Выживший на адском острове

Глава третья

21 сентября в понедельник утром Матис разбудил Влаха:

– Вставай, Эрик.

– Что случилось? Где я? Леон? Фу, черт. – Влах не сразу понял, где находится.

– Вставай, Эрик. Посмотри, что творится у причала.

Влах вскочил, быстро, как приучили гитлеровцы, оделся в крестьянскую одежду и подошел к окну.

На площадке стояли грузовые тентованные «Опели». Из них эсэсовцы выгоняли арестантов. Подавая громкие сигналы, в пролив входил буксир с баржей.

Матис взглянул на Влаха:

– Что это значит, Эрик? Там же на острове гитлеровцы все уничтожили.

– Видимо, эти несчастные, – Влах кивнул на заключенных в полосатых робах, – будут там делать то же, что и мы. А затем их расстреляют так же, как и нас.

– Гляди, еще грузовик.

Подошла колонна из восьми автомобилей, из которых стали выпрыгивать эсэсовцы с собаками.

– А народа-то нагнали больше, чем в прошлый раз.

– Да, в первых четырех машинах около ста и во второй колонне столько же.

– Баржа причалила.

– Две ходки придется делать, – подытожил Влах.

– Больше. Ты не посчитал эсэсовцев.

– Ну и подонки! Ты когда поедешь в Хенсдорф?

– Теперь уж как только все стихнет.

– Понятно.

Они видели, как эсэсовцы погнали первую партию в сто человек к барже. Вскоре, подавая сигналы, буксир повел ее к Ургедону. И так четыре раза.

– А вот и их главный, – сказал Матис, – штандартенфюрер Гартнер.

К причалу, объезжая грузовики, подкатил легковой автомобиль «БМВ». Из него вышел полковник СС со своим помощником и гауптштурмфюрером.

– Похоже, – проговорил Влах, – гауптштурмфюрер – новый начальник объекта.

– Скорее всего. Вон унтерштурмфюрер передал ему портфель.

– С документацией на строительство. Вопрос, что на этот раз будут строить на Ургедоне?

– Боюсь, мы этого не узнаем. Вряд ли кому-то из заключенных этой партии повезет, как тебе.

Влах вздохнул:

– Да и лодок больше нет на острове. А надо бы узнать.

– Это теперь только если Пауль что-нибудь проведает.

Суета в прибрежной деревне Туир продолжалась до полудня. В 12.20 штандартенфюрер с помощником сели в «БМВ», и автомобиль пошел в сторону Хенсдорфа. Грузовики выстроились в колонну и пошли следом.

Матис отошел от окна:

– Перекусим?

Влах покачал головой:

– Нет. Если только выпить. Меня колотит всего.

– Пройдет. А выпить? Почему нет? Немного?

Он налил бывшему узнику сто граммов водки. Влах выпил, не поморщившись, закурил.

Матис осторожно посмотрел на старые часы на столе.

– Гитлеровцы уже на подъезде в Хенсдорф, пора и мне. Лишь бы «Фиат» не подвел. Старый он.

– Да ты же на нем почти не ездил!

– Я – нет, а до меня? Я купил его в магазине подержанных автомобилей. На новый не хватило, надо было еще катер купить.

– Доедешь?

– Помоги.

Скрываясь за кустами, они прошли к сараю, где стоял автомобиль, покрытый толстым слоем пыли.

Матис сел за руль, повернул ключ. «Фиат» завелся сразу.

– Ты смотри, – улыбнулся Матис, – он еще ого-го!

Влах взял тряпку, начал стирать пыль. Матис принес воду. В 13.00 блестящий на солнце «Фиат» выехал во двор.

Леон предупредил Влаха:

– Я закрою тебя в доме. Сиди тихо, захочешь выйти – там есть задняя дверь. Но старайся, чтобы тебя никто не видел. Люди изменились: помогали друг другу, сейчас каждый сам по себе. Гитлеровцев боятся, хотя большинство приняло идеологию фашизма. Если заметят чужака, тут же сообщат старосте, а он – в полицию Хенсдорфа.

– Да понял я все, дядя Леон.

– Ты слушай. Если вдруг заявится полиция или жандармы, лезь на чердак, там хлама – черт ногу сломит, укроешься.

Влах удивился:

– У тебя бардак на чердаке?

– Специально сделал. Вот видишь – пригодился. Если будешь вести себя тихо, никто не сунется. Радио делай тише, а лучше не включай совсем, новости я тебе сам расскажу.

– Ты, дядя Леон, насчет документов Паулю скажи. Куда мне без документов-то?

– Скажу. Что-нибудь придумают ребята…

– …если не сочтут за предателя и поверят в чудодейственное спасение.

Матис кивнул:

– Кому другому точно не поверили бы, но не тебе. А спасение? Так на свете и не такие чудеса происходят. Ладно, ступай в дом, еда на кухне, печь не топи, я к ужину вернусь.

– Счастливого пути!

– Ладно.

Влах ушел в дом. Матис закрыл его на навесной замок, вывел «Фиат» на улицу, стал закрывать ворота.

Подошел сосед:

– Приветствую, Леон!

– А-а, Генрих! Привет!

– Видал, сосед, что тут на площади было?

– Видал.

– Ох, не нравится мне все это.

– А кому нравится?

– Это – да. Ты куда это собрался?

Матис посмотрел на соседа:

– Я должен перед тобой отчитываться?

– Зачем ты так? Я просто спросил, мне надо курева купить, а в нашем магазинчике только дорогие сигареты остались.

– Давай деньги, куплю.

Сосед передал несколько купюр:

– Здесь на двадцать пачек.

– Ладно. Тебе какие?

Генрих назвал марку дешевых сигарет.

– Хорошо. Ну что смотришь? В Хенсдорф я еду.

– Что-то ты какой-то нервный.

– Будешь тут нервный. Взрыв на острове слышал?

– Кто же не слышал! Я и огненное облако видел.

– А сколько туда арестантов погнали?

– До них мне дела нет. Не выступай против власти, никто не тронет.

Матис посмотрел на соседа:

– Слушай, Генрих, а ты почему не в армии? Вроде не больной, не калека, как я. В местной артели значишься, так это не дает освобождения. Или липовые документы купил?

– Да ты что! Какие документы? А не в армии потому, что не призывают. Вернее, пока не призывают. Недавно вызывали в Хенсдорф, в комендатуру. Предупредили, чтобы из деревни не уезжал, похоже, скоро призовут. Жена уже приготовила рюкзак. Так что, Леон, я от армии не бегаю, призовут, пойду, куда пошлют. Спросишь, есть ли желание служить? Отвечу – да, потому как сейчас верить никому нельзя.

– А на самом деле ты предпочел бы остаться дома?

– Нет, горю желанием попасть на фронт. Особенно на Восточный.

– Ладно, извини, если обидел. Ты малый неплохой. Не то что некоторые.

– Я не обижаюсь.

– Поехал я, Генрих.

– За домом присмотреть? В море все одно пока не выпускают.

Матис остановился:

– Почему?

– А черт его знает. Староста сказал, сидеть в деревне, в море не выходить. Мол, распоряжение бургомистра Ольденхорста.

– Это все из-за Ургедона.

– Но людям-то надо на что-то жить! Хорошо, у тебя пенсия.

– Это ты старосте скажи, я ничем помочь не могу.

– Да ясно. Счастливого пути, не забудь, пожалуйста, про сигареты. Такие дешевые только на окраине продают.

– Я знаю. А за домом смотреть нечего. Что ему пустому будет?

– Ну, как хочешь, пойду к Мартину, вина выпьем. А что еще делать?

– И то верно.

Матис сел в машину. Посмотрел в зеркало заднего вида: уж слишком не вовремя подошел этот Генрих, раньше такого не было. Но сосед уже свернул в проулок, где жил его товарищ по артели Мартин.

