Берлинская рулетка

– Кто бы сомневаться! – прозвучало в ответ.

Первым на свет божий вышел гауптштурмфюрер в оборванном кителе. Вид у него был крайне жалкий. Истрепанная униформа висела мешком, человек превратился в ходячий скелет. Щеки ввалились, глаза запали. Бледная кожа истончилась настолько, что ее можно было проткнуть пальцем. Он потерял фуражку. Со лба спадали безжизненные редкие волосы.

Гауптштурмфюрер чуть помедлил, выбросил автомат, стащил с себя ремень с портупеей, тоже швырнул в сторону, поднял руки и, спотыкаясь, побрел дальше. Он смотрел прямо перед собой невидящими глазами.

Следом вышел молодой оберштурмфюрер с крючковатым носом. Он избавился от оружия, стиснул кисти рук на затылке.

Третьим образовался целый штурмбаннфюрер, невысокий, какой-то кривоногий, с квадратной челюстью. Он снял с себя кобуру, помедлил. Дескать, правильно ли я поступаю? Прозвучал грозный окрик, эсэсовец вздрогнул, избавился от оружия.

За ними потянулся прочий сброд. Низшие чины выходили по одному, подслеповато щурились, бросали автоматы. Это были вылитые привидения, истощенные, бледные, с воспаленными глазами. Они брели друг за дружкой, шатались как пьяные.

– А что, мне нравится, – подметил кто-то из бойцов. – Хорошо идут, любо-дорого посмотреть.

– Последние ласточки, – сказал его товарищ и хохотнул.

Красноармейцы прикладами согнали пленных в кучу. Прежде с эсэсовцами они особо не церемонились, даже в плен их брали нечасто. Но сегодня решили взять, уж больно жалко выглядели эти доходяги.

Капитан с пластырем на щеке пересчитал добычу по головам и громко объявил:

– Двадцать девять! Это все?

Один из бойцов вприпрыжку бросился к гаражной двери, забросил внутрь гранату. Вздрогнуло внутреннее пространство, что-то осыпалось.

– Все, товарищ капитан!

Градов подошел поближе.

Красноармейцы обыскивали эсэсовцев. Эти фанатики запросто могли припасти гранату и привести ее в действие. Осмотренных пленных они пинками отправляли в кучу.

Недовольно зашипел белобрысый эсэсовец в оборванном кителе, сжал кулаки.

– Что ты сказал, дружище? – осведомился накачанный сержант и с удовольствием зарядил пленнику в глаз.

Тот отшатнулся, закрыл лицо ладонями.

– Вахновский, давай без самоуправства, – недовольно бросил капитан.

– Так это разве самоуправство? – спросил сержант и закончил под дружный гогот: – Я же его по-дружески!

Гауптштурмфюреру тоже не понравилось, когда его схватили за плечи. Он резко вырвался, бросил что-то с презрением, тут же получил под дых и согнулся.

– У нас все равны, дружище, привыкай, – заявил красноармеец, схватил его за шиворот и пинком отправил куда следует.

Советские бойцы наслаждались ситуацией. Они еще не утолили жажду мести.

Штурмбаннфюрер не стал нарываться, опустил голову, терпеливо сносил унижения.

Градов показал капитану удостоверение. Тот покосился на красные корочки и вздохнул. Дескать, как же без вас. Вы всегда появляетесь в тот момент, когда вам очень рады.

– Штурмбаннфюрера заберем, не возражаешь, капитан?

– Да берите, товарищ майор, – сказал тот и пожал плечами. – Немец не водка, у нас еще есть.

Пленный уловил беззвучный посыл – мол, шагай своими ногами – и потащился к машине, застывшей на дороге. Улизнуть он даже не пытался, понимал, что случай не тот.

– Это мудро, товарищ майор, – поддержал инициативу командира Романовский. – Лучше уж так возвратиться, чем с пустыми руками. Распишем полковнику Троицкому, как с боем брали этого упыря.

