Генерал без армии

Глава 6

Это было какое-то проклятье! Фрицы обнаружили своих погибших товарищей, когда разведчики прошли от силы метров двести. Малорослый тальник практически не глушил звуки. Немцы тревожно перекликались, простучала автоматная очередь. Не так уж и сложно заметить следы семи человек. Проблем с принятием решений они не испытывали, собрали всех, кто у них был.

Тальник оборвался, потянулись осины и березы. Разведчики замешкались. Путь им преградила баррикада из бурелома. Они потеряли время, да и нашумели. Невозможно было в тишине преодолеть это хрустящее месиво.

Противник уже был рядом, перемещался с невероятной быстротой. Бурелом остался за спиной у красноармейцев, они продвинулись метров на двадцать, когда немцы открыли по лесу ураганный огонь. Разведчики падали как подкошенные, слава богу, живые.

Охнул Юрка Малинович, исказилось лицо, перепачканное землей. Он схватился за живот, тяжело дышал.

– Юрка, ты что? – метнулся к нему Бердыш.

– Живот о сучок пропорол, – простонал боец. – Знаешь, как больно, Максимка.

– Ну, это не страшно.

Вставать бойцы не рискнули. По лесу носились свинцовые сквозняки, сыпались с деревьев отбитые ветки. Листопад разгулялся такой, словно осень уже настала. Разведчики вгрызались в землю, закрывали головы. От этого грохота можно было оглохнуть.

Весь вражеский отряд собрался на небольшом клочке. Судя по плотности огня, фашистов там было больше десятка. Стрельба оборвалась, немцы перезаряжали оружие.

Красноармейцы снова пустились бегом, пока выдалась подходящая минутка.

Фрицы преодолели бурелом, шли, рассыпавшись по лесу. Стрельба принимала рваный характер.

– Вперед, не останавливаться! – выкрикнул Шубин.

Вступать в бой было глупо, отступать – тоже не выход. Пойдут потери, в итоге все полягут. Разведчикам оставалось только бежать, отстреливаться по возможности. Они припадали к деревьям, вели беспорядочный огонь, снова срывались с места. Пули пока миловали их.

Глеб привалился к раздвоенной осине, отдышался, окинул взглядом удаляющиеся спины своих людей. Меньше их, слава богу, не стало. Он вставил свежий магазин, пристроил автомат между пухлыми стволами осины.

Далеко за деревьями мелькали не люди, а лешие. Развевались лохмотья, колыхались ленточки и тряпочки, имитирующие листву. Каски солдат были перетянуты тканью, обмотаны ветками. Подобный камуфляж позволял им идеально сливаться с местностью. Они быстро перемещались, перепрыгивали через препятствия. Вроде были тут, а в следующее мгновение уже исчезали, растворялись в окружающем пространстве.

Глеб ловил их в прицел, но эти черти были неуловимы.

«Эх, выманить бы их на открытое пространство, – подумал старший лейтенант. – А то ведь не отвяжутся!»

Он стрелял, надеясь хоть как-то сдержать преследование, выпустил несколько очередей, оторвался от дерева, перекатился, снова расточал патроны в белый свет. Возможно, в кого-то попал, но подтвердить это было некому. Враги уже были рядом. Шубин спохватился, стал подниматься. Очередь порвала дерн в метре от носа, засыпала землей. Он рухнул обратно. Горькая земля скрипела на зубах. Попался, что ли?

– Товарищ старший лейтенант, бегите! – проорал Ситников. – Мы прикроем!

Разведчики ударили из шести стволов, и немцы не выдержали, залегли.

Шубин помчался как кролик, перепрыгивал через какую-то мелкую поросль, отталкивался от деревьев, протаранил куст шиповника, ощетинившийся мелкими иглами. Боли он не чувствовал, перемахнул через залегшего Глинского, пробежал еще несколько метров, повалился в траву и стал недоверчиво себя ощупывать.

– Все, Лева, больше не вырастешь, – заявил Ленька Пастухов.

– Да я и не надеюсь, – ответил на это Глинский.

Заминку бойцы использовали, как только могли. Белел просвет, близилась опушка. Рванули все разом, словно по свистку судьи.

Ноги вынесли их из леса, и дух захватило от перспективы. Вниз уходил покатый травянистый склон. Справа, метрах в двухстах, голубело озеро в зарослях осоки и камыша. Перед водой вздымался небольшой обрыв. Прямо по курсу и слегка левее тянулись балки, за ними снова кустарники, чуть дальше темнел лес. Водная гладь издевательски переливалась на солнце. По ней, как по зеркалу, скользили утки, очевидно, совершенно глухие.

