Кровь на Дону

– Есть задумки, а также цель, что определена государем и князем Серебряным. А план? Долго ли его сделать?

– Без плана не можно, князь. Без него бардак выйдет.

– Ты не волнуйся, Антип. Давай поначалу перелезем через Дон, дойдем до Галурмака и Карачука, обустроимся, тогда и порешим, что и как делать.

– Верные слова молвишь, князь. На реке тут наблюдателя посадить?

– Да, и двоих, – подумав, кивнул Савельев. – Двоих, чтобы не менять и чтобы они могли отдыхать. Но предупреди казаков, которых назначишь, быть осторожными, с галер наверняка внимательно смотрят за берегами.

– Казакам напоминать не треба, сами знают о том.

– Ну, гляди, они твои люди, ты их лучше меня знаешь.

Князь и сотник отошли от берега и по полю вернулись к стоянке у озера. Малюга назначил наблюдателей, и те ушли к Дону. Казаки и ратники дружины готовились к переправе и последнему скорому переходу к последнему пункту похода. За дружиной смотрел Гордей Бессонов.

Горбун вился возле Лидухи, помогая ей, чем можно.

Завидев это, князь позвал богатыря:

– Осип!

Тот обернулся, машинально схватившись за пояс, под которым сабля. Шестопер был приторочен к седлу в суме.

– Да?!

– Поди сюда!

– Ага, иду, воевода! – Горбун подошел, поправил рубаху, штаны, пояс: – Слушаю, воевода.

– А ну, отойдем, Осип, – наказал Савельев.

Горбун, почувствовав неладное, напрягся:

– Как скажешь.

Отошли к одиноко росшему тополю, вокруг которого был «снегопад» из его пуха.

– Не много ли времени ты тратишь на бабу, ратник? – заговорил Савельев.

– Так помогаю. Ей тяжко таскать бадьи с водой.

– В станице она это делала легко и постоянно.

– Так то станица, там коромысло, бадьи поменьше, да и для себя только. Тут же надо в озеро зайти, отыскать родник, оттуда набрать на всю нашу ор… на всю нашу рать…

– Ты мне вот что, Осип, скажи, – прервал его князь, – с Лидухой будет то же, что с Клавкой и Зинкой?

– Нет, воевода, больше такого распутного не будет, – с серьезным видом ответил Горбун. – Лидка – моя баба. Как закончу все дела, привезу на Москву, женюсь. Вот те крест, женюсь. – И он трижды перекрестился.

– А дадут прежние любовницы? – усмехнулся Дмитрий.

– Кто их спросит? До сего времени, признаюсь, слабость к ним проявлял, потому как жалко отпускать было, да и мне треба случка. Ныне же другое дело. Лидуха лучше всех.

– Влюбился, что ли?

– А что, разве Осип на то чувство не способен?

– Ну, ну, я только рад буду, коли у тебя семейная жизнь сложится. Свадьбу сыграем на все Зарядье, погуляем на славу. Глядишь, Лидуха тебе детей кучу нарожает.

Горбун промолчал.

– Ладно, – сказал Савельев, – ты за Лидкой о делах не забывай. Ночью переправляемся через Дон и идем к брошенным селениям. И уже по землям, где вполне можно налететь на турок или крымчаков.

– Помню, воевода, впервой, что ли? Достану свой шестопер, не один десяток голов басурман раскрошу в пыль.

– Сила в тебе огромная, но пользы от нее, только когда применяешь с умом.

– Хочешь сказать, я по глупости бью басурман? – прищурился Горбун.

– Иногда допускаешь своеволие. Ранее пропускал то, теперь не буду. Если что, накажу строго. Уразумел?

– Уразумел, князь.

– Ну, иди к своей суженой. Да к ночи быть готовым к переходу.

– Так Лидка же с нами пойдет?

– С нами.

– Вместе и подготовимся. Я-то ведаю, как переправляться, она тоже, но в условиях других. Ее многому учить в деле ратном треба.

– У нее, Осип, другая забота.

– Если бы так, – вздохнул Горбун, – а то дойдет дело до сечи кровавой, у всех одна забота будет.

– Ступай!

Когда Горбун ушел, Савельев обошел ратников. Все готовились. К казакам не пошел, там начальствовали сотник и десятники.

