Тайна затонувшего конвоя

Он немного попятился, машинально сжимая в руке ключ от кабинета.

– Вы вообще соображаете, в чем меня обвиняете? Это вопиющая некомпетентность, знаете ли!

Бесшумно отворилась дверь первого слева кабинета. Оттуда вышли два офицера. У одного в руке был пистолет. Второй приблизился к Сомову сзади, расстегнул на его ремне кобуру, вынул штатный ТТ.

Тот дернулся, судорожно сглотнул. Серо-бурые пятна зацвели на его физиономии. Он еще справлялся с эмоциями, но все понял. Сопротивляться было бесполезно, говорить какие-то слова – тем более.

– Отведите его в камеру, товарищи офицеры, и охраняйте, – сухо сказал капитан. – Не скажу, что мне очень жаль, Виктор Васильевич, однако я испытываю определенную удрученность. Вы представлялись мне приличным человеком. Ваша деятельность в качестве организатора преступной группы будет тщательно расследована, и вы получите по заслугам. Всего хорошего.

Подавленного преступника увели.

У капитана подкашивались ноги. Чертова усталость! Он добрел до стула, приставленного к стене, рухнул на него.

Справа послышалось выразительное покашливание. В дверном проеме последнего по счету кабинета стоял человек с погонами полковника. Ему было под пятьдесят, он смотрелся солидно, убедительно, мундир ему шел. В глазах полковника играла добродушная ирония. Он был в хорошем расположении духа. Для полковника Алябина, начальника отдела контрразведки СМЕРШ, это было нечастым явлением.

– Браво, капитан, сыграли, как в театре, надеюсь, взяли именно того, кого нужно. Впрочем, воздержусь от аплодисментов, чтобы не зазнались.

Тому пришлось опять подняться, принять строевую стойку.

– Я уже не Леха Белый, Павел Евгеньевич? – спросил капитан.

– Нет, достаточно с тебя этой дури, – с улыбкой проговорил Алябин. – Разрешаю прекратить раздвоение. Ты капитан Неверов Андрей Григорьевич, сотрудник третьего отдела ГУКР СМЕРШ, прикомандированный к нам из Ленинградского управления. Думаю, что с такими способностями ты имеешь все основания стать майором.

– Когда-нибудь, – уточнил Андрей.

– Когда-нибудь, – согласился Алябин. – Сейчас, понимаешь, не до этого, времена тяжелые.

– Звучит забавно, Павел Евгеньевич, – сказал Неверов и усмехнулся. – Раньше говорили, дескать, потерпи, времена сейчас тяжелые. Вот кончится война… Так она ведь уже закончилась, товарищ полковник.

– И что с того? – Алябин пожал плечами. – Наступило тяжелое послевоенное время. Все мы должны набраться терпения. Кстати, почему мы с тобой тут стоим? – Алябин неприязненно покосился на головы, торчащие из кабинетов.

– Не знаю. Вы стоите, и мне положено.

– Так заходи. Не родной, что ли? – Полковник посторонился, пропуская капитана в свои чертоги. – Присаживайся, будь как дома. И не стоит вскакивать всякий раз, когда я буду проходить мимо. Вижу, тебе сегодня не до физических упражнений.

– Спасибо, товарищ полковник.

В кабинете начальника контрразведки было тихо и глухо, как в подводной лодке. Домашним уютом здесь не пахло и все же было куда лучше, чем на воровской хазе. Капитан присел, откинулся на спинку стула.

– Насчет того, что война закончилась, я поторопился, товарищ полковник, – сказал он. – Наши войска ведут тяжелые бои с японскими милитаристами в Маньчжурии, на Сахалине, на Курильских островах. До капитуляции Квантунской армии еще далеко.

– Возможно, не так далеко, как тебе кажется, – заявил полковник. – Есть информация. Шестого августа, то есть позавчера, американцы что-то сбросили на японский город Хиросима.

Андрей поднял брови и осведомился:

– И что это было? Пламенный привет от трудового американского народа?

– По крупному счету, да. Именно пламенный. – Полковник замялся. – Это ядреная… тьфу, ядерная бомба. Атомная, проще говоря. Устройство небывалой разрушительной мощности. Американцы погрузили его в бомбардировщик и скинули с большой высоты.

– Да ну! – изумился Андрей. – Это не сплетни, Павел Евгеньевич?

– Наше учреждение собирает сплетни? – Полковник с интересом уставился на собеседника.

– Простите, глупость сморозил. Но ведь это…

– Да, именно. У них уже есть такая бомба, а у нас пока нет, но скоро будет, поскольку данный участок работ курирует лично товарищ Берия. Жертв в Хиросиме никак не меньше ста тысяч. Пострадавших в разы больше. Город полностью уничтожен, распространяется радиация. Есть мнение, что американцы на этом не успокоятся. Они готовят новую бомбу, которую применят не сегодня завтра. Им плевать, что гибнет исключительно гражданское население.

– Черт, это же бесчеловечно.

– Тамошние руководители не гуманисты, хотя и называют себя приверженцами демократии. Логика в их действиях есть. Первое: показать всему миру, а главное, Советскому Союзу, что у них есть атомная, мать ее, бомба. Пусть трепещут. Второе: как ни крути, а такие бомбардировки ускорят капитуляцию Японии. Не погибнут сотни тысяч солдат, в том числе и наших, советских. Мир наступит раньше. Математически все оправданно. Морально-этическая сторона – да, прихрамывает. Но я думаю, что американцы с этим справятся, подгонят под свои действия мощную оправдательную базу. Конечно, так лучше. Пусть гибнет гражданское население страны-врага, чем их собственные парни. Ладно, не будем о грустном. Сегодня мы прибрали большую шишку преступного мира. Это, конечно, знаменательное событие. О последствиях пока не будем.

– А они ожидаются? – спросил Андрей.

– А как ты хотел, товарищ капитан? – Полковник тяжело вздохнул. – Человек, контролирующий мурманских уголовников, оказался нашим ответственным работником, рядом с которым мы трудились не один месяц. Раскрыли – хорошо. Но плохо, что допустили. Такое не сходит с рук. А если он окажется агентом немцев, одним из тех, которых они оставляли на глубокое залегание, то дело вообще швах. Полетят головы. Может, не сразу, не все, но точно. Не исключаю, что это может быть голова одного из присутствующих. Речь, понятно, не о тебе. Выпить хочешь? – внезапно спросил Алябин.

Андрей сглотнул.

– Ты не смущайся, – отмахнулся Алябин. – Сегодня можно. Ни проверок, ни важных совещаний. Считай, что это приказ. Такую отменную работу обязательно надо спрыснуть.

Алябин извлек из выдвижного ящика бутылочку трофейного коньяка, пару стопок.

Он ухитрился все это подцепить одной рукой, потом быстро наполнил стопки, протянул одну Андрею и заявил без тени иронии:

– Будем жить и здравствовать, капитан!

– До конца печени, – пошутил Андрей.

– Тьфу, типун тебе на язык. – Алябин залпом выпил коньяк, закрутил крышку бутылки, дождался, пока Неверов вернет пустую стопку, и убрал все хозяйство в стол. – Ладно, считай, что твой успех мы отметили. А ты неплохо вжился в роль, – похвалил подчиненного Павел Евгеньевич. – Как это называется в ваших блатных кругах – выдавать себя за вора?

– Варганку крутить.

– Вот-вот, – пробурчал полковник. – Наблатыкался, короче, молодец.

– С Пахомовым все в порядке?

– А, это тот парень, которого ты сразил холостым патроном?

– Все верно, Павел Евгеньевич. Боялся, что не вернут мне урки пушку. Но вернули. А холостой патрон я в ботинке прятал, незаметно вставил первым в обойму.

– В порядке твой Пахомов. Мастер художественного хрипа! Труханул он, конечно, по-крупному, но с задачей справился. Бока себе намял, пока по канаве катился, чуть на арматуру горло не насадил. Как-то странно ты все это спланировал.

– Да, местами глуповато, – признался Андрей. – Ушел Карась, мелкая сявка. Да и черт с ним, все равно попадется. В итоге ведь сработало, верно? Личность Сыча из всей этой братии знал только Махан. Брать его отдельно и допрашивать? Нет уж! Во-первых, риск. Там повсюду отморозки с оружием. Ребят потеряем. Во-вторых, пойдет волна, что Махана замели, и Сыч может смыться. Или Махан ничего не скажет. У них свои правила. Мести сообщников они боятся больше, чем пожизненного заключения. А если и скажет, то начнет торговаться, и не факт, что не слукавит. Опять же потеря времени. Информация дойдет до Сыча. Пришлось привлекать реальных персонажей из архангельской братвы – есть там парочка на железном компромате, – чтобы меня представили, вывели в свет, причем быстро, дабы Сыч не проведал. Ведь он прекрасно знает мою физиономию. Настоящее имя Махана – Махалов Николай Петрович. Биография у него что надо, отмороженный на всю тыкву. Он допустил ошибку, когда привез меня к дому Сыча. Сказалась эйфория. Бездна денег в машине! Да еще я, то есть Белый, на его глазах застрелил мента. Вроде банальный фокус, а всегда срабатывает. На это я и рассчитывал. Подготовиться мы толком не успели, сработали криво, да и ребята в машине растерялись. Это не наши оперативники. Плюс Карась гранату швырнул, что было совсем неожиданно. Чудо, что никого не зацепило, все успели смыться, да еще двоих бандитов положили. Наши прикрывали, но чуть отстали, могли не успеть. Кстати, Махан почувствовал их присутствие – нюх у бандита отменный. Удивляюсь, что он меня не раскусил.

– Ты на сто процентов уверен, что Сомов и есть Сыч?

– На двести процентов, товарищ полковник. Хоть на тысячу. Фигура любопытная, не обделенная талантами и работоспособностью. Многостаночник, так сказать. Причастность к абверу более чем вероятна. Махан уже сдает бандитскую сеть. Он понял, что нам известно про Сыча. Не сказать, что поет соловьем, но сквозь зубы цедит. Сомов изначально фигурировал в списке подозреваемых. В доме, куда меня привез Махан, проживает он – больше никто из списка. Семьи нет, чем занимается в личное время, неизвестно. Этот фрукт понимал, что им тоже будут интересоваться, поэтому деятельность временно свернул, не светился. Реакция при задержании тоже говорит о том, что это он. Биографию его следует проверять. По-моему, она хотя бы частично списана с другого человека. Абвер умеет… умел готовить и внедрять кадры. Сомов прибыл из действующей армии в январе текущего года, был переведен в Заполярье контролировать развитие и работу мурманского порта. Нареканий по службе не имел. Уж больно гладкий, без изъянов, слишком уж правильный какой-то. Если он внедрен, значит, есть и сеть агентуры. Не одному же ему куковать тут в вечной мерзлоте, да контролировать работу порта по линии абвера. Война окончилась, стал работать на себя, сколотил банду, подмял под себя воровские круги. На его счету не меньше тридцати убийств, в том числе ответственных лиц. Нападение на пароход «Сермяжный», перевозивший никель. Груз похищен, судно затоплено. Пропажа судна, обломки которого впоследствии обнаружили на норвежской территории. Никель, находившийся на его борту, пропал. Нападение на ресторан «Астория», помните? Первый секретарь обкома справлял юбилей. Ворвались бандиты в масках, всех приглашенных ограбили подчистую, а тех, кто сильно шумел, пристрелили. История с пропажей облигаций государственного займа…

– Ладно, я знаком с криминальной хроникой нашего городка, – проговорил Алябин и поморщился. – Уломал, Неверов, буду ходатайствовать о твоем поощрении.