Экватор – наш!
Ну а после Карбанов с товарищами отправился в блиндаж, ибо огонь потух и опять налетели полчища гнуса. Спецназовцы обычно допоздна сидели на лавках и болтали о своем. Так случилось и в этот вечер.
В блиндаже было темно. Вертолетчики не спали – просто лежали на жестких нарах и негромко болтали о жизни.
– …Недалекие мамочки с детства внушают длинноногим дурочкам, что они умнее, талантливее и красивее всех, – рассуждал Равиль. – Потом девочки вырастают в девушек, вместе с сантиметрами и килограммами растет их комплекс «принцесс». Но принцев, как известно, мало и на всех не хватает.
– Что верно, то верно, – поддержал Гусенко. – Один мой старинный друг по имени Егор долго добивался своей одноклассницы Насти, работавшей адвокатом в крупной конторе. Девка была смазливой, длинноногой, умной. Все ухаживания Егора она напрочь отвергала, как позже выяснилось, из-за того, что у парня не было «вышки». В конце концов, тот пожелал ей до конца жизни по всем каналам смотреть «Дом-2» и с головой ушел в бизнес. Уже несколько лет женат на прекрасной женщине – кандидате биологических наук. В семье двое детей и полный достаток: завод по производству соков, свой ресторан в центре города; дважды в год отдыхают на лучших курортах мира.
– А что же эта… Настя?
– Настя стала неплохим адвокатом, но осталась без семьи и до сих пор живет одна. При случайных встречах с Егором мило улыбается и всячески намекает на возобновление контактов. Но поезд ушел – «принцесса» потеряла лоск и стройность, остервенела. К тому же и друг мой совершенно к ней остыл.
Помолчали. Карбанов привстал, нащупал лежащую под окном пачку сигарет, закурил.
– Миша, а чем же закончилась та история? – спросил он, наполнив «избушку» ароматным дымком.
– Какая? – не понял тот.
– Ну, про твою нелюбовь к Питеру.
– А на чем я остановился?
– Дядька тебя не встретил на вокзале. Ты ему, кажется, позвонил.
– Да, вспомнил. Ну, промычал я что-то неласковое в трубку, отключился. Нашел камеру хранения, куда сдал тяжелый комп, ибо сил его таскать уже не было, и отправился гулять по городу. Где-то на Невском, любуясь божественной красотой архитектуры, потерял бдительность, и у меня увели бумажник с приличной суммой.
– Что ж ты за раззява?! – воскликнул Равиль. – Как так можно?!
– Сам не понимаю, как это произошло. Пошарил по карманам, набрал какую-то мелочь. Вернувшись на вокзал, выкупил из камеры комп и до вечера таскался по ненавистному городу в попытках его продать.
– Продал? – осторожно поинтересовался майор.
– В одном адском интернет-кафе мне предложили за него пять граммов «кокса», – усмехнулся Михаил. – Я совершенно не в теме, как из подобной сделки извлечь денежную выгоду и не получить срок. Тогда на горизонте появляется странный чувак, согласившийся продать три грамма, а за работу оставить себе два. Я, естественно, согласился, ибо другого варианта вернуться домой тупо не было.
– Теперь я понимаю, почему ты так не любишь Питер, – рассмеялся Карбанов. – Столько приключений и переживаний за одну короткую поездку!
– Вот именно.
– Так как же ты выкрутился? – поторопил «бортач».
– Да как… Чувак с моим «коксом» исчез. Кстати, по виду довольно интеллигентный, приличный.
– Неужели обманул?!
– Нет, в тот раз судьба смилостивилась. Вернулся он через час и отдал мне сумму, которой тютелька в тютельку хватило на самый дешевый билет до Москвы. Я реально был счастлив и зарекся ездить в Питер, потому что это единственный город, который меня искренне ненавидит…
Проснувшись на рассвете, Власов разбудил Конопко, Тубаря и Яковлева. Лисин спал у выхода из блиндажа, Стрельцов дежурил.
– Пора, – шепнул он на ухо командиру разведчиков.
Все четверо осторожно покинули блиндаж. Костер распаливать не стали – умылись и перекусили на лавках галетами и консервами. Подогнав снаряжение и подхватив оружие, троица двинулась к северному берегу островка. Командир отправился их проводить.
На краю сухой почвы повстречали дозорного Стрельцова, который, сидя под кустом, покуривал зажатую в кулаке сигарету.