Матис выехал на шоссе. И тут же нарвался на жандармов на двух мотоциклах с колясками. Хорошо еще, без пулеметов. Старший поста поднял жезл с красным кружком. Матис съехал на обочину.

– Фельдфебель Кубер. Ваши документы?

Матис показал паспорт на машину и удостоверение инвалида войны.

Последнее подействовало на жандарма.

– Где воевали, герр Матис?

– На Восточном фронте.

– Россия?

– Россия, ефрейтор.

– Понятно. В последнее время оттуда много гробов приходит.

Матис заметил:

– А еще больше хоронят прямо там. Но недолго осталось, герр фельдфебель, вермахт переломит Красной армии хребет, и мы еще пройдем по их Красной площади.

– Да, герр Матис. Вынужден задать вопрос: зачем и куда вы направляетесь?

– Отвечу, но ответьте сначала вы, герр фельдфебедь: отчего у нашей деревни вдруг выставили посты жандармерии? Вы кого-то разыскиваете?

– Таков приказ, и обсуждать его я не имею права.

– Ну да, конечно, приказ есть приказ. Я почему спросил: если вы кого-то ищете – скажите, я в округе всех знаю.

– Никого мы не ищем, герр Матис, просто обеспечиваем порядок.

– Ясно. Я еду в Хенсдорф. Кое-что починить, кое-что купить, а если получится, и продать.

Фельдфебель предупредил:

– Вообще-то выезд из деревни ограничен. Скоро будет по пропускам, пока их не подвезли, но вам как ветерану и инвалиду дорога свободна.

– Благодарю.

Жандарм козырнул. Матис продолжил путь.

Он въехал в Хенсдорф в 14.10. Миновав окраину, выбрался на Либигштрассе, проехал по Альтерплацу, свернул на Ригельштрассе, через квартал остановился. Здесь можно было поставить машину, не привлекая внимания полиции. Прошел пешком до соседнего квартала. Зашел в лавку с надписью «Часовых дел мастер». Над дверью звякнул колокольчик.

За столом посреди небольшой комнаты сидел мужчина лет шестидесяти, руководитель местного антигитлеровского подполья Пауль Бергер. Увидев вошедшего, он снял лупу, отложил в сторону пинцет.

– Матис? Вот кого не ждал.

– Добрый день, Пауль, хотя какой он, к черту, добрый.

– Чем ты так расстроен?

– Новость у меня для тебя. И даже две.

Пауль улыбнулся:

– Как обычно, хорошая и плохая? Если так, начинай с плохой.

– Они связаны между собой. В общем, ко мне заявился Влах…

Бергер удивленно проговорил:

– Эрик? Он что, бежал из концлагеря?

– Мы можем спокойно говорить?

– Да, только дай мне свои часы. Чтобы все выглядело правдоподобно.

Матис выложил старые карманные часы на серебряной цепочке.

Бергер снял крышку, пододвинул к себе.

– Говори, Леон.

– Я присяду?

– Возьми стул у окна, заодно посмотри, нет ли там кого любопытного.

Матис присел напротив часовщика и подробно рассказал о взрыве на острове, о вчерашнем появлении Влаха и о событиях сегодняшнего утра.

Бергер слушал внимательно, в конце ударил кулаком по столу:

– Звери бешеные, кровожадные звери! Это надо же такое устроить! А мы-то думали, куда это стреляло большое орудие?

– О каком орудии ты говоришь, Пауль?

– Неважно. Тебе пока не надо знать. Держи при себе Влаха, пока мы не сделаем ему новые документы. Для всех он пропал. Значит, подойдут любые, только с его фото. Фото сделаем позже. Пока пусть он поживет у тебя, но с соблюдением всех мер предосторожности. Из дома – ни ногой, в окнах не показываться. У нас в отряде Тойтера есть фотограф, бланки достанет Вильда Зингер через своего любовника. Он теперь заместитель начальника гестапо. А начальник… ты говоришь, видел, как эсэсовцы сходили с баржи?

