Последнее крымское предупреждение

– Никто не будет стращать вас смертью, Баязов, – сказал он. – Вы не умрете, о чем крупно пожалеете. Думаете, сейчас вам хреново? Уверяю, станет еще хуже. Рассказать вам об этом? Вы останетесь жить. Но боль придется потерпеть. У вас пониженный болевой порог, но все же он есть. Потом вам вколют сыворотку правды – отменную дозу, поскольку у нас нет времени проявлять гуманизм и проверять, нет ли у вас к ней противопоказаний. Все, что вы скажете, мы снимем на камеру, а потом предоставим нашим украинским коллегам и мировой общественности, чтобы не было повода объявлять вас национальным героем. Вы будете обыкновенным предателем, расколовшимся на допросе. Не говоря уж о том, что выход из-под действия этого вещества будет чудовищно болезненным. Он круче героиновой ломки. Но вы же не боитесь трудностей, да, Марат Рафаилович? Потом вас отвезут в Ростов, где будут судить. Вы получите пожизненный срок – иных вариантов просто нет. При этом люди, окружающие вас, станут пристально следить за тем, чтобы вы не покончили с собой. Вы проживете в далекой особой колонии еще лет тридцать, и каждый ваш новый день будет напоен нечеловеческими страданиями. Разумеется, вы никогда не увидите свою семью, но будете в курсе основных мировых новостей. Крым навсегда останется российским, какие бы заговоры ни плелись фанатиками и их кураторами из западных и украинских спецслужб. Все старания ваших подельников пропадут даром. Вам никогда не удастся столкнуть русских, украинцев, татар, живущих на полуострове. Но если вы сами предоставите нам информацию, то у вас появится шанс когда-нибудь увидеть вашу многодетную семью.

Баязов выругался, как портовый грузчик.

За выразительным движением глаз Краузе последовала мощная оплеуха. Убийца снова загремел с табурета. Выражаться при этом он не перестал, за что и получил по почкам.

Вадим поморщился. К чашке с кофе, стоящей перед монитором, он даже не прикоснулся, зато пепельница быстро наполнялась окурками. Он покосился на Рудницкого. Капитан сидел с каменным лицом. Пойди пойми, о чем человек думает.

На экране продолжалось избиение. Ерзал в углу Истомин, опустил глаза в стол капитан Краузе.

Экзекутор бил методично. Его физиономия, увенчанная не очень широким лбом, покрылась потом.

Вадим не подал бы руки этому парню, но как обойтись в наше время без таких парней! Баязов не заслуживал другого обращения. Чаем поить с пряниками? Гладить, называть ласковыми именами?

Дай ему волю – он бы 145 миллионов россиян поставил к теплой стенке и лично бы их всех перестрелял! Времени нет, под угрозой жизни детей и женщин!

– А я бы просто его прикончил, – сказал Рудницкий. – В натуре, командир.

– А что потом? – спросил Вадим.

– Но он же все равно ничего не скажет.

– Скажет.

Человек с загадочным серым чемоданчиком, появившийся в том помещении, был невозмутим и немногословен. Он попросил зафиксировать пациента, чтобы тот не съездил ему локтем по физиономии.

Сам процесс «иглоукалывания» Вадим пропустил. Он вышел на улицу подышать. Плевать на политику, на интересы государств, на амбиции чиновников и генералов! Все это не стоит жизни одного ребенка, погибшего от осколков.

Через четверть часа в комнате для допросов произошли перемены. В каком-то смысле она превратилась в операционную. Капитан Баязов лежал на кушетке. Глаза закрыты, веки дергались. Дрожало и гуляло пятнами опухшее лицо. Он тяжело дышал, по небритым устам блуждала глумливая ухмылка.

Над ним склонились люди, в том числе и капитан Рудницкий. Ишь какой шустрый.

Вадим быстро вышел в коридор и через минуту присоединился к другим «любопытным». Жертва эликсира истины шумно дышала. Глаза бандита по-прежнему оставались закрыты.

– Как вас зовут? – вкрадчиво спросил невозмутимый мужчина с чемоданчиком.

– Баязов Марат. – Мужчина на кушетке захохотал без всяких оснований.

Лицо его искажалось, тряслось, но он смеялся.

Офицеры переглянулись. Смех без причины – признак дурачины?

– Ваше звание в вооруженных силах Украины?

– Капитан. Формально меня уволили в запас на прошлой неделе. – Баязов перестал хихикать, начал нервно передергивать плечами.

– Обещали восстановить?

– Да, конечно. Ведь приближается большая война. Россия вот-вот нападет на Украину. Настоящие мужчины обязаны ее защищать. Меня восстановят в вооруженных силах, дадут в подчинение роту моих парней из Бахчисарая. – Баязов снова засмеялся.

Препарат расслаблял его, развязывал язык, закрученный в тугой морской узел.

– Все в порядке, товарищ подполковник, – негромко проговорил обладатель загадочного чемоданчика. – Через минуту пациент будет ваш. Можете спрашивать о чем угодно. Если он что-то знает, то обязательно расскажет. Приготовьтесь к тому, что этот фрукт вывалит на вас массу ненужной чепухи.

– Вранье исключается? – спросил Вадим.

– Фактически да, – сказал специалист. – Помню лишь один случай, когда пациент под препаратом умудрился скрыть часть сведений. Но это был человек несгибаемой воли и завидного самоконтроля. Животное, лежащее перед вами, не обладает такими морально-психологическими качествами. Допрашивайте своего клиента, господа офицеры. Должен предупредить, что другого шанса у вас не будет. Вводить вторую дозу нельзя. Ему крышу снесет.

Последующие минуты были сущим цирком! Баязов не открывал глаза, хихикал как дурачок, нес чушь. Он прославлял деятелей меджлиса, денно и нощно пекущихся о благе своего народа, жалел крымчан, угодивших под иго кремлевского царя, выражал надежду, что скоро они стряхнут оковы, расправят плечи и так врежут ненавистным оккупантам, что те толпой повалят в Россию по недостроенному Керченскому мосту! Настоящие патриоты, разумеется, снесут эту конструкцию.

Между делом он вспоминал свою семью, хвастался подрастающим сыном Рустамом, который скоро станет настоящим мужчиной и тоже возьмется за оружие. А супруга его Фатима такая красавица, что все хваленые модели на ее фоне – серые уродливые мыши.

Мысли пленного путались, речь временами становилась невнятной.

– Ох, Марат Рафаилович, что-то вы разболтались, – сказал специалист и начал направлять словесный понос в нужное русло.

Шаг за шагом, вопрос за вопросом. Этот человек действительно был специалистом.

Теперь Баязов разглагольствовал по теме. Человек, с которым он разговаривал по душам, носил фамилию Бульбаш и был майором военной разведки. Он почтительно относился к Баязову и прочим истинным патриотам, а не этим трусливым кабинетным крысам, боящимся брать на себя ответственность.

Бульбаш предлагал Баязову настоящее дело, по которому тот давно истосковался. Это не тупая пальба из орