Мертвая тишина
Теперь задача стала ясна, и задача была вполне решаемая. Для ее выполнения Шубину даже не нужна была помощь раненого Василия Теплова и мальчика Пети. Он подал им знак оставаться на месте, а сам достал нож и пополз ближе к часовому. Так, ползком, он подобрался к дежурившему немцу на расстояние нескольких метров, а затем кинулся к нему.
Немец совершенно не ожидал нападения, он даже не успел схватить лежавшую рядом винтовку. Шубин вонзил нож ему в шею. Одного немца он уложил первым же выстрелом, второй успел схватить оружие и даже успел один раз выстрелить, но мимо – а пуля, выпущенная разведчиком, пробила ему голову. Вся схватка заняла не больше минуты. Пастухи, разбуженные выстрелами, с недоумением смотрели на человека, стоявшего над ними с автоматом в руках. Один из них попытался бежать в лес, но Шубин ударом ноги сбил его с ног.
– Всем сидеть на месте, – громко приказал он. – Я – капитан Красной армии. С данного момента власть немцев на этой земле закончилась. Теперь вы будете выполнять не их приказы, а мои. Понятно? А приказ мой будет простой: это стадо нужно доставить в наш армейский тыл. Дорога в наш тыл будет лежать через деревню. А туда вам помогут добраться мои люди – вот они. Ну-ка, бойцы, давайте-ка сюда!
На его призыв из темноты вышли Теплов и Петя. Лазутчик старался крепко держаться на ногах и стоять так, чтобы пастухи не видели его перевязанную руку. Петя держался уверенно, как настоящий солдат.
– Мои бойцы за вами проследят, чтобы вы каких-нибудь глупостей не наделали, – продолжал Шубин. – А если вдруг кто-то из вас надумает сделать такую глупость, пусть помнит: я и мои люди находимся рядом. Понятно? Теперь хватит сидеть у костра, насиделись уже. Собирайте стадо и гоните его в деревню. Петр вам дорогу покажет. А в деревне вас уже будут ждать солдаты Красной армии. Все, вперед!
Пастухи пошли собирать стадо, выводить его на дорогу в деревню. Петр кинулся им помогать. Шубин остался наедине с Тепловым и сказал ему:
– Извини, Василий, так уж вышло. Думал тебя в деревню проводить, а получилось, что ты других будешь туда провожать. И много у тебя подопечных – целых пятьсот или шестьсот голов. Справишься?
– Не сомневайтесь, товарищ капитан, справлюсь, – ответил лазутчик. – Выполнение боевой задачи поможет держаться на ногах. Ну и Петр, я думаю, поможет.
– Да, Петр тебе окажет помощь, – сказал Шубин. – А насчет солдат Красной армии, которые будут вас ждать в деревне, я не совсем соврал. Я сейчас, как вернусь в землянку, свяжусь с полковником Даниловым и передам информацию обо всех наших действиях. И про колонну жителей, отбитых у немцев, расскажу, и про взорванный мост, и про операцию в Вязьме. Ну и про стадо, которое гонят к деревне. А уж полковник, я думаю, постарается кого-нибудь выслать вам на помощь. Ну, давай, Василий, удачи тебе!
Теплов поспешил вслед за уходящим стадом. А Шубин пошел назад, в землянку. Лернер и Коростылев крепко спали и не заметили ни его ухода, ни возвращения. Капитан достал рацию и стал вызывать радиста полковника Данилова. Он хотел выйти на связь во внеурочное время, поэтому ему долго не отвечали. Но вот наконец он услышал позывные штаба фронта. Установив связь, Шубин передал короткое сообщение. Обо всех успешных действиях группы он сообщать не стал – на это не было времени. Зато он сообщил о том, что разведчики отбили у немцев стадо коров, видимо обеспечивавшее целую немецкую дивизию. И о том, что это стадо сейчас движется к деревне, лежащей к юго-западу от Вязьмы. Закончил он сообщение просьбой выслать в деревню группу разведчиков, которые могли бы перегнать животных на восток, в расположение советских войск.
Вот теперь, когда все дела были закончены, можно было наконец лечь поспать. Шубин лег и с головой накрылся шинелью. «И не надо меня будить!» – мысленно приказал он своим товарищам.
Лернер и Коростылев словно услышали этот приказ своего командира. Шубин проснулся, когда уже давно рассвело и его товарищи поставили на огонь котелок, чтобы приготовить чай. И, конечно, они сразу стали задавать вопросы о том, куда делись Теплов и Петя Томилин. Шубин рассказал им обо всем, что случилось ночью, а затем добавил:
– Так что мы с вами остались втроем. Но три разведчика – это вполне боевая единица, способная решать сложные задачи. Так что будем и дальше мешать отходу противника и вывозу им груза и ценностей.
– Значит, нам нужно совершить еще одну диверсию на железке? – уточнил сержант. – Ну, это для нас дело знакомое…
– Дело, конечно, знакомое, но не такое простое, как кому-то кажется, – сказал Шубин. – Если мы устроим взрыв на отрезке между Вязьмой и тем мостиком, который мы сумели подорвать, то это будет уже третья диверсия в этом районе. Немцы поймут, что мы устроили где-то здесь базу, и начнут нас искать. А если начнут искать по-настоящему, то быстро найдут. Стало быть, нам нужно перенести свои действия дальше к западу, в сторону Спас-Деменска, или переместить в тот район свою базу. А еще лучше – сделать и то и другое.
– То есть нам придется эту землянку бросить? – с сожалением спросил Лернер. – Только мы к ней стали привыкать…
– Разведчику ни к чему привыкать нельзя, – наставительно заметил Шубин. – У разведчика все в жизни временное. Как и сама жизнь, кстати. В общем, из всех этих рассуждений я делаю такое заключение: давайте собирайте вещи. Сегодня мы отправимся на запад, будем там создавать новую базу. А ночью проведем очередную операцию, но уже на другом участке.
Пока Лернер и Коростылев укладывали вещи, Шубин изучил новый участок местности на карте – тот, который относился к участку, лежащему в двадцати километрах западнее. И наметил там две точки, в которых можно было устроить партизанскую базу, и несколько мест, где можно было провести диверсии на железной дороге. Когда все было готово к походу, разведчики взяли свои вещмешки и отправились в путь.
Они шли три часа и за это время сделали лишь один привал. В час дня они добрались до одного из пунктов, выбранных Шубиным для базы. Как видно, перед войной в этом районе занимались лесозаготовками. Целые массивы деревьев были срублены; часть успели сложить в штабеля, а часть так и осталась валяться в беспорядке. А потом началась война, и вывезти срубленный лес не успели. За три года здесь поднялась новая лесная поросль; она стояла густо, как трава. Продраться через этот заросший бурелом было трудно, и никто не стал бы искать в этом районе базу разведчиков.
Разведчики выбрали место под двумя упавшими соснами, образовавшими нечто вроде крыши. Поэтому они решили не рыть землянку, а устроить что-то похожее на большой шалаш. Натаскали еще стволов, сделали из них стены, в щели засыпали земли, набили веток. На землю постелили сосновые и еловые ветки. Таким образом, получился лесной дом. После этого они устроили перерыв на обед, а затем Шубин приказал всем готовиться к вечерней вылазке на железную дорогу.
– Мостов в этом районе нет, – сказал он своим товарищам. – Зато есть два участка, где дорога проходит по высокой насыпи между болот. Если устроить взрыв в этом месте, противнику трудно будет ремонтировать поврежденный участок – со стороны болот, ни слева, ни справа, к дороге не подберешься. После хорошего мощного взрыва дорога выйдет из строя как минимум на два дня. Вот сюда, к этой насыпи, мы и направимся.
К ночной вылазке готовились особо тщательно. Ведь теперь их осталось только трое, и на каждого ложилась дополнительная нагрузка. Лернер как сапер должен был теперь заменить погибшего Косолапова, а Коростылев – раненого Теплова. Разведчики взяли с собой практически все, что у них было, – в «лесном доме» остался только запас консервов, до которых не могли добраться хищники, а также рация. Это имущество завалили ветками, после чего двинулись в путь.
В этом районе было легко прятаться, но тяжело передвигаться. Бурелом и густая поросль сильно затрудняли передвижение. Поэтому лишь к вечеру группа прибыла в намеченное место и залегла на опушке леса. Отсюда хорошо просматривались вся насыпь и болото, уходившее вдаль. Нигде никого не было видно, и Шубин уже собирался отдать приказ выдвигаться на открытое пространство, идти к насыпи, чтобы заложить взрывчатку, но что-то заставило его помедлить еще немного.
И, как вскоре выяснилось, это промедление спасло им жизнь. Внезапно послышался звук работающего мотора, и слева, со стороны Вязьмы, показалась дрезина. На ней сидел десяток немцев, и она тянула за собой платформу, на которой был установлен пулемет и сидели еще столько же врагов.
Разведчики замерли на своих местах, следя за тем, как дрезина проезжает мимо. Но вот она проследовала по насыпи и скрылась в лесу справа. Опять установилась тишина, и казалось, что теперь наступил самый удобный момент для выдвижения к цели. Но Шубин снова медлил. Прошло десять, пятнадцать минут… И снова, когда он уже решил начать движение, послышался звук приближающейся дрезины. На этот раз это была другая дрезина, без платформы, и она показалась справа. Дрезина доехала до середины насыпи, после чего остановилась и постояла некоторое время. Шубин заметил на дрезине среди солдат немецкого офицера. Прижав к глазам бинокль, он внимательно осматривал окрестности. И снова разведчики лежали на снегу не шевелясь. Наконец дрезина пришла в движение и покатила на восток, к Вязьме.
– Беспокоятся они за этот участок, – негромко произнес Шубин. – И правильно делают, что беспокоятся. Ладно, пошли. Теперь они не скоро в следующий раз поедут.
Разведчики спустились вниз, затем взобрались на насыпь и двинулись вперед, выбирая место, где было лучше всего заложить взрывчатку. Найдя подходящее место, Шубин остановился.
– Вот здесь давайте, – скомандовал он.
Лернер достал толовые шашки, и они вместе с Шубиным стали закладывать их под рельсы, приделывать провода. Теперь следовало вернуться в лес, на наблюдательный пункт, и ждать прохода воинского эшелона. Того, что враг обнаружит заложенную взрывчатку, можно было не опасаться: уже стемнело, разглядеть на рельсах посторонние предметы можно было, только двигаясь пешком.
Разведчики вернулись в лес и стали ждать. Ждать пришлось около часа. К этому времени уже совсем стемнело, на небе высыпали звезды. Но вот послышался звук приближающегося состава. Он шел с востока – а значит, наверняка был до отказа нагружен. Вот поезд достиг места, где была заложена взрывчатка… Лернер повернул рукоятку, и на железнодорожном полотне прогремел взрыв. Вагоны вздыбились, и часть из них рухнула под откос. С платформ посыпались орудия, какие-то ящики; падали вагоны, в которых ехали солдаты… Послышались крики, раздались выстрелы. В кого стреляли немцы, было непонятно – возможно, они думали, что враг находится где-то совсем рядом.
– Ну вот, теперь им понадобятся сутки, а то и двое, чтобы восстановить здесь движение, – заключил Шубин. – А мы в это время нанесем удар где-нибудь в другом месте. Что ж, теперь можно и вернуться в наш «лесной дом», чтобы немного отдохнуть.
Глава 10
Однако, вопреки собственным словам, вернувшись в убежище под навесом из упавших деревьев, разведчик в первую очередь подумал не о сне, а о том, чтобы связаться со штабом. Ведь вчера, передав радиограмму о действиях группы, об отбитом у врагов стаде скота, он не дождался ответных указаний. Сейчас, в десять вечера, приближалось установленное для связи со штабом время, и надо было узнать, есть ли для них сообщение.
Когда до десяти оставалось несколько минут, Шубин включил рацию, настроился на волну штаба и стал ждать. И в установленное время рация заработала и передала сообщение от полковника Данилова. Это сообщение гласило: «Ваше сообщение принято. Стадо уже у нас. Вашему бойцу оказана помощь. Теперь новое задание. Наши войска подошли вплотную к Вязьме. Немцы заканчивают эвакуацию из города. Завтра оттуда должны уйти последние эшелоны. Один из эшелонов – с местными жителями, которых хотят вывезти в Германию, а также с продуктами. Постарайтесь остановить этот поезд».
Шубин не раздумывая передал такой ответ: «Задание выполним. Эшелон в Германию не уйдет». После чего выключил рацию и стал думать, как выполнить новый приказ командования. Это было нелегким делом. Ведь теперь требовалось не устроить на станции взрыв – это они умели и могли осуществить даже в таком уменьшенном составе. Теперь требовалось, во-первых, проникнуть на станцию, которую будут усиленно охранять. Во-вторых, надо было найти эшелон, о котором говорилось в радиограмме Данилова. Также надо было определить стрелки, перевод которых уводил эшелон на другой путь, куда-то в сторону. А затем надо было перевести эти стрелки и отбить попытки немцев вернуть их на место и все же отправить эшелон. То есть какое-то время им втроем надо будет отбиваться от больших сил врага. Как они все это сделают?
Пока что решение этого вопроса на ум Шубину не приходило. Но одно было ясно уже сейчас: времени на сон у них нет. Надо было уже сейчас пускаться в обратный путь – ведь они теперь находились далеко от Вязьмы. Капитан растолкал своих товарищей, которые уже успели лечь и заснуть, и сказал:
– Сон отменяется. Собираемся и быстро выходим. До утра мы должны достичь Вязьмы. Там у нас есть ответственное задание. Какое – расскажу по дороге.
Разведчики быстро собрались и отправились в обратный путь. По дороге Шубин сообщил им о задании центра, а также поделился своими сомнениями.
– Ума не приложу, как нам выполнить приказ такими малыми силами, – сказал он. – Ведь тут в одно время надо и нужный эшелон искать, и стрелки переводить, и от немцев отбиваться. Как это все втроем осилить, не знаю.
– А мне кажется, товарищ капитан, что это дело возможное, – ответил на это Лернер. – Просто надо с самого начала разделиться. Каждый будет делать свою работу. Конечно, чтобы отстреливаться от врага, лучше бы иметь побольше людей, но что делать? Уж сколько есть, столько есть. И таким количеством можно справиться. Вы меня на какой участок хотите поставить?
– Поскольку ты у нас взрывник и сапер, имеешь дело со стрелками, семафорами и прочей железнодорожной техникой, – сказал Шубин, – то будет правильно направить тебя на перевод стрелок для этого эшелона. Еще и понять надо, куда их переводить…
– Да, в Вязьме нам этот эшелон негде спрятать, – добавил сержант Коростылев. – В лучшем случае мы сможем задержать его отправку дальше на запад. Потом немцы заставят нас отойти, переведут стрелки куда надо и все же отправят людей и хлеб к себе в Германию. Вот если бы мы смогли изменить направление движения этого поезда…
– А ведь это мысль! – воскликнул Шубин. – Да, это мы и должны сделать! Надо захватить паровоз, перегнать его на другую сторону состава – и пустить его на восток! Из радиограммы Данилова понятно, что наши войска уже вплотную подошли к Вязьме. Значит, нужно только выехать из города – и мы окажемся в расположении наших войск. Если я еще успею предупредить наших по рации, чтобы они не стреляли по поезду, то вообще все отлично получится!
– Тогда нам нужно начинать не с поиска нужных стрелок, а с захвата паровоза, – заключил Лернер. – А уж машинист подскажет, какие стрелки нужно перевести, чтобы поезд отправился на восток.
– Дело говоришь, Михаил, – сказал Шубин. – Вот теперь наш план составлен. Осталось его выполнить…
Дальнейшая часть пути прошла в молчании. Уже когда они подошли вплотную к станции, Шубин сделал короткую остановку – он решил уже сейчас, загодя, передать в штаб радиограмму об их новом плане. Он хотел, чтобы советские солдаты были готовы к тому, что из Вязьмы выйдет поезд на восток, чтобы они не открыли по нему огонь. И когда сообщение удалось передать, у него отлегло от сердца. Теперь он был почти уверен, что у них все получится, что им удастся развернуть этот поезд.
На этот раз Шубин решил проникнуть в город не с юга, как в прошлый раз, а с севера. Он предполагал, что после их прошлой атаки на Вязьму немцы усилят охрану южной части города и там пройти будет нельзя. Теперь разведчики подошли к Вязьме по глубокому оврагу, который доходил до самых окраин. Когда они добрались до первых домов города, время уже близилось к шести, до рассвета оставалось чуть больше часа. За это время надо было провести планируемую операцию.
С северной окраины до станции было дальше, чем с южной. По пути разведчикам предстояло пересечь центральную часть города. Шубин надеялся, что им не встретятся немецкие патрули – а если встретятся, то разведчики спрячут оружие и смогут сойти за местных жителей.
Поначалу так и шло. Они пересекли одну улицу, вышли на вторую… Надо было пройти один квартал, а потом можно было поворачивать в переулок, который вел до самой станции. Они уже подходили к углу, где можно было уйти с опасного места, как вдруг навстречу им показался немецкий патруль – трое солдат. Шубин мгновенно понял, что сойти за местных им не удастся, патруль их не пропустит. Не говоря ни слова, он выхватил нож и бросился на ближайшего немца. Это был здоровенный, крепкий ефрейтор одного роста с разведчиком. У Шубина было преимущество – фактор неожиданности. А кроме того, он лучше владел холодным оружием. И хотя немец пытался защититься, Шубин нанес ему два удара – сначала в руку, которой враг защищал горло, а затем в само горло. Немец зашатался и упал. А Шубин тут же кинулся на второго. Еще одним солдатом занялся Коростылев – он тоже отлично владел ножом. В результате ни один из немцев не успел дотянуться до оружия, не было сделано ни одного выстрела. Спустя несколько минут все трое врагов лежали на земле.
– Пожалуй, прихвачу я этот автомат, – сказал Шубин. – И патроны тоже возьму. К немецким автоматам мы здесь патроны всегда найдем, с нашими сложнее.
Он взял автомат ефрейтора, Коростылев взял оружие одного из солдат. Теперь можно было двигаться дальше. Пока они спешили по переулку, ведущему к станции, им больше никто не встретился.
Но вот наконец они пришли к станции. Эшелонов здесь стало значительно меньше – видимо, часть немцы отправили на запад кружным путем, минуя насыпь, где разведчики вчера устроили крушение состава. Но все еще много поездов с техникой, боеприпасами, продовольствием, личным составом стояло на станции. Перебегая от вагона к вагону, прячась под ними, разведчики стали обходить станцию в поисках нужного эшелона с местными жителями. По пути Шубин слышал пару отрывков из разговоров между немецкими офицерами.
– Капитан, почему мой поезд все еще стоит здесь? – строгим голосом распекал кто-то старший по званию. – Мы должны были уже прибыть в район Смоленска! Я буду жаловаться его превосходительству генералу фон Клюге!
– Виноват, господин полковник, но прямой путь на Смоленск поврежден, – ответил капитан, который, как видно, относился к немецкому железнодорожному начальству. – Подождите еще немного, и мы постараемся отправить вас на Знаменку, а оттуда уже вас доставят к Смоленску.
– Черт знает что такое! – продолжал раздражаться немецкий полковник. – Как это случилось, что путь поврежден? Разве в этом районе есть партизаны? Сколько я здесь воюю, никогда о них не слышал!
– Да, раньше партизан здесь не было, – согласился капитан. – Но в последние несколько дней они откуда-то появились. Мы даже думаем, что это не партизаны, а регулярные русские войска. Судя по размаху их диверсий, их тут никак не меньше ста человек. То есть к нам в тыл забросили целую роту.
– Целую роту? – удивился немец. – Да, это серьезно…
Шубин только усмехнулся, слушая такие разговоры. Но разведчикам пора было двигаться дальше. Они миновали еще два эшелона, нырнули под очередной вагон – и вдруг услышали родную речь. Да, сомнений не было – в соседнем составе говорили по-русски. Оттуда доносились голоса, в основном женские и детские. Голоса слышались из-за дверей закрытых вагонов. Дети в основном плакали и просили есть, матери их успокаивали.
– Вот он, наш эшелон! – прошептал Коростылев.
Теперь надо было найти паровоз и посмотреть, как он охраняется, а также – как охраняется сам состав с людьми и продуктами. И разведчики, пробираясь под вагонами, направились к голове состава. По дороге они определили численность и порядок охраны поезда. Получалось, что охраны довольно много: в составе было 18 вагонов, и на каждые два вагона приходилось по охраннику. То есть всего их было девять. И еще двое солдат дежурили возле паровоза. Это разведчики выяснили, добравшись до самой головы состава. Медлить с началом операции было нельзя – начало светать.
– Часовых возле паровоза нужно снять так, – прошептал Шубин своим товарищам, – чтобы остальные ничего не заметили. Ты, Андрей, бери вот этого, с этой стороны. А я пролезу на ту сторону, другим займусь. А ты, Михаил, следи за обстановкой.