– Уже? – спросил он, поднявшись навстречу.
– К вечеру как раз успеем до места, – кивнул Тубарь, подбирая длинную палку, оставленную на берегу несколько дней назад.
– Поаккуратнее. И не забывайте выходить на связь, – пожал каждому руку Власов. – Удачи…
Первым в болото вошел снайпер, прощупывая палкой трясину, он медленно пошел в северо-западном направлении. Яковлев занял место в середине цепочки. Последним покинул остров Конопко.
Стоя на берегу, командир со связистом некоторое время наблюдали за удалявшимися товарищами. Затем Власов глянул на часы:
– Пойду придавлю еще часок, а после завтрака сменю тебя, – и, повернувшись, исчез в кустах.
Если бы идти пришлось тем же путем, которым группа прибыла с «материка» на остров, то двигались бы быстрее. Но, к сожалению, отдалившись от лагеря метров на двести, разведчикам пришлось круто забрать влево – на северо-запад. Ранее Тубарь никогда здесь не бывал. Перед отправкой Власов показал секретную карту с обозначенными маршрутами движения по гатям, тем не менее снайпер осторожничал – не дай бог, в этих болотах промахнуться с направлением и зайти не туда.
Шли медленно. Временами попадали на довольно открытые участки с куцей или вовсе погибшей растительностью. В эти моменты спецназовцы чувствовали себя беззащитными. Вроде бы вокруг тихо, ни единого движения, ничего подозрительного, а все одно на душе паршиво.
Когда впереди показался долгожданный край леса, растущего на нормальной твердой почве, Тубарь оступился и по шею провалился в яму.
Шедший вторым Яковлев засуетился и шагнул в его сторону:
– Сейчас помогу…
– Не подходи! – барахтаясь в зеленой жиже, остановил его снайпер. – Там скользкий край! Не подходи…
Догнав товарищей, Виктор крикнул:
– Палку! Протяни палку!
Кое-как найдя устойчивое положение, Тубарь схватил плававший рядом шест, подтолкнул его по взбеленившейся поверхности.
В обыденной и спокойно текущей жизни Конопко казался флегматичным, медлительным, туго соображавшим. Однако в сложной обстановке он всегда преображался. Вот и сейчас, молниеносно приняв решение, подрывник отодвинул назад медика и приказал ему подстраховывать себя, удерживая за ранец. Сам же опустился на колени, нащупал край гати, навис над жижей и с трудом дотянулся до палки.
– Теперь, главное, не дергайся, – сказал он. – Ухватись крепко и держись…
Сообща Виктор с Семеном подтянули снайпера к бревенчатой гати, помогли взобраться на нее.
– Спасибо, мужики, – отплевывался Игнат. – Думал, что смерть моя пришла. Никогда не любил эти проклятые болота…
– Раздевайся, просушиться тебе надо, – тяжело дышал Яковлев.
– Что просушиться… Винтарь теперь надо почистить! А одежда и так просохнет…
– Дойдем до леса – там и почистишь. Уходить надо с открытого места. Пошли, парни…
На остаток пути до нормального леса Виктор поставил снайпера последним в цепочке. Сам же вооружился его шестом, встал первым и с чрезвычайной осторожностью прощупывал гать до тех пор, пока не вывел разведгруппу на твердый берег…
Четырехчасовой переход по тягучей, грязной и вонючей жиже отнял много сил, выбравшись из нее, спецназовцы попадали на траву.
– Если бы нам не предстояло переться по этой трясине обратно, я был бы просто счастлив, – успокоив дыхание, признался Яковлев.
– Надо бы по дороге в деревню найти ручей, – отозвался Конопко. – Иначе провоняем до костей.
Сняв камуфлированную куртку, снайпер согласился:
– Это верно. Я весь в этой проклятой жиже.
– Отдыхаем полчаса и двигаем дальше. Если повезет набрести на чистую воду – остановимся и приведем себя в порядок.
Полностью раздевшись, Тубарь расстелил шмотки на траве, вынул из ранца ветошь, масло и принялся чистить винтовку…
Ровно через двадцать минут он закончил сборку своей снайперки, придирчиво осмотрел ствол с затворным механизмом, удовлетворенно хмыкнул и стал надевать грязную, но просохшую на солнце одежду.