В спину бойцам ударили автоматы. Не настало еще время любоваться природой. Люди падали на землю, снова хватались за оружие. Боеприпасов пока хватало, их тратили, не задумываясь. Немцы залегли, перекликались в лесу.

– Товарищ старший лейтенант, есть идея, – пробормотал, подкатившись, Ситников. – Бегите прямо, к балкам, прячьтесь там. А я туда, к озеру, под обрывом схоронюсь и немцев отвлекать буду. Пусть думают, будто мы все там. А вы в удобный момент ударите с фланга. Они ведь на ровном месте окажутся, там им спрятаться негде будет.

– Спятил, товарищ? – осведомился Никита. – Как ты их вокруг пальца обведешь? Один в поле не воин. Фрицы поймут, что остальных там нет. Товарищ старший лейтенант, давайте я с ним пойду. Мы такой шухер у озера поднимем!

– Бред собачий! – заявил Малинович. – Вы в своем уме? Немцы сейчас из леса повалят, убивать нас будут. Как вы собрались пробежать двести метров и остаться незамеченными?

– Гранаты к бою! – распорядился Глеб. – Не вставайте, бросайте в лес. Как дым поднимется, разбегаемся.

Идея была не лучшая, но в данном конкретном случае единственная. В лес полетели немецкие колотушки, советские «РГД» и даже одна «лимонка». Она весьма некстати отскочила от дерева и едва не вернулась обратно, впрочем, сработала, не добавила проблем, когда истекло время замедления.

– Ну что, еще по одной? – выкрикнул Никита.

Не теряя времени, бойцы добавили еще.

Опушку заволокло прогорклым дымом. Он мог продержаться не больше минуты, в принципе достаточно. Немцы в лесу перестали стрелять, перекликались обеспокоенными голосами.

Разведчики пятились, не переставая стрелять, потом развернулись и помчались со всех ног. Двое прямо и направо, остальные влево, до ближайшей балки.

В горле у Шубина першило, он задыхался, ноги его путались. Глеб молил небо только об одном – не упасть.

В эту минуту каждый думал только за себя. Надо добежать, успеть, не подвести товарищей.

Длинноногий Максимка Бердыш вырвался вперед. Конкурировать с ним вообще было глупо. Он в несколько прыжков добежал до балки, съехал на пятой точке. Шубин пришел вторым. Ноги его окончательно запутались, он катился, отбросив автомат, чтобы не получить по лбу собственным оружием. Прыгали остальные – Малинович, Пастухов, Глинский, – падали без сил, надрывно кашляли.

– А ну не шуметь мне тут! Всем сидеть и не издавать ни звука, – прохрипел Глеб, подхватил автомат, вскарабкался обратно, распростерся на краю балки.

Разведчики успели в самую тютельку!

Из дыма на опушке выскочили немецкие солдаты, строчили во все стороны, рассыпались, залегли. Укрытий на склоне практически не было. Перебежал офицер, приземистый, породистый, с кобурой на поясе.

Утки улепетывали прочь, касаясь крыльями воды. Они наконец-то спохватились.

Костромин и Ситников уже находились под обрывом. Мелькнула голова на фоне водной глади. Немцы ее заметили, загалдели, открыли огонь. Ситников высунулся, выдал очередь и спрятался. Левее привстал Никита, выстрелил и покатился под откос. Ситников пробежал, пригнувшись, под обрывом, объявился правее, хлестнул очередью. Костромин совсем в другом месте оскалил рот, поливал врага свинцом. Им действительно удалось создать видимость присутствия большого количества людей.

Немцы отвечали, но пока никого не зацепили. Офицер недоуменно вертел головой, осматривался. Видимо, удивлялся, почему вся группа русских побежала к озеру.

«А ведь он не знает, сколько нас, – понял Глеб. – Мы ведь прятались в лесу».

Шубин прижался к земле. Фрицы могли заметить его.

Впрочем, под огнем у этих вояк были несколько иные проблемы.

На склон, отдуваясь, выбирались разведчики.

– Не лезьте! Все назад, не высовываться! – прошипел Шубин. – Что бы ни происходило, не вздумайте стрелять! Только по команде.

Похоже, офицер уверовал, что все глупые русские подались к озеру. Солдаты стали переползать, охватывать полукольцом береговой участок.

Шубин насчитал четырнадцать человек. Впрочем, один из них уже лежал неподвижно, закончил свою войну. Остальные растянулись в цепь. Теперь бойцы, находящиеся в балке, могли любоваться их задницами. До немцев было метров восемьдесят, далековато, но не безнадежно.

Перестрелка продолжалась. Немцы подползали к обрыву. Офицер держался сзади, не лез в гущу событий, выкрикивал лаконичные команды.