Матис оживился:

– Да. А встречал эсэсовцев штандартенфюрер Гартнер. Его фамилию громко назвал один из офицеров.

– Кто на ней был старшим по званию?

– Штурмбаннфюрер.

– Вот как! Как раз штурмбаннфюрера Динера назначили начальником гестапо в Хенсдорфе.

– По-моему, его так и звали.

– Проверим. Так-так-так. Значит, всего один взрыв – и целого городка нет?

– Все превращено в пепел, заключенных порвало на куски.

– А Влах, значит, уцелел?

– Я уже объяснял, как это произошло.

– С его слов. Ладно. Если бы его завербовали, то не стали бы держать на острове в момент обстрела. Он мог бы погибнуть или утонуть при переправе. Будь волнение моря сильнее, так и произошло бы. Гитлеровцы не могли знать, какой будет погода. А ветер у вас налетает неожиданно. Так?

– Так!

– С другой стороны, такое везение?

– Эрик больше всего опасается, что ему не поверят.

– А что он хотел? Столько человек погибло, а он остался невредим, сумел найти лодку, которую не заметили охранники, и переправился через пролив.

Матис взглянул на руководителя подполья:

– Ты все же склоняешься к тому, что Эрик спасся не случайно?

– Я хочу ему верить. Но и он должен понимать: что невозможно проверить, мы на веру не берем. И это касается абсолютно всех. Ему придется смириться с мыслью, что теперь он будет под контролем. Пока мы не убедимся, что он рассказал правду о своем чудесном спасении.

– Это обидит его.

– А что, будет лучше, если гестапо накроет всю организацию? Я сам с ним поговорю.

– Вот это правильно. Но ко мне теперь приезжать нельзя.

– Почему? – спросил Бергер. – У вас всегда была открытая деревня.

Матис рассказал о жандармах, передал разговор с фельдфебелем.

Бергер задумался:

– Да, теперь это опасно. Но нет такой ситуации, из которой нельзя найти выход. Что-нибудь придумаем.

Колокольчик над дверью издал мелодичный звон. В мастерскую вошел представительный мужчина в черном костюме при галстуке и до блеска начищенных ботинках.

– Извините, если помешал…

Бергер заулыбался:

– О нет, герр Шибер, вы не помешали, мы уже закончили. Господин попросил почистить механизм.

– А мои часы готовы?

– Да, конечно, еще в полдень закончил.

– Очень хорошо.

Он небрежно бросил на стол купюру.

Бергер передал часы на золотой цепочке.

– Серьезная неполадка, герр Бергер?

– Лопнула пружина. Я заменил, теперь будут ходить долго.

– Благодарю.

Мужчина бросил мимолетный взгляд на Матиса и вышел.

– Кто это? – спросил Леон.

– Герберт Шибер, заместитель бургомистра.

– Шишка.

– Обычный завхоз в администрации, но целый заместитель.

– Да, самомнения ему не занимать.

– Черт с ним. Тебе надо уходить. Ты все понял насчет Влаха?

– Да.

– Смотри за ним в оба. А мы подумаем, как отправить к вам фотографа.

– Хорошо. Мне надо сделать покупки.

– Это делай открыто, пусть тебя видят.

– Да кому я сдался в городе?

– Сейчас мы даже в мелочах должны быть осторожны. Удачи.

– Удачи, Пауль.

Объехав магазины, Матис благополучно вернулся в деревню. Пост был на месте, знакомые жандармы свободно пропустили его.

Дома Матис передал Влаху слова руководителя подполья.

Эрик прикурил сигарету:

– Значит, мне не доверяют.

– Это не так, но ты сам пойми, Паулю необходимо убедиться, что ты действительно ушел с острова так, как рассказал. Если бы в тебе сомневались или не доверяли, то сам знаешь, что бы произошло. Тем более искать убитого взрывом заключенного никто не станет.