А вскоре вся троица топала по джунглям строго на север, дозором, как всегда, шел снайпер…
Весь оставшийся световой день разведчики потратили на трудный переход по джунглям. Местами они попадали в такие непроходимые заросли, что путешествие по болоту вспоминалось этакой легкой прогулкой.
В районе пятнадцати часов Тубарь остановился и повернул к товарищам радостную физиономию:
– Ручей!
– Вовремя, – смахнул с лица капли пота старлей. – Все, Игнат, подыскивай местечко – пора перекусить и отдышаться…
Отдыхали чуть более часа. За это время постирали в чистой воде одежду, все еще сохранявшую отвратительный запах болота, основательно поели, повалялись на мягкой траве. Затем покурили, оделись в чистое. Конопко поколдовал с навигатором и над картой, установив точное место, подкорректировал маршрут. И вскоре все трое двинулись дальше…
На место прибыли под вечер.
Примерно за километр командир устроил короткую остановку. Пока над джунглями еще светило клонившееся к горизонту солнце, он развернул карту и обсудил с Игнатом порядок подхода к населенному пункту.
– Видишь, деревеньку с юга охватывает дугой низина? – спросил он, постукивая пальцем по плотной бумаге.
– Вижу.
– Вот до нее-то нам и надо протопать. А уже по ней мы можем незаметно передвигаться вдоль Сапы в любую сторону.
– Это и дураку понятно.
– Тогда вперед. Ты – в дозоре, а мы с Семеном немного позади. Далеко не отрывайся и не забывай поглядывать на меня.
– Добро…
К деревне подобрались минут за тридцать до наступления сумерек. Осторожно взобравшись по склону овражка, проползли метров тридцать и замерли у крайних кустов. За ними виднелись останки убогих лачуг, некогда построенных из подручного материала: толстых ветвей, бамбука, пальмовых листьев, глины…
Осторожно раздвинув листву, Конопко быстро осмотрел видимую часть деревни.
Несколько полуразрушенных домишек, часть из которых давно лишилась соломенных крыш. Грунтовка, разрезавшая селение пополам и основательно заросшая высокой травой. Чуть дальше виднелся единственный добротный дом, построенный из врытых в землю вертикальных бревен. Рядом с ним торчала покосившаяся мачта или громоотвод.
– Никого, – прошептал лежавший по левую руку Тубарь.
– Да, пока никого не видно, – согласился Виктор. И добавил: – А где же тут площадка для «вертушки»?
– Не видно.
– Может, обойдем и посмотрим с другого ракурса? – послышался справа приглушенный голос Яковлева.
– Пошли.
Старший лейтенант медленно вернул ветви куста на место, развернулся и пополз обратно в овражек. Товарищи последовали за ним…
Первого туземца удалось заметить лишь ночью. Еще до наступления темноты разведчики успели осмотреть деревню Сапа со второй позиции, но опять ничего не увидели, кроме разрухи и запустения. Ни площадки, ни людей.
Пока перебирались по овражку дальше на восток, на джунгли опустилась ночь. Пришлось вынимать из ранцев ПНВ и ночные прицелы.
Осторожно взбираясь по склону, услышали вдруг мужской голос и остановились. А через пару секунд Тубарь тронул Конопко за плечо:
– Посмотри наверх.
Тот посмотрел вверх и заметил оранжевые всполохи, плясавшие по ветвям деревьев. На восточной окраине деревни кто-то распалил костер, от которого вскоре потянуло запахом дыма.
Выбравшись из оврага, троица заняла удобную для наблюдения позицию.
Костер полыхал метрах в сорока меж двух домишек. Рядом с огнем маячили три фигуры.
– Черт… – выругался старлей.
Из-за костра в окуляре прибора появлялись неприятные блики, не позволявшие рассмотреть многие детали.
– Сейчас доложу, – прищурив левый глаз, прильнул к прицелу своей винтовки снайпер. – Два мятежника с автоматами. И баба… что готовит на огне.
– Больше никого?
– Пока не вижу.
– Ладно, торопиться нам некуда. Лежим, наблюдаем…
Ночь прошла относительно спокойно. Дежурили на той же позиции, парами по два часа, третий в это время отдыхал. Нормально выспаться, разумеется, не получилось, зато ничего не пропустили: и позднее возвращение в лагерь трех небольших групп человек по пять-шесть каждая, и развеселый ужин у костра, и отбой. И даже то, как крутобокая баба, готовившая для повстанцев пищу, тихонько удалилась с двумя тощими мужиками в кусты неподалеку.