Время пролетело быстро. Как только солнце зашло за горизонт и начались вечерние сумерки, наблюдатели от реки сообщили, что движение по Дону и левому берегу прекратилось. Последний сухопутный отряд ушел к Карандару недавно. Поблизости на левом берегу стоянок турок и крымчаков нет. Да то и понятно, до крупного селения с большой охраной всего десять верст, их и затемно пройти можно.

– На реке и левом берегу тихо, князь, – доложил Малюга.

– Добро, – ответил Дмитрий и тут же наказал: – Отправляй пару человек ертаула на левый берег, ниже по течению от переправы, чрез которые идти с конями не можно, и обходя тихие заводи, где могут быть омуты.

– Ты считаешь, князь, я не ведаю, как переправляться чрез реку? – улыбнулся сотник.

– Не считаю, я передаю тебе наказ.

– Понял.

– А понял, сполняй. Разведке пройти до левого берега, там осмотреться и вернуться назад для доклада о безопасном перелазе.

– Сполняю, Дмитрий Владимирович!

В разведку ушли казаки десятка Петра Катагаря.

Князь и сотник смотрели за ними с берега.

Разведчики вывели коней по пологому спуску к реке. Они сидели в седлах, направляя их, поддерживая поводом и шенкелем, повернув голову немного против течения, стремена сбросили. Всадники не делали резких движений, оттого кони спокойно шли по дну, углубляясь в воду. Так прошли почти до середины. Дальше пошла глубина, и казаки соскользнули с коней, до того сняв рубахи и ослабив подпруги. Кони поплыли, казаки держались за них. Плыли недолго. Вновь вышли на мелководье, влезли в седла и вывели коней на левый берег. Там поправили снаряжение, проехали к сакме и осмотрелись. Ушли в поле. Вскоре показались с юга и завели коней обратно в воду. Уже ведая о переправе, прошли реку быстро. Хоть все видели князь и сотник, разведчики доложили об условиях перелаза.

– Стоянок басурман не видать? – спросил князь.

– Нет, – ответил старший, – ни в поле, ни на севере, ни на юге. На сакме только свежие лошадиные «яблоки».

– Смените штаны, сапоги и будьте в десятке, – сказал разведчикам сотник.

Казаки ушли, уводя коней.

Малюга посмотрел на Савельева:

– Ну что, князь, начнем?

– Давай, запускай десяток ертаула, – кивнул Дмитрий. – Ему, как выйдет на берег, сразу же идти вперед на версту, осматривая местность. Направление – селение Галурмак.

– Твоя дружина последней пойдет?

– Средь десятков.

– Понял.

Малюга собрал десятников, отдал наказ.

В реку вошел ертаульный десяток, ведая об условиях перелаза.

За ним все остальные.

Переправились быстро и с ходу пошли за ертаулом. Дружина Савельева пропустила вперед сотню и оказалась в тылу. От ертаула постоянно подходил гонец, сообщая, что басурман поблизости нет.

Так вышли к селению Галурмак.

Дружина и сотня зашли в овраг, саженях в пятидесяти от бывшего селения. Так как в нем предстояло обустраиваться отряду Савельева, то от него и пошел малый ертаул смотреть развалины. Вернулся он затемно. Гордей Бессонов, что сам вызвался начальником разведки, доложил:

– Селение большое, по нашим меркам, не слишком разрушено, есть целые дома, в основном саманные, крытые соломой, есть остовы без крыш, но с перекрытиями. Сохранились плетни между дворами, сады, огороды, загоны. Внешняя городьба из глины большей частью целая, но есть и разломы. Больше всего развалин и мусора с южной стороны. Целый молельный дом, с крышей-куполом.

– Значит, дружина укрыться в Галурмаке может? – спросил Савельев.

– И не только укрыться, но и держать оборону в случае необходимости, правда, против небольшой рати, до сотни, – кивнул Бессонов.

– Ясно. Заводи дружину в селение, распределяй по домам людей, определи место стоянки коней…

– Так конюшня есть, и сено…

– Добре, туда коней. Выстави охранение сменное со всех сторон.

– Уразумел. А ты не пойдешь в Галурмак?

– Нет. Покуда не устроим сотню, не пойду.

– Значит, едешь в Карачук?

– А ты догадливый, Гордей! – улыбнулся князь.

Помощник смутился. Но тут же развернулся и начал отдавать команды дружине.

Дмитрий подошел к сотнику:

– С Галурмаком порядок, идем теперь в Карачук.

– Ты с нами?

– Ну, должен же воевода видеть, как обустроятся его воины. А сотня, коль не забыл, подчинена мне.

– Не забыл. Идем всей сотней?