Шубин и Коростылев достали ножи, приготовились и одновременно выскочили из-под состава. Только цели у них были разные. Сержант бросился на немца, который находился прямо перед ним, и вонзил ему кинжал в грудь. Одновременно он левой рукой зажал врагу рот, чтобы тот не успел крикнуть. А Шубин в это время нырнул под паровоз и выскочил с другой стороны. Как из-под земли он вырос перед вторым часовым – немолодым, но крепким мужиком, который держал свою винтовку на изготовку. И хотя Шубин сразу нанес ему удар ножом в плечо, что заставило немца выронить оружие, все же он успел один раз выстрелить. Больше он ничего не успел сделать: разведчик вонзил кинжал ему в горло. Но его одинокий выстрел, конечно, услышали на станции. Значит, надо поторапливаться.
Двое разведчиков с разных сторон полезли на паровоз; Лернер остался внизу. Теперь все зависело от паровозной бригады – от самого машиниста, его помощника и кочегара. Шубин не хотел запугивать этих людей, грозить им карами. Запугать человека не так сложно, но трудно угадать, как поведет себя испуганный человек. А Шубину нужно было превратить паровозную бригаду в своих союзников, в добровольных помощников. Иначе вся операция была обречена на провал.
Поэтому, взобравшись на паровоз, Шубин не стал угрожать паровозной бригаде автоматом. Вместо этого он сказал:
– Мужики, мы хотим спасти людей, находящихся в вашем составе, вывезти их в расположение наших войск. Сможете нам помочь?
На него уставились три человека. Машинист был степенный мужчина лет сорока, в чистой спецовке. Он глядел на разведчика недоверчиво, с подозрением. Его помощник, парень лет двадцати пяти, казался более открытым. Кочегар был мужик в годах, лет, пожалуй, за пятьдесят, и казался покладистым. Он-то первый и ответил Шубину:
– Как же ты думаешь это дело провернуть? Поезд ведь – не машина, на месте развернуться не может…
– Это я знаю, – ответил Шубин. – Надо отцепить паровоз от состава, перегнать его по другим путям в хвост и там заново прицепить, а потом отправиться на восток. Наше командование я предупредил, на окраинах Вязьмы нас будут ждать советские части.
– Легко ты, однако, все решил, – недовольно произнес машинист. – «Отцепить, перегнать, снова прицепить…» Это все по команде дежурного по станции делается. Только он, дежурный, может стрелки для нашего паровоза перевести. А дежурный по станции, чтобы ты знал, немец. И ничего этого делать не будет!
– Зря ты это говоришь, Степаныч, – отозвался помощник машиниста. – Стрелки можно и вручную перевести. Я, например, знаю, где какую стрелку переводить надо. Только немцы просто так на наши маневры смотреть на станут. Они ведь стрелять начнут!
– За это ты не беспокойся, – проговорил Шубин. – Стрелки переводить мы сами будем. Вы только укажите, где какие перевести. И отцепить, а потом прицепить паровоз к составу – это ваша работа, мы здесь только помочь можем. Так что, договорились? Тогда давай, парень, иди, отцепляй паровоз!
Помощник машиниста молча спрыгнул с паровоза и побежал назад. Слышно было, как лязгнуло сцепление, потом послышались быстрые шаги, и парень снова залез в кабину.
– Все, отцепил! – сообщил он. – Можно ехать. И пора уже – вон, нам путь открыли, зеленый горит. Ну что, поехали, что ли, Степаныч?
Однако машинист, как видно, к этому времени уже принял другое решение. Он поджал губы и произнес:
– Хочешь – поезжай. А я на такую работу не нанимался. Умирать сегодня не собираюсь. Так что я пешком пойду, погуляю.
И он быстро направился к лестнице и стал спускаться на землю.
У Шубина было искушение толкнуть хорошенько этого труса, чтобы полетел с паровоза кувырком. Но он сдержался – было неизвестно, как такая расправа повлияет на молодого помощника. Может, он тоже испугается, и хотя не сбежит, но будет все делать в угнетенном состоянии, то есть медленно и неправильно? «Ладно, черт с ним, с этим Степанычем, пусть валит отсюда, – решил Шубин. – Может, без него даже лучше будет, парень все быстрей будет делать. А немцам что-то сообщить о нас он тоже не успеет – мы сейчас тронемся, и немцам не до него будет». Но возможности помощника следовало проверить.
– Тебя как зовут? – спросил он парня.
– Сергей я, Сергей Зотов, – назвался помощник машиниста.