«Собака» – самая отвратительная вахта ранним утром – досталась Конопко и Яковлеву. Именно они услышали приглушенное тарахтение автомобильного двигателя и заметили сонно встрепенувшихся часовых у догоравшего костра. Один из них закинул автомат за спину и зашагал к заросшей дороге, второй потянулся, подошел к деревянной лачуге и постучал по двери. Из лачуги встречать подъезжавший грузовик вышла та самая женщина и еще один темнокожий мужчина…
Грузовик был старый, насквозь проржавевший, дребезжащий. Выпустив в атмосферу клуб черного дыма, он остановился против одного из немногих уцелевших домов. Из кабины вышел водитель, а из кузова посыпались на землю вооруженные «туземцы». Образовав вместе с дозорными живую цепочку, приступили к разгрузке автомобиля…
Минут десять-пятнадцать мужчины дружно перекидывали в дом коробки, упаковки, мешки… Принимала это добро ловкая и шумная женщина. А Конопко, не опуская бинокля, пытался прочитать маркировку и считал количество привезенного продовольствия.
Получалась довольно приличная цифра. И еще старший лейтенант сделал один неутешительный вывод: прибывшая вооруженная группа только заступила на дежурство и, судя по приличному запасу продуктов, планировала пробыть в деревне не менее недели.
Понаблюдав за селением с удобной позиции, Виктор разбудил Игната и повел группу по лощине дальше на восток. Протопав по дуге метров четыреста, разведчики поднялись по склону в последний раз. И сразу же заметили ровную площадку, окруженную развалинами домишек.
– Хорошее место, – удовлетворенно хмыкнул Тубарь. – Тут и большая «вертушка» уместится.
– Запросто сядет, – согласился Яковлев. – Только расчистить слегка от высокой травы надо.
– Еще часок понаблюдаем и тронемся в обратный путь… – резюмировал Конопко.
За этот час в деревне ничего не изменилось. Разве что с восточного сектора подошла небольшая группа – бойцов пять или шесть. Вероятно, это была одна из последних групп, которые уходили из Сапы в разных направлениях для поиска пропавших вертолетчиков.
Отработавшие свою вахту повстанцы попрощались со сменой, влезли в кузов грузовичка, после чего тот вновь чихнул черным выхлопом и затрясся на грунтовке в обратном направлении.
Разведчики бесшумно спустились в лощину, прошли по ней обратным курсом и, отдалившись от населенного пункта метров на восемьсот, остановились.
Яковлев достал из ранца радиостанцию и передал ее командиру, тот подсоединил свежий аккумулятор, включил аппарат, растянул антенну и запросил Власова.
– Да, «Третий», «Первый» на связи, – довольно быстро ответил тот.
Виктор обстоятельно доложил результаты произведенной разведки.
– Значит, только что произошла смена? – переспросил тот.
– Да, на наших глазах.
– Это плохо, – мрачно изрек капитан. – Это означает, что просидим здесь еще с неделю.
Конопко молчал. Ему тоже хотелось поскорее покинуть эту отвратительную страну, но что он мог поделать?
– Ладно, «Третий», понял тебя. Возвращайтесь, – приказал Власов.
Глава четвертая
Одна почти полностью обнаженная девка крутилась вокруг шеста на невысоком подиуме. Другая сошла по ступенькам вниз и обходила столики, за которыми преимущественно сидели мужские компании. В начале своего выступления обе скинули с себя лифчики с короткими юбочками, оставшись в одних стрингах. Точеные фигурки, длинные ровные ножки, гладкая кожа, роскошные волосы…
Ни дать ни взять – настоящие профессиональные стриптизерши. Было на что посмотреть. И мужики завороженно глазели. А некоторые, не скупясь, совали за тонкие стринги купюры весьма немаленького достоинства.
– …Был в нашей клинике один такой «перец», живший на пяток секунд впереди остальных, – затушил в пепельнице сигарету Толя Панков. – В общем, как-то мне все это надоело. Пришлось сообщить ему неприятную новость – дескать, человек ты с пониженной социальной ответственностью, и сейчас я тебе будут править морду.