– И ты смог бы убрать меня?

– Да, Эрик, так же, как и ты, окажись я предателем. А раз подобного приказа не последовало, значит, все проверят, и совсем скоро. Нам нужны люди, но привлекать их становится все сложнее. Мало истинных патриотов осталось, пропагандистская машина Геббельса делает свое дело, и потом, у многих семьи. Их понять можно. Кто хочет попасть в подвал гестапо?

Влах вздохнул:

– Но мы-то готовы сражаться за другую Германию? Нас не страшат ни подвалы, ни плен, ни смертная казнь?

Матис улыбнулся:

– Значит, мы из другого теста. Пауль сказал, что надо будет тебя сфотографировать на новые документы, а любовницу оберштурмфюрера Юргена Фриза привлечь к добыче этих документов. Вот и скажи, стали бы так с тобой возиться, если бы подозревали в измене?

– Ладно. Конечно, не стали бы. Но что делать мне?

– Сидеть пока тихо здесь, в доме. А лучше, чтобы не бездельничать и чтобы быстрее пролетело время, сделать позицию на чердаке для наблюдения за площадью и причалом. Мало ли, что там будет происходить. И смотри поаккуратнее с соседями.

– Это с какими?

– Со всеми. Вот им я не доверяю.

– Это хорошая идея – с чердаком. Действительно будет чем заняться.

– Ты знаешь, что Пауль связан с советской разведкой. Уверен, в Москве заинтересуются новым оружием.

Влах кивнул:

– Это несомненно.

– Давай поужинаем. Сегодня – отдых, а завтра ты займешься позицией наблюдения. До того, как Пауль примет решение.

– Хорошо.

Закончив с работой, Бергер закрыл мастерскую, повесил на дверь табличку «Закрыто, уехал в Ольденхорст», осмотрелся и пошел на Альтерплац. Там, у кафе, обычно стоял «Фольксваген» Каспара Шпора, связного между Бергером и Ильзой Кребс, радисткой советского разведчика.

Машина стояла пустая. Это был один из десятка «Фольксвагенов» таксопарка Хенсдорфа, принадлежавшего бывшему бургомистру, переехавшему в Берлин. В 1942 году такси еще бегали по городам Германии.

Бергер зашел в кафе и сразу увидел Шпора. Тот сидел за ближайшим столом, пил кофе и курил сигарету.

Бергер присел напротив:

– Приветствую, Каспар!

– А, Пауль… Привет. Что-нибудь случилось?

– Надо ехать в Ольденхорст.

Таксист пожал плечами:

– Надо – поехали. В аптеку?

– Да, прикупить кое-что.

– Понятно.

Подошел паренек лет шестнадцати в форме официанта:

– Извините, господин, будете что-нибудь заказывать?

– Нет, – ответил Бергер.

Шпор бросил на стол монеты, не забыв про чаевые:

– Мы уезжаем.

– Спасибо. Заходите еще. Счастливого пути!

К аптеке в Ольденхорсте по улице Вильгельмштрассе, 24, они подъехали в 15.37.

– Мне подождать или пойти с тобой? – спросил Шпор.

– Найди стоянку. Но так, чтобы был виден выход. Как появлюсь, подъедешь.

– Понял.

«Фольксваген» поехал в сторону Зендерплаца, развернулся и встал за квартал от дома 24.

Бергер зашел в аптеку. Похожий колокольчик издал мелодичную трель, предупреждая продавца о приходе покупателя.

Ильза Кребс обслуживала аккуратную старушку неопределенного возраста.

– Мне, милочка, еще что-нибудь от мигрени.

– От мигрени, – повторила Кребс, – минуту, – и подала старушке пузырек с таблетками.

– Вот это вам подойдет. Инструкция на этикетке.

– Мне знакомо это лекарство. Я потому и прихожу сюда, что вы, фрейлин Кребс, подберете именно то, что помогает, а не будете подавать все, что ни попадя, лишь бы продать.

– Благодарю вас, фрау. Что-то еще?

– Да, пожалуй, что-нибудь слабительное, в прошлый раз я брала… о боже, ну и память стала, – совсем забыла. Но препарат помог.

Аптекарша улыбнулась:

– Я помню, фрау Шиннер.

– Очень мило с вашей стороны.

Бергер стал за аккуратной старушкой и терпеливо ждал своей очереди. Кребс видела его, но не подавала вида, что они знакомы.

Прошло не менее двадцати минут, пока Кребс обслужила старушку и та, расплатившись, ушла.

– Добрый вечер, Ильза.

– Добрый, Пауль.

– Как ты работаешь с такими женщинами, как эта фрау?

– Приходится. Эта еще ничего, а вот когда приходит ее подруга – считай, полдня потеряно. И что только у нее не болит! Ладно, с чем приехал?

– Будем говорить здесь?

– У тебя много сведений?

– Достаточно, чтобы занять минут двадцать.

– Тогда я закрою аптеку. Фрау Шиннер ушла, подруга ее куда-то уехала, остальные подождут. У меня же могут быть свои личные дела?

– Само собой.

Кребс вывесила табличку «Перерыв». Она провела Бергера в комнату, служившую ей складом и канцелярией.

– Присаживайся, кофе сварить?

– Так мы потеряем больше времени.

– А ты пока рассказывай, это мне не помешает.

Бергер рассмеялся:

– С юмором у тебя порядок.

– А без него здесь можно сдохнуть среди этих гитлеровских морд.

– Ну-ну, спокойно. Вари кофе.

Пока Кребс колдовала над электрической плиткой, Бергер передал ей все, что узнал от Матиса.

Ильза едва не выронила турку.

– Фашисты взорвали остров вместе с заключенными?

– Да.

– Мрази!

– Но главное в этой трагедии – не гибель заключенных, как это ни кощунственно звучит, а орудие, которое обладает такой мощью. Представь, что такое окажется на фронте. Батарею подобных орудий не надо даже подводить к линии фронта. Она и со ста километров разнесет на куски любой объект, как на острове.

– Откуда тебе известно, что это новое орудие стреляет с такого расстояния?

Бергер достал сигарету:

– Не против?

– Я тоже закурю.

Она приоткрыла форточку, выходившую во внутренний двор.

– А нас не услышат? – спросил Бергер.

– Нет, во дворе пусто.

– В общем, так, Ильза. Неподалеку, в двух километрах от города, находится полигон. Выстрел был произведен оттуда. До острова Ургедон, где взорвался снаряд, около восьмидесяти двух километров. Не думаю, что снаряд взорвался на излете.

– Но откуда такая уверенность, что выстрел был произведен именно с полигона Хенсдорфа?

Бергер допил кофе, потушил в пепельнице окурок, который Ильза тут же бросила в бумажный пакет, и посмотрел на аптекаршу:

– У меня в отряде есть женщина, Эмма Вальзер. Она учитель химии в школе. Подрыв снаряда на Ургедоне был осуществлен в воскресенье, 20-го числа. В воскресенье школа не работает, и Эмма решила навестить свою тетю в деревушке Зальнер. По автомобильной дороге – это где-то около десяти километров, по прямой, через лес – около четырех. Эмма решила пройтись пешком по лесу. Ее путь лежал мимо северной части полигона.

Когда она оказалась рядом с ним, ее повалил с ног оглушительный взрыв. Эмма сначала ничего не поняла, еще подумала, что взорвался склад на полигоне, потом любопытство взяло верх. Она подползла к колючей проволоке и увидела необычное орудие. Оно было больше, чем обычная пушка. Рядом находилась группа офицеров и штатских, а также расчет во главе с гауптманом – всего около десяти артиллеристов. Еще она заметила машины, отдельный дом и небольшую казарму, огражденные внутренней колючкой. Их раньше на полигоне не было: Эмма частенько ходила к тетушке этой лесной тропой.