Иван Грозный. Сожженная Москва

Стражник вызвал помощника мурзы.

– Михайло? – удивленно проговорил Камиль, выходя за ворота.

– Что, сильно изменился за день?

– Просто не ожидал.

– Мурза на месте?

– Сейчас нет, к родственнику в ближнее селение поехал, вернется вечером.

– Хоп! Передай ему, что человек от русского царя с деньгами здесь, в Кафе. Завтра желает встречи.

– Быстро.

– А чего тянуть?

– Передам. Тебе сообщат, примет ли завтра Басыр этого человека.

– Хорошо.

– Важный вельможа?

– Помощник посла московского.

– Важный, ведаю, – покачал головой Камиль. – Ожидай гонца.

– Того, кто был? Амин?

– Да.

– Передай еще, что помощник посла пожелает смотреть невольников и говорить с ними.

– Сколь угодно. Их действительно содержат не как рабов.

– Хоп! Жду!

Бордак отвернул коня и вернулся в посольское подворье, где сообщил о разговоре с помощником мурзы, добавив:

– Я ему еще сказал, что ты смотреть невольников будешь и говорить с ними.

– Правильно. Я то и хотел сделать.

– Ну, тогда, Петро, ожидай, подъеду, скажу, когда мурза соизволит принять тебя. Думаю, тянуть не будет, слишком жаден до денег.

– Кто из них не жаден, Михайло?

– Твоя правда, дьяк. Я на подворье Ризвана.

Бордак уехал. Ризван лишних вопросов задавать не стал. Вернулся живой и невредимый, то и добре. Или яхши, как говорят татары.

Гонец из людей мурзы Басыра приехал вечером после молитвы. Амин уже дружелюбно улыбался «литвину»:

– Скажи своим, мурза примет завтра посольского московского дьяка после полуденной молитвы. Пусть приезжает и привезет то, что намерен отдать взамен товара.

– Люди не товар, Амин.

– Это для кого как.

– А если всю твою семью уведут в полон? Скажем, в Речь Посполитую, Великое княжество Литовское или в королевство Польское, да там продадут по одному тем же генуэзцам или османам, ты так же будешь считать, что они товар?

– Я резать буду тех, кто продал. Найду и вырежу весь род.

– А чем же наши люди хуже ваших? Ведь среди нас живет много татар. Возьми касимовских, казанских, астраханских. У Ивана Васильевича много татар в войске, они готовы воевать за Москву. И они нам как братья, как свои.

Гонец смутился. Он просто не знал, что ответить на слова Бордака. Посему проговорил:

– Завтра после полуденной молитвы. Посольский может смотреть невольников, говорить с ними, мурза Басыр милостив, разрешил, – и повел коня по улице.

Неделя ушла на окончательное оформление купчих, подготовку бывших невольников. С мурзой Басыром постоянно работал помощник русского посла.

Бордак же теперь ждал возвращения Азата из Бахчисарая.

Курбан объявился в понедельник после полуденной молитвы. Подъехал к подворью Ризвана, Хусам пропустил помощника мурзы во внутренний двор.

Бордак, улыбаясь, протянул обе руки татарину:

– Ну, здравствуй, Курбан!

– Салам, Михайло! Ваш посольский приехал?

– А что ты там в Сююр-Таше за игрища устроил?

– Может, для начала хозяин подворья предложит гостю присесть, напоит чаем?

– Да, конечно, Курбан-ага, – засуетился Ризван.

После чаепития, сидя в тени дерева, Курбан поведал о приключениях в Бахчисарае и Сююр-Таше.

– Я надеялся на одного человека, занимающегося торговлей. Он частенько бывал в Сююр-Таше, там у него много родственников, да надежды не оправдались, захворал мой купец, хворь огненная его в постель уложила. Уезжал когда, проведывал, все еще плох был. А обещание выполнить надо. Думал, думал и решил сам ехать с нукерами. Мурза Азат был во дворце хана, я и поехал. А как подобраться к русскому посольству, когда за ним столько глаз? Напрямую нельзя. Пришлось поиграть. Подъехали, стали оскорблять стражу русскую. Те, надо отдать должное, поначалу внимания не обращали, терпели, терпели, а потом отвечать начали. Я нукеров вплотную к воротам подвел, кричу – подожгу городьбу, неверные псы, ты уж извиняй, Михайло. Факел, заранее подготовленный, поднял и вплотную к воротам. Тут уж из подворья выскочило с десяток стрельцов, пищали на бердыши, и целиться. Я проскочил к старшему, говорю, игрища то. Он не понял. Ну, я ему быстро передал твои слова и наутек. За мной нукеры. Хорошо, стрельцы не пальнули, а то остались бы в Сююр-Таше, но пронесло. По отходящим, видно, они приказа стрелять не имели. А догонять нас в посольстве и некому. Вот так я сполнил обещание.

– Но ты же рисковал вельми, Курбан! – воскликнул Михайло.

– Э-э, впервой, что ли? – протянул татарин.

– Ну, спасибо, молодец. Погоди тут, я щас. – Бордак прошел к себе, вернулся с мошной:

– Держи, Курбан, пятьсот акче, заслужил.