– Да, таких людей надо выдвигать в верхние эшелоны власти. Причем с хорошей скоростью – чтоб сразу в космос…
Два закадычных друга – старлей Слава Мазенко и прапорщик Панков – частенько проводили время вместе. Правда, подобные тусовки удавались лишь на отдыхе между командировками или в отпусках – при наличии свободного времени и свободных денежных знаков. В те дни и недели, когда занимались делом, они пересекались лишь при подготовке к заброске, на привалах да на приеме пищи, ибо первый по специальности был связистом и шел в авангарде рядом с командиром, а второй служил медиком и опекал раненых.
Вчера бойцов группы обзванивал командир – майор Савин. И не просто обзванивал, а ставил в известность о скором убытии в очередную командировку. Потому парни и решили сегодня оторваться по полной. Кто знает, когда еще доведется спокойно посидеть за столом с приличным спиртным, с хорошей закуской да с видом на полуголых девиц?…
– Брось! – поморщился Славик, наполняя рюмки холодной водкой. – Бывал я до службы в спецназе на разных курортах мира и всякое повидал. Быдла хватает среди любых наций.
– А как же эти… – не соглашался Панков, – ну, те русские туристы, которые сперли из турецкого отеля туалетную бумагу?
– Ой, я тебя умоляю! Идиоты проживают на всех континентах. Помню, последний раз отдыхал со знакомой мадам по имени Елизавета на морском курорте в одной спокойной стране. Чистенький отель, все включено, достойное питание. Плюс за небольшие деньги всегда имелся огромный выбор коктейлей, свежевыжатого сока и других гурманских извращений. Как-то спустились с Лизкой вниз к ресторанчику у бассейна, заняли свободный столик и наблюдали картину маслом. Рядом сидела семейка, понабравшая буквально горы разных вкусностей. Жратвы было реально много – даже половины эта жадная семейка не осилила. А чтобы сэкономить один евро, они забрали со стойки поднос с нарезанными апельсинами и руками выжимали их в стаканы. На полу вокруг и на столе – кожура, косточки, сок… Полный отстой! Как в свинарнике, ей-богу! Ты не представляешь, как мне тогда было стыдно!
– Стыдно? А почему тебе-то?!
– Думал, что наши. Точнее, был уверен в этом. Но вскоре они начали что-то обсуждать, и я испытал невероятное облегчение. Не наши! Судя по языку – поляки. Так что свиней везде в достатке…
Славка Мазенко был невысоким, но при этом походил на гору мышц. Этакий коренастый гладиатор, способный одним ударом навсегда выбить дурь из любого. Характер имел особенный, если не сказать, странный. В мирной жизни он либо предпочитал экономить энергию – двигался размеренно, говорил мало, много спал и так же много ел, либо становился жутким бабником, повесой и разгильдяем. Зато в минуты опасности и под огнем противника преображался и являл собой образец внимательности, трудолюбия, выдержки и дисциплины. И вообще воевал как черт. Физически был очень развит: запросто мог вскарабкаться по стене без вспомогательных приспособлений на третий этаж жилого дома или перемахнуть траншею трехметровой ширины. Мог за одиннадцать секунд пробежать стометровку и всадить все восемнадцать пуль из штатного пистолета в мишень № 4.
Толя Панков тоже был не из мелких: рост – сто восемьдесят пять, вес – сто десять. Иногда в его внешности угадывались почти неуловимые черты восточных предков, хотя фамилия, имя и отчество были полностью русскими. Смугловатая кожа, немного раскосые глаза, смоляные коротко подстриженные волосы. По манерам и оборотам речи порой походил на аристократа в седьмом колене, хотя легко мог дать обидчику в морду. «Вышку» в свое время он получить не сумел, окончил медицинский колледж в Санкт-Петербурге и специальные курсы Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. Всегда увлекался спортом, неплохо освоил единоборства, хорошо стрелял из всех видов оружия. В общем, обузой для группы майора Савина никогда не был.
Друзья со степенной размеренностью выпивали по глотку холодной водочки и аппетитно закусывали. Из холодных закусок на столе присутствовали заливной язык, маринованные грибочки и селедочка под ядреным лучком. Из горячей – шашлык из баранины с простой вареной картошкой под сливочным маслом. В облюбованном друзьями ресторане «Серый кролик» можно было заказать любые изыски, но парни предпочитали «Столичную» под традиционные русские блюда.
В подразделении стриптизерш произошла смена – вместо прежних двух девиц на подиуме появилась свежая партия из четырех танцовщиц, одетых в странную униформу: светлые блузочки, клетчатые юбочки, темные чулочки и туфельки на тонких и высоких каблуках.
