини, не со зла, а по глупости. Зинка, сука, виновата, из-за нее точно в дурдом загреметь можно. Но и ты хорош – опустил ниже плинтуса, жизни учить надумал… Ну, что, по граммульке за мирное сосуществование?

– Я за рулем.

– Где он, этот руль? На опушке? Я и зашел-то сюда, увидев твой «жигуль». На пруд шел, там на перловку карп брать должен, а, увидев тачку, решил проведать соседа. Вот и проведал.

– Пить не буду. Шел на пруд, так и иди с богом. Извинения мне твои не нужны, но предупреждаю: станешь и дальше на людях нести околесицу, не взыщи. Рот закрою быстро. Не смотри, что мне седьмой десяток. Спрошу по полной программе. Понял?

– Понял, понял! Я ж не козел… Это с тобой по душам поговорили, а с другими – ни-ни! Моя хата с краю.

– Вот это правильно! Ступай.

Воронов пошел в лес, на дорогу, ведущую к пруду, что находился рядом с заброшенным карьером.

Розин, проводив соседа, присел на траву. И принесла тебя, дурака, нелегкая. И надо же, как раз в тот момент, когда блокнот заполнял. Грыжа видел это. А Вампир предупреждал, чтобы работал аккуратно, без свидетелей. Вот и отработал. Чего теперь делать? Рассказать Вампиру о разговоре с Грыжей? Или смолчать? Но будет ли молчать Воронов? То, что он обещал, – пустое. Балабол похлеще любой бабы. А расскажешь Вампиру, неизвестно, как он себя поведет. Но взорвется точно. И «бабок» не заплатит. Может в морду дать. Если же промолчать, то поначалу пронесет. Но потом хуже будет. Разговорится Грыжа, Вампир узнает. И тогда уже спрос серьезный устроит. Что делать? А если самому снять проблему? Этот придурок, Грыжа, каждый вечер постоянно пьяный по улице шатается. С соседями собачится, этому много свидетелей. Жену бьет до полусмерти. И это тоже многие знают. Так что, если…

Размышления Розина прервал звонок мобильного телефона. Петрович подумал, что звонит дочь, кому еще в это время?

– Да, Алиса?

Но услышал в динамике грубый мужской голос:

– Это я, Дед!

– Ты? Откуда?

– Из города. Ты сейчас где?

– На озере. Собирался сворачиваться.

– Правильно. Собирай манатки – и домой! Алиса тоже чтоб была на хате.

– Она собиралась к подруге, – солгал Розин. – Наверное, уже уехала.

– Найди дочь, пусть едет домой, приводит себя в порядок.

– А что случилось, Вели?

– Ближе к полуночи ждем Вампира. У тебя есть время и дочь найти, и к встрече гостя приготовиться!

– Вот как? Я понял. Встречу как положено.

– Он позвонит перед прибытием.

– Понял! Ты тоже подъедешь?

– Не знаю. Все! Если что, звони по известному тебе номеру.

Вели, как назвал звонившего мужчину Розин, отключил телефон. То же самое сделал и Иван Петрович. Но собираться не спешил. Мысли вернули его в прошлое, когда Розин познакомился с Вели Кубаевым, а затем и Вампиром, Анатолием Кучериным, и это знакомство перевернуло всю его жизнь. Впрочем, он сам ее перевернул немногим раньше.

Женился Розин относительно поздно – в 38 лет. В жены взял женщину на девять лет моложе себя. Они вместе работали на хлопчатобумажном комбинате – он мастером, она нормировщицей. Взял Людмилу несмотря на то, что за ней закрепилась слава дамы легкого поведения. Она дважды в свои 29 лет побывала замужем, ни с одним из мужей и двух лет не прожила. Очень уж любила мужиков, погулять на стороне была не прочь. Но Розин полюбил ее. Да и Людмила вроде как остепенилась. На слухи же Иван Петрович не обращал внимания. А напрасно. Впрочем, он понял это позже, когда уже и Алиса родилась, и дом на улице Тихой в Южном микрорайоне Розин приобрел, и машиной обзавелся.

В девяностых годах комбинат прикрыли, но Розина взял к себе бывший начальник производства, быстро сориентировавшийся в ситуации и организовавший малое предприятие по переработке леса, благо вокруг Черенска этого леса завались. Розин стал заместителем генерального директора. Уже тогда они с начальником вагонами отправляли «левую» древесину на Кавказ. Розин стал богатеть. Старый дом снес, поставил новый, двухэтажный. Людмилу пристроил на рынок, где открыл собственные точки по продаже хозяйственных товаров. И казалось, жизнь наконец-то наладилась. Но ненадолго.

Розину по работе часто приходилось мотаться по командировкам. Вот и в тот злополучный день, 16 мая, десять лет назад, он выехал на своей машине в Вологду. Проехал тридцать километров, полетела коробка передач на «Москвиче», на котором он в то время ездил. Пришлось возвращаться. Попутка дотащила на буксире до стоянки. Гараж он тогда только строил. Бросив «Москвич», пошел домой. И застал благоверную с водителем «Газели», что обслуживала рыночный бизнес семьи, в своей постели. Любовники настолько увлеклись сексом, что не услышали, как он вошел, открыв дверь своим ключом. Потому и спохватились поздно, когда Розин вошел в спальню с топором в руке. Водитель двадцати лет оказался проворнее – видно, не впервой было попадать в подобные ситуации. Прямо с кровати голышом выпрыгнул через открытое окно второго этажа в сад. Людмила же растерялась. Что она могла сказать мужу? Но умирать не хотела, тоже рванула из спальни. Успела прошмыгнуть мимо Розина. Спешила во двор, на улицу, к людям, к спасенью.