Чуть приподнялся Валентин Ситников, автомат забился в его руках. Костромин появился и тут же спрятался. У парня было превосходное настроение, он скалился, кривлялся.

Немцам впору было задаться резонным вопросом. Почему над обрывом мелькают одни и те же физиономии?

Вылетела граната, взорвалась с недолетом. Фриц поднялся, чтобы сделать перебежку. Ситников вырос, как по заказу, простучал автомат. Фашист драматично схватился за грудь, осел на землю.

– Ну, давайте, братцы! – прошептал Шубин.

Но тут приподнялся еще один немец и швырнул за обрыв колотушку. Она взорвалась в воде, подняла тучу брызг. Осколки могли зацепить и Никиту, и Валентина.

Немцы уже торжествовали. Кто-то из них поднялся в полный рост, когда у них за спиной застучали автоматы. Двое упали, не дойдя до обрыва, остальные растерянно завертелись. Еще один, подстреленный в бок, ахнул, словно ужаленный, завалился как-то неловко, попытался подняться и тут же получил вторую пулю.

Надрывал глотку офицер. Обманули его проклятые русские! Так и не научились вести честную войну!

Прицельные очереди убивали фашистов. Они стали метаться, двое бросились к обрыву, но не добежали. Трое кинулись обратно к лесу, но путь был неблизкий. Один остался на склоне, другие использовали его тело в качестве укрытия. Их осталось человек семь. Фрицы сообразили, что попали в засаду, залегли, стали отстреливаться. Их пули уже стучали по косогору, выбивали из него комочки глины.

Разведчики ругались, переползали. Но все равно их позиция была выгоднее. Немцы находились внизу, им некуда было бежать. Еще один прекратил сопротивление, откинулся с пулей в черепе. Злорадно засмеялся Глинский. Он избавил мир от еще одного фашиста.

Вся выучка германских вояк на открытом пространстве превратилась в ничто. Разведчики методично избивали их. Все, что они могли сделать, так это постараться подольше протянуть, добежать до озера и укрыться под обрывом. Но до обрыва было метров тридцать, пространство простреливалось.

Привстал на колени плечистый фашист, замахнулся гранатой. Идею, видимо, немцы подглядели у советских разведчиков, тоже решили устроить дымовую завесу. Однако совершить бросок этот тип не успел, поймал пулю раньше. Граната взорвалась на груди мертвеца, которому уже было все равно, сколько рук и ног у него осталось.

Еще один фриц решил попытать удачу, покатился к обрыву. Пули кромсали землю под его ногами, одна перебила колено. Он взвился от острой боли, получил еще два презента и успокоился.

Стрельба не замолкала, стала прицельной.

Засмеялся Малинович, усмирил еще одного, царствие ему небесное. А лучше в аду пусть горит, если таковой есть, конечно.

Офицер наконец-то решил приступить к организованным действиям, распластался за телом мертвого подчиненного и истерично выкрикивал команды. Остальные стали сооружать баррикаду из трупов своих товарищей. Помимо командира уцелели трое, и с боеприпасами у них пока еще был полный порядок.

– Нужно к лесу отойти, товарищ старший лейтенант! – прокричал Глинский. – Сменим ракурс, тогда они откроются! Перестреляем их, как в тире!

– Вот и займись, – отозвался Шубин. – Бери Пастухова, и по балке дуйте к лесу. В полный рост не вставать и офицера не трогать. Он нам еще пригодится.

Разведчиков как ветром сдуло. Они перебежали по балке, поползли, прикрываясь кустами. Минуты через две парни уже могли выйти на позицию и приступить к ликвидации уцелевших фашистов.

Бердыш и Малинович продолжали вести огонь, тщательно целились, стреляли одиночными. Немцы отвечали им, как уж могли. Бой принимал позиционный характер, и вся надежда оставалась только на парней, убравшихся к лесу.

Вражеский офицер продолжал горланить, призывал солдат до конца выполнить свой долг, но сам, похоже, умирать не собирался, начал перебираться к обрыву, волоча за собой мертвое тело. Ему приходилось напрягаться, но слабаком он не был, сдавал назад, хватал за шиворот мертвеца, подтягивал его к себе. Если свинца в окружающем пространстве становилось много, то офицер делал паузу, ждал, потом опять начинал возиться. Ему удавалось увертываться от пуль. До обрыва оставалось метров десять.

«Куда он потом? – озадачился Глеб. – Вплавь на тот берег, а ля Василий Иванович Чапаев? Впрочем, шанс у него имеется. С данной позиции совершенно непонятно, в какую сторону этот фрукт потом побежит».

– Оставаться на месте, вести огонь, в сторону обрыва по возможности не стрелять! Офицеру не мешать, пусть думает, что ему сегодня повезло! – срывая голос, выкрикнул Шубин.

