Горец

– Нормально! Поужинали. Сейчас спят. В 2 часа подъем, в 3.00 завтрак, в 4.00 выход на аэродром, в 5.00 вылет. Все по плану.

– Да! С командиром эскадрильи все вопросы согласованы. Ровно в 5.00 Cтупин поднимет борт. С Григорьевым общался? Согласовал взаимодействие в ходе операции?

– А чего согласовывать? Мы уже работали вместе.

– Ну да, конечно! Что ж, тогда удачи тебе, Андрей!

– Спасибо! Вам того же!

– Да мне что, я не на войну, я в штаб округа лечу!

– Иногда в штабе события покруче боевых разворачиваются. Не на дружеский же обед вас вызвал командующий. Наверняка приказ на расформирование пришел.

– Кто знает! Ладно, ты иди, мне тоже подготовиться к встрече надо! Отчеты поднять, наградные листы еще раз проверить, в общем, с макулатурой поработать.

Подполковник пожал капитану руку, и Дементьев покинул кабинет. Вышел из штаба, направился в офицерскую столовую. Поужинав и купив сигарет с бутылкой минеральной воды, направился в офицерское общежитие. У себя в номере скинул камуфляж, прошел в душевую. После душа побрился, переоделся в спортивный костюм. Включил телевизор и кондиционер, прилег на кровать. По первому каналу шел сериал, капитан переключил телевизор на второй, там какое-то шоу с надоевшими до блевоты ведущими, детишками известных родителей. Не найдя ничего интересного, выключил телевизор, бросив пульт на тумбочку. Включил магнитофон. Комнату заполнила медленная инструментальная музыка. Заложив руки за голову, капитан задумался. О том, как вернется домой, в родной Переслав, поедет в деревню к единственному родному человеку, к своей матери. Как сядут они за стол, мать выставит бутылку водки, и в тот вечер Андрей напьется. Чтобы с утра начать новую, неизвестную, чужую жизнь. От мыслей капитана оторвал стук в дверь и голос заместителя:

– Андрюх?! Не спишь?

– Входи! Вопросы у тебя, Игорек, конечно, умнее не придумаешь. Чего пришел, случилось что?

– Да нет! В подразделении порядок, отбой. Диман тоже на отдых свалил, уложив своих. Столовую проверил. Завтрак накроют ровно в 3.00. Боевые аптечки, что ты заказал, санитары принесли. Дополнительное вооружение получил, распределил по отделениям.

– Молодец, ну и шел бы сам спать!

– Не спится ни хрена. Прилег, а уснуть не могу. Решил к тебе спуститься, тошно одному в номере. Да тут мать еще письмо прислала. И каракули дочери в придачу, ничего не понять, но все ж родной рукой сделаны. Ей скоро три годика будет. В общем, растревожила мать душу.

– Жалеешь, что развелся?

– Да как тебе сказать? Жалеть не жалею, просто обидно, что вот так все сложилось.

– Осуждаешь Наташку?

– Не знаю! Но простить не могу!

– Если бы захотела вернуться и начать все сначала, принял бы?

– Нет!

– Но ты же до сих пор любишь ее?

– В том-то и беда, что люблю! И ненавижу! Как вспомню, как она мне о любовнике рассказала, так трясти начинает, гадом буду, командир! Ну почему она загуляла? Ведь жили нормально, в сексе гармония, и мне с ней, и ей со мной было хорошо в постели. Это чувствуешь. Никаких скандалов. Дочь родили. Вот радости было! А потом… потом этот хмырь эстрадный объявился. На гастроли его, суку, занесло. Ну, занесло – и черт бы с ним. Так нет, он не только песни петь мастаком оказался, а и бабником со стажем. До сих пор не пойму, чем он Наташку взял? Ведь видно по его роже, что паскудный мужик. А мы тогда на выходе были.

Дементьев произнес:

– Я все помню, Игорь! И как вернулись, и как узнали, что твоя жена с артистом уехала. Помню.

– Вот и я забыть не могу. Поколбасил ее артист да и выбросил. Вместе с дочкой. Моей дочкой. Что случилось с Наташкой? Куда делась ее любовь, о которой она постоянно говорила мне? И ведь любила, по глазам видел.

– Значит, не любила! Жизни красивой, обеспеченной, разгульной захотелось. Банкеты, приемы, кабаки. Это не торчать в каком-то богом забытом гарнизоне и ждать мужа с войны, постоянно думая, вернется или привезут в мешке, а еще хуже в инвалидной коляске. Не выдержала она. Сломалась твоя Наташка. И до того, как появился артист. Потому и кинулась ему на шею, что не могла больше ждать тебя. Не могла жить в напряжении, убожестве, да и что говорить, в нищете, по большому счету. Не думая ни о чем, бросилась в омут. В итоге получила то, что и должна была получить. Уверен, сейчас она жалеет, страдает, хочет вернуться, но… понимает, это уже невозможно. Хотя… все зависит от тебя. Позовешь…

Речь Андрея прервал молодой человек, бесцеремонно ворвавшийся в номер. Он посмотрел на Дементьева, на Коробова, выкрикнул:

– Кто из вас будет капитан Дементьев?

Заместитель удивленно взглянул на командира:

– А это еще что за чмо?

Он повернулся к парню:

– Ты откуда такой борзый взялся? Ноты вконец попутал? На кого орешь, недоносок?

Капитан взглянул на Коробова:

– Погоди, Игорек!

– Да чего годить, командир? Врывается в номер какой-то сопляк, орет! Я тебя сейчас научу правилам хорошего тона. А ну слинял отсюда по-быстрому, пока тебя на носилках не вынесли.

Дементьев повысил голос:

– Отставить, старший лейтенант! Кажется, я догадался, кто этот невоспитанный юноша. Оставь нас, Игорь, нам поговорить надо! Иди отдыхай!

– Но…

– Я сказал, иди!

– Ладно! Только с наглецами типа этого сосунка не базарить надо, а уму-разуму учить. Чтобы знал, где можно пасть разевать, а где нет!

Коробов, выходя, задел плечом молодого человека, от чего тот покачнулся:

– Не на меня ты наехал, щенок. И если бы не командир…

Не договорив, старший лейтенант закрыл за собой дверь.

Парень, облаченный в летний штатский костюм, произнес:

– Значит, это вы капитан Дементьев?

Пыл молодого человека явно поостыл.

Андрей ответил:

– Да, я капитан Дементьев, Андрей Семенович. А ты, если не ошибаюсь, лейтенант Виктор Шаповаленко, командир взвода мотострелковой роты второго батальона?

– Третьего батальона. Считали, что я на полигоне? А я вот взял и приехал!

– Это не имеет значения. Присаживайся, лейтенант, видимо, разговор у нас о твоей невесте, Надежде Дерник, пойдет? Это надолго!