– Пусть разведка радуется, давненько ей такого не перепадало, – поддержал товарища Нагорный.

– Сажайте его в машину, – сказал Влад и подтолкнул эсэсовца к «газику».

Тот молчал и обреченно закатил глаза, прямо как библейский персонаж со средневековой картинки.

– Нет уж, не так быстро. – Грамарь схватил пленника за шиворот, бросил на капот и стал его обыскивать.

Штурмбаннфюрер сдавленно кряхтел.

Документы из кармана перешли к майору. Субъекта звали Отто Нойманн. Служил этот парень в полку СС, приказавшем долго жить одновременно с великой Германией. В карманах не нашлось ничего интересного, кроме засморканного носового платка. Этот тип даже не курил, вел здоровый образ жизни. Его швырнули в машину, подперли с двух сторон, и группа снова пустилась в путь.

Глава вторая

На улице Якобиштрассе в районе Кенигштадт произрастали дубы и липы. Разрушения здесь носили умеренный характер. В этом районе фашисты не задержались, сдали его практически без боя. Тут находились жилые дома, всевозможные конторы и мелкие фирмы. В тени деревьев пряталось двухэтажное учебное заведение, облюбованное квартирмейстерами под штаб.

В двух шагах гудела оживленная Александерплац, самая крупная городская площадь. А здесь, в глубине аллей и боковых улочек, все было тихо.

Охрану штаба нес целый батальон. Людей для этого теперь хватало. Со скрипом поднимались и опускались шлагбаумы. Караульные с любопытством поглядывали на пленного эсэсовца, отвыкли уже.

Контрразведка размещалась в восточном крыле здания, подальше от штабной суеты.

– Кого взяли? – поинтересовалась Ольга Ефимовна Догужинская, одна из немногих женщин, проходивших службу в ведомстве. Она дослужилась до капитана, занимала должность заместителя начальника шифровального отдела, имела статную фигуру, приятное лицо, обрамленное стянутыми на затылке пепельными волосами.

Характер у Ольги Ефимовны, невзирая на внешнюю доброжелательность, был непростой. Мужчин, желающих, культурно говоря, познакомиться с ней, она отшивала одним щелчком. А если отдельные самцы настаивали, то эта дама могла врезать по морде, после чего все вопросы отпадали.

К начальнику оперативного отдела Ольга Ефимовна относилась ровно, с некоторой долей иронии. Но иногда в ее карих глазах, направленных на майора, поселялась задумчивость, некая необъяснимая дымка. Впрочем, она быстро рассеивалась.

В данный момент женщина курила на крыльце и смотрела, как пленный эсэсовец выгружался из машины. Причин не любить подобную публику у Ольги Ефимовны хватало. В сорок третьем она потеряла мужа, через год умер от тифа маленький ребенок, проживавший с бабушкой на Урале. Беды и потрясения Ольга Ефимовна сносила стоически, жила дальше, и никто не знал, что творится у нее на душе. Плакаться в жилетку в ее привычки не входило.

– Кого надо, того и взяли, Ольга Ефимовна, – с любезной улыбкой отозвался Градов. – Прекращали бы вы курить. Женщинам в мирное время это не идет.

– Спасибо, что просветили, Владислав Сергеевич, – язвительно отозвалась дама. – Едва настанет мирное время, я сразу брошу и не забуду, разумеется, вам отчитаться. Посмотрите, какой орел! – Женщина с прищуром обозрела понурого эсэсовца. – Ощипанный, побитый, но все равно та еще птица. Где взяли, товарищ майор?

– Где взяли, там уже нет, – ответил на это Нагорный, толкая пленника к крыльцу. – А ну, двигай булками, герр хороший, пока не прилетело!

– Тьфу, какая гадость, – пробормотала Ольга Ефимовна. – И откуда они берутся?

Никто не возражал.

В отделе по работе с военнопленными штурмбаннфюрер Нойманн был встречен с распростертыми объятиями. Влад втолкнул его в комнату, и тот запнулся о порожек.