Иван Петрович догнал блудливую супругу на крыльце и ударил обухом по затылку. Людмила рухнула на землю, забилась в судорогах. Дело происходило днем, пятнадцатилетняя дочь Алиса была в школе. Убив жену, Розин втащил ее на ступени. Вызвал милицию. Наряд приехал быстро. Его арестовали и увезли в СИЗО.

И сидеть бы Петровичу лет пятнадцать, если бы не следователь, чеченец Вели Кубаев. Он вел уголовное дело. Розин во всем сознался, но следователь не спешил передавать дело в суд. Однажды поздно вечером он вызвал Петровича на допрос. И в камере неожиданно предложил замять дело. Оформить все так, будто Людмила погибла в результате несчастного случая, споткнувшись о ступени крыльца и ударившись при падении о топор, который якобы был брошен во дворе. А Розина в это время дома будто не было. Он пришел позже и застал жену уже мертвой. Иван Петрович удивился, с чего бы это следователю выгораживать его? Тот ответил: а какой смысл сажать, если можно договориться? Тем более что супруга заслужила смерть, на Кавказе с этим строго. К тому же дочь несовершеннолетняя одна останется, если отца посадят. Понятно, что Иван Петрович согласился. Поинтересовался, сколько он должен спасителю? Кубаев усмехнулся, рассчитаешься, мол, всему свое время. И не деньгами, а кое-какими услугами. Знать бы тогда, что за услуги придется оказывать. Лучше пошел бы на зону. Но согласился.

Вскоре его освободили, на удивление всей улицы. И надо же, даже покойница тетка Маша, соседка, которая, по словам Грыжи, видела, как Розин убил жену, никому ничего тогда не сказала. А позже проговорилась, старая крыса. Вовремя сдохла. Потом народ успокоился. У каждого имелись свои проблемы.

Пока Розин сидел в СИЗО, Людмилу похоронили. И хоть до кладбища было пять, от силы десять минут ходьбы, он ни разу на могилу супруги не сходил. Даже не хотел знать, где ее похоронили. Алиса знала, иногда бегала на кладбище. И ей было известно, что мать погибла не в результате несчастного случая. Но восприняла она убийство на редкость спокойно. По матери особо не горевала, только учиться стала хуже, часто пропускала уроки, вечерами шаталась по дискотекам.

Из фирмы Розина уволили, палатки на рынке пришлось тоже продать. Работы нет, а жить как-то надо! Подумывал продать коттедж и купить квартиру в хрущевке, но тут старый товарищ еще по комбинату подогнал почти новую «семерку» по сходной цене. «Москвич» Иван Петрович продал, и на «Жигулях» занялся частным извозом. Зарабатывал немного, но ему с дочерью хватало. Даже умудрялся откладывать на черный день. Рассчитывал – дочь подрастет, замуж выскочит, а там пусть муж и содержит жену. А один он проживет.

Но через год все его расчеты рухнули, когда Розин впервые заметил неадекватное поведение дочери и блестящие неестественным блеском глаза с расширенными до предела зрачками. Понял: Алиса употребляет наркотики. Устроил дочери допрос. Та все отрицала, врала, а наутро не смогла встать. Закрыв ее, Розин отправился на заработки. Вернулся к обеду и не застал дочери дома. Сбежала. Он поехал искать ее. Не нашел. До полуночи кружил по микрорайону – без толку. Явилась Алиса в три часа под сильным кайфом, платье порвано, в грязи и крови. Была кровь и на ногах. Иван Петрович попытался узнать, что произошло? В ответ услышал истерический хохот, перешедший в рыдание. А потом Алиса уснула, прямо на кухне, как побитая собака, забившаяся в угол.

Розин отнес дочь в ее комнату, раздел. Трусов на Алисе не было, и тогда Ивану Петровичу стало ясно, что его дочь изнасиловали. Или она сама легла под какого-нибудь дружка-наркомана. В общем, стала женщиной в шестнадцать лет. Подумал тогда – лишь бы не забеременела. А то будет весело. Ни семьи, ни мужа, сама наркоманка, да еще принесет в дом спиногрыза-уродца. Разбудил дочь в семь часов, пока та еще могла что-то соображать. Спросил, где была, с кем переспала? Алиса неожиданно резко ответила – не твое, мол, дело, папаша! И попросила, вернее потребовала – лучше бабки дай, провериться. Не хотела ребенка. Он дал ей денег, а она опять никакая заявилась ночью. И на все вопросы отца отвечала неестественным хохотом. Он осмотрел ее руки. На сгибах локтей следы от уколов. Значит, подсела на иглу. Розин не знал, что делать. У кого просить помощи и мог ли кто помочь ему? Оказалось, что мог. Тот же следователь Кубаев, который год спустя после освобождения Розина неожиданно явился под вечер домой к бывшему подследственному. Розин до сих пор в мельчайших подробностях помнил тот приход следователя и разговор с ним, словно все было вчера. Иван Петрович сидел на кухне, как всегда ожидая дочь. И когда в дверь позвонили, рванулся в прихожую. Распахнул дверь.

– Явилась, сучка подзабор… – воскликнул он и осекся, увидев Кубаева.

Тот удивленно спросил: