Последняя молитва шахида

Женщина успокоила капитана:

– Не волнуйся, Сережа! И не завела никого, и все очень хорошо помню. Особенно грозовую ночь. Это был кайф необыкновенный, оргазм в момент удара молнии в дерево за окном, такое разве забудешь? Нет, такое, милый, не забывается!

Сергей шутливо упрекнул даму:

– Мари, ну зачем же так откровенно? Поскромнее надо быть!

– Поскромнее? – переспросила Марина.

Глаза женщины вдруг сделались печальными, и отчего произошло это изменение, капитан не понял.

– Хорошо, Сережа, буду для тебя пай-девочкой.

– Вот и договорились! Мы тут с ребятами немного посидим, а потом я буду ждать тебя, Марина.

Женщина спросила:

– Скажи одно, Антон, только без обиды, я для тебя как обычная проститутка? Утеха на ночь? Только правду, твой ответ в любом случае ничего не изменит, а? Антон!

Офицер думал недолго:

– Нет, не как проститутка, мне…

– Не объясняй ничего и иди! Все, что надо, я узнала!

– Только, Марин, косметику свою дурацкую смой к черту, ну что ты как вождь краснокожих намалевалась?

– Наконец-то кто-то заметил! До тебя никто на это никакого внимания не обращал, ты обратил!

Сергей спросил:

– Это так важно?

– Для меня да. Тебе этого не понять! Но все, Сережа, тебе действительно пора, разговорились мы не в меру.

Сергей вздохнул:

– А у меня сегодня вечер какой-то странный получается, то с Игорем о его проблемах рассуждали, теперь вот с тобой по душам поговорили.

– Игорь сам виноват, что так у него в семье происходит! Надя женщина порядочная, хотя и властная, она лидер, но и Шевцов лидер. Только не хочет или не может он понять, что для Надежды лидерство в доме, в хозяйстве. Ему бы уступить ей! Жаль будет, если расстанутся. Майор хоть мужик и крепкий, но водка его погубит, и быстро. Не успеет Надя вернуться, как сопьется он. Хоть ты подскажи ему! Тебя здесь все уважают, Игорь тоже. Может, прислушается?

Антонов пожал плечами:

– Я попытаюсь, Марина. До встречи, пошел я.

– До встречи! – тихо проговорила Мари, печально и как-то тоскливо глядя вслед человеку, которого любила. Давно и по-своему, но любила!

Антонов прошел в угловой номер, который обычно использовался при прибытии в часть представителей командования. В нем были все удобства. Люкс, одним словом. Конечно, в армейском понимании этого слова. После того как он принял душ и переоделся в легкий спортивный костюм, капитан начал накрывать на стол. Хотя «накрывать» было сильно сказано, но все же на столе, рядом с обязательным атрибутом всех гостиниц – графином с тремя стаканами на подносе, появились две бутылки водки «Столичной» московского розлива, привезенные одним прапорщиком из отпуска. Банка тушенки, неизменная часть офицерского застолья, икра баклажанная и купленный по пути хлеб.

Сергей закурил и тут же услышал шаги по коридору пустой гостиницы.

В номер вошли майоры Шевцов и Воробьев. С последним, командиром части, Антонов обнялся. Геннадий, вытаскивая из пакета домашние соленья, спросил:

– Антон! У вас в батальоне, кроме тебя, в командировки ездит кто?

– К чему такой интерес?

– Да к нам только ты один от ваших и заглядываешь. А основные поставки в Чечню осуществляются отсюда, вот и спросил, у вас там что, штат кадрированный, что ли?

Сергей объяснил:

– Штат полный, а вот в рейсы посылать действительно некого. Командир второй роты в академию спрыгнул, вместо него сейчас пришел капитан, но он в части всего несколько недель. Хоть и свой парень, сразу видно, не то что был до него папенькин сынок, но рановато еще привлекать его к автономным маршам. Третий ротный желтуху подцепил, и как только умудрился? Ведь осторожничал сверх всякой меры, не поверишь, арбуз, перед тем как резать, кипяченой водой поливал.

Офицеры складов очень удивились:

– Это-то зачем?

– Вот и я его спрашивал, зачем ты его поливаешь? Или собираешься вместе с коркой сожрать? Отвечал: «Береженого бог бережет!» Вот и сберег! Свалился как сноп! Из взводных толковых было двое. Одного, Мишу Карпенко, подстрелили недавно. Он с гуманитаркой в аул какой-то пошел. Им сахар, муку сбросил, а ему взамен снайпер пулю прислал. Прямо там, в центре селения, при раздаче. Хорошо, пуля через правое легкое навылет прошла, все же из винтовки били. Поправится, говорят врачи, но в госпитале проваляется долго. Второй, Коля Болдин, в отпуске. Остальные – молодняк, типа вашего дежурного по части. Ребята хорошие, базара нет, но для рейсов глубинных совершенно не подготовлены. А так, на малом «плече» ходят в Чечню, стажируются. Вот и получается, что приходится нам с Казбеком Дудашевым пахать и за себя, и за того парня, но лично я не против такого расклада. В батальоне от уставщины и скуки помрешь! Уставщину начальник штаба ввел, прохода не дает никому, а от скуки выжрешь, так тебя тут же за хобот и на ковер! Нет, по мне, лучше я в Чехню, чем постоянно в части отираться, ерундой, типа строевых смотров да занятий, которые ничему не учат, заниматься! Кстати, Игорек, будь другом, позвони в подразделение, где моих разместили, прапорщика пригласи.

Шевцов проворчал:

– Казбек в своей стихии. Обязательно приглашать нужно!

Антонов возразил:

– Ошибаешься, Игорь. Прапорщик – человек такта. Может, у нас какой разговор особый? Так что это не каприз, а правильное понимание сути субординации.

– Ладно! Все вроде готово, – осмотрел стол Воробьев, – ну ты чего, Игорь, стоишь? Иди позвони в казарму, Казбека вызови, да начнем!

Шевцов вышел, позвонил, и вскоре вся компания была в сборе.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Командир предложил тост:

– Ну что, мужики? За встречу? И за удачу? Она никому и нигде еще не мешала, здесь тем более. В Чечне удача – это жизнь! Так за нее, за удачу?

Выпили, молча закусили.

Шевцов неожиданно налил по второй.

– Куда коней гонишь, Игорь? – спросил Антон.

– Домой надо! Решил идти сдаваться! Подумал, подумал, Антона послушал, решил, чего упираться бараном? Хрен с ней, пусть главенствует! Все одно, кому-то пришлось бы уступить. Уступлю я! Поэтому засиживаться долго, сами понимаете, не могу. Как третью за ребят погибших дернем, свалю я, мужики. Думаю, в обиде не будете?

Его поддержал обычно молчавший в компании Казбек:

– Молодец, Игорь, по-мужски поступаешь, клянусь! Женщину уважать надо и уступать ей, женщина в себе жизнь несет, род наш в муках продолжает. Правильно решил, поэтому хочу свой тост сказать.