– Нет! Запусти поначалу ертаул.

– Понял.

Вперед ушел ертаульный десяток.

В условиях темноты разведка задержалась. Подошла только тогда, когда на востоке забрезжил рассвет.

Десятник Михайло Перелыга доложил:

– Смотрели поначалу поле, тропу, в которую превратилась дорога, «яблок» лошадиных, как и сакмы, поблизости нет, то значит, в селение турки и крымчаки не заходили. Потом посмотрели дубраву. Там место для засады хорошее, внутри елань большая и еще одна ближе к северной опушке, та поменьше, всюду кусты, много можжевельника. Хватает ям, канав, но не глубоких, только залечь и укрыться, дабы после напасть внезапно.

– Это понял, – сказал сотник, – ведай, Михайло, о самом селении.

По рассказу десятника, Карачук отличался от Галурмака только размерами, он был больше. А так все то же, что и в месте, где встала дружина.

– Можно ли скрытно от татар ближних, что встанут саженях в ста от селений, связаться между дружиной и сотней? – спросил Савельев.

– Можно, южнее, – кивнул десятник. – Почитай, от Дона и за Карачук идет балка. Она заросла кустарником, но проходима.

– Ну, и добре, – кивнул Дмитрий и повернулся к сотнику: – Выдели при мне, Антип, гонцов для сообщения между нами.

Малюга обратился к десятнику Ничипору Нюхарю:

– Слыхал, Ничипор?

– Слыхал.

– Назначай.

Десятник, недолго думая, назвал гонцов:

– Демид Бочаров и Гришка Тусак.

– Пусть покажутся, – попросил князь.

Нюхарь окликнул гонцов, те подошли. Савельев запомнил их и повернулся к Малюге:

– От меня будет один. Лучник Петр Баталов. Это тот, кто помогал плоты на берег затаскивать, а потом городьбу править старому казаку.

– Помню. Узнаю, – кивнул сотник.

– Ну, тогда я к своим. Вы обустраивайтесь, выставляйте охранение. Мыслю, что и в роще людей посадить след. Но то сам решай.

– Я тоже о роще мыслил. Посажу сменный пост.

– И всем опосля отдых до утра.

– А чего до утра, воевода? И до вечера выспимся.

– Отдыхай, пока есть возможность.

– Утром гонца пришлешь? Али сам явишься?

– Тебя вызову, – улыбнулся Савельев, – то, Антип, видно будет.

– Уразумел.

Савельев вернулся в Галурмак. На подходе с востока его остановил дозорный:

– Стоять!

– Дрозд, ты?

– Я!

– Неужто не узнал?

– Узнать-то узнал, но порядок есть порядок, проезжай, князь!

Покачав головой, воевода въехал в селение. По жилищам, молитвенному дому, по строениям селения было заметно, что когда-то здесь жили люди разных национальностей и веры. Большинство православных, но были и мусульмане. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения.

Бессонов решил держать всех вместе, в двух уцелевших больших домах центра селения. Коней поставили на ночь в конюшню, днем их можно было выводить в поле, рядом с городьбой, имея возможность быстро завести в укрытие.

Савельеву подготовили отдельную комнату ближнего к молельне дома. Влас только закончил делать нары, благо досок и другого стройматериала в брошенном селении было достаточно. Сделав лежанку, он улыбнулся:

– Ну вот, Дмитрий Владимирович, щас принесу ветви деревьев, накрою пологом, скатаю под подушку накидку и можете отдыхать.

– Сам-то как обустроился? – спросил Савельев.

– Хорошо, рядом с тобой, в соседнем помещении. Там же и отец, в светлице еще шестеро.

– Отец уже спит?

– Какой там? Никто не спит. Отец разряд на службу по постам делает.

– Как выставит охранение, пусть зайдет.

– Ага, передам.

Молодой ратник ушел. А вскоре появился и Гордей Бессонов:

– Звал, Дмитрий Владимирович?

– Звал. Охранение на постах?

– Да, два поста внешних выставил, один внутренний, на каждом по ратнику. Порядок и очередь смены определил.

– Добре. Интересно, где наш обоз?

– Обозные и охранный десяток идут медленно, – почесал затылок Гордей. – Мыслю, завтра али уже ныне к вечеру подойдут, если не налетят на татарские или турецкие разъезды.

– Вроде по левому берегу они их в глубь поля не пускают.

– А по правому тем более, там земли казаков. Покуда Девлет трогать их не решился.