Он скатился на дно балки, подхватил автомат и побежал влево, давя мохнатую травку. Сколько времени понадобится офицеру, чтобы спуститься к воде? Минуты две. Старший лейтенант пробежал метров сто, на коленях выбрался из балки, двинулся вприсядку, раздвигая молодую кустарниковую поросль. Звуки боя остались в стороне.

В конце дистанции он уже не выдержал, побежал, топча прибрежную растительность. Немцы были заняты, вряд ли кто-то из них смотрел в его сторону. Ноги Шубина вязли в сырой глине, перекрученные стебли вцеплялись в щиколотки. Вода блестела перед глазами.

Обрыв в этом месте подрос. Глеб скатился с него, чувствительно отбил внутренности и несколько секунд приходил в себя.

«Не покурить ли?» – мелькнула вдруг смешная мысль у него в голове.

Стрельба справа вроде бы пошла на убыль и вдруг разразилась с новой силой. Но теперь она велась и от леса. Очевидно, Глинский и Пастухов добрались до места и не оставили фашистским воякам ни единого шанса. Пальба заглушала их отчаянные крики. Кому же хочется умирать?

Шубин побежал, прижимаясь к обрыву. Ноги его тонули в липком месиве из песка и ила. Осталось уже немного.

Офицер свалился на него как снег на голову, сбил с ног, ударил под дых, но и сам не устоял. Противники совершили кувырок и оказались в воде. Купаться в этот день они не планировали.

Шубин захлебнулся, кашлял, паника металась в его голове. Немец оказался сверху. Глеб практически погрузился в воду, впрочем, ненадолго. Страх удвоил его силы. Он бил врага по ребрам, отчаянно, с нарастающей частотой, изворачивался, чувствовал, что еще мгновение, и вода польется в легкие, а это конец.

Немец хрипел, что-то бормотал и наконец не выдержал. Ребра не стальные. Он взвыл как белуга и разжал хватку.

Шубин резко распрямился и двинул немцу в челюсть. Фиолетовые круги плясали перед его глазами, ему не хватало кислорода. Драться в таких условиях – то еще удовольствие. Он пересилил себя, глубоко вздохнул и схватил соперника за шиворот. Тот пребывал в трансе, блуждали воспаленные глаза. Оба с ревом подскочили, разбрызгивая воду, бросились друг на друга.

Резкая боль пронзила бровь Глеба. Он пропустил удар, но противнику досталось больше. Тот получил кулак в сломанное ребро и чуть не потерял сознание. Фашист орал как оглашенный. Шубин схватил его за ворот и резко оттолкнул от себя. Эсэсовец ударился спиной, стал сползать на землю, сделал попытку приподняться, но ноги отказали. Рука немца потянулась к ножу в чехле на правом боку, выдернула его, здоровый, острый. На закаленной стали поблескивали лучики солнца.

Враг оскалился и прохрипел:

– Ну, давай же, русская свинья, подходи!

– Ладно, подожди минутку, господин офицер, – пробормотал Шубин, поднял свой автомат, который, слава богу, оказался не в воде, и ударил немца прикладом в висок.

Тот потерял сознание. Голова его откинулась. Глебу показалось, что сейчас она сорвется с позвонков и покатится в озеро.

Усталость была нечеловеческой, Шубин повалился рядом с офицером, закрыл глаза.

– Товарищ старший лейтенант, вы здесь? – В обрыв скатился красноармеец Бердыш, загремел в воду, ругнулся, стал из нее выбираться. – Вы живы, это здорово! Поймали-таки своего упыря. Все кончено, товарищ старший лейтенант, всех ухлопали! Двое хотели в плен сдаться, поняли, что проиграли, но мы не стали их брать. Куда нам этот прицеп?

– Молодцы, парни! Я сейчас подойду.

Земля не держала его, но он отказался от помощи, стал выбираться на косогор, потом побрел, толком не понимая, куда именно. Состояние улучшилось после пары затяжек. Крепкий табак продрал горло, голова прояснилась. Шубин кашлял, приходил в себя.

Красноармейцы за шиворот вытащили офицера из-под обрыва, уложили на открытое место, связали руки. Тот пришел в себя, начал брыкаться.

– Ты сам захотел, дружок, – заявил Глинский и нанес ему крепкий профессиональный удар в челюсть.

Бойцы блуждали среди мертвых тел, собирали оружие и боеприпасы. Настал час вооружаться немецкими автоматами. В «ППШ» кончались патроны.

– Пожрать что-нибудь найдите, – проворчал Глеб. – У этих ребят должно быть особое питание.

Он спустился с обрыва и сел на колени рядом с погибшим товарищем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.