Завораживающе. Красиво. И многообещающе.
Одна из девушек принялась «шлифовать» шест, а три другие сразу спустились вниз, выбрали «жертв» за столиками и начали их разводить на деньги…
– Анатоль, а ты, поговаривают, был женат? – косился Славик на ближайшую барышню.
– Разве это великая тайна? – криво усмехнулся тот. – Ну, был. Официально не расписывались – в гражданском браке пару лет прожили.
– У-у… Если это считать браком, то меня давно пора привлекать за многоженство. А чего разбежались?
– Долгая история.
– Расскажи. Время у нас есть. Куда нам торопиться – кабак работает «до последнего гостя».
– До последнего… Нам завтра лететь черт-те куда.
– В самолете покемарим.
– Ладно, слушай… Поначалу мы с ней хорошо жили – в мире и согласии, – вздохнув, начал Анатолий. – Я тогда прошел переподготовку, был зачислен в группу Гены Савина и стал получать нормальные «бабки», у нее работа сродни хобби – ради интереса и общения, так как зарплаты хватало только на проезд и хлеб с кефиром. В остальное время она занималась уборкой, готовкой, ну, и мной, любимым. В общем, все было шоколадно…
Одна из девиц приметила двух парней крупного телосложения, спокойно сидящих за столиком у темного окна, и всячески пыталась «выпросить» у них пару купюр. Пританцовывая под медленную музыку, она расстегнула блузку, под которой, естественно, отсутствовал лифчик, затем начала тереться задницей о край столика, едва не задевая стоявшую на нем посуду.
Это было необычно и вульгарно. Но эротика грациозных движений заводила – видно, девка имела немалый опыт. Виляя бедрами, она постепенно приподнимала край и без того коротенькой юбочки. Скоро показались ажурные чулочные резинки, а потом и «ватерлиния» с белевшим выше нагим телом. Подол замер ровно на том уровне, когда «чуть-чуть не видно», но зрители хорошо понимают, что дальше станет видно все.
– Первые полгода отношения были нормальные, – продолжал Панков. – Вкусные салатики и первые блюда, чистота и порядок в квартире, милый-дорогой-единственный… По заграничным курортам после перевода в спецназ мотаться запретили, так я ей устроил шикарное турне по нашему Черноморскому побережью: дорогие отели, шикарные рестораны. А после этого у нее вдруг включился расслабон.
– С какой стати?
– Не знаю. Наверное, решила, что всего достигла и успокоилась. Ежевечерняя болтовня по телефону с подругами, по выходным – неизменные шопинги с покупками многочисленной и ненужной херни. При этом борщи и салатики остались в забытом прошлом, и мне после службы приходилось бежать в ближайший маркет за пельменями или консервами. Да и в кровати вместо жаркого секса я все чаще слышал отмазки про то, «как она жутко устала»…
На лице молоденькой танцовщицы застыла иронично-похотливая улыбка. Нет, она не слышала того, о чем говорили мужчины, она выполняла свою работу. Накрашенные темной помадой губки чуть растягивала улыбка, а взгляд при этом оставался внимательным, изучающим и оценивающим. «Сколько я смогу с вас срубить, ребятки?» – читался главный вопрос в ее глазах.
«Симпатично, черт бы меня подрал! – посматривал на девицу Мазенко. – И почему моя Лизка не носит чулок?! Ведь это же так клево! Так возбуждающе!..»
Не прерывая танца, стриптизерша успела элегантно расстаться с юбочкой и теперь оставалась в стрингах, чулках и туфлях. Красивое тело изгибалось в лучах разноцветных софитов.
– В один из выходных дней я по привычке проснулся рано. Постоял под душем, пришлепал на кухню, – с грустью в голосе продолжал Анатолий. – В холодильнике и на плите – шаром покати; зато полная раковина грязной посуды, на столе бардак с окурками и пеплом. Мадам, естественно, спит и в ус не дует – привыкла поздно ложиться, поздно вставать. Ну, я пока мыл посуду, обдумал все хорошенько, проанализировал и понял: мне такая спутница в путешествии по жизни даром не нужна…
Изливая душу, Панков совершенно не обращал внимания на танцевавшую в метре от него девушку. Но это ее не смущало – заметив заинтересованные взгляды товарища, она моментально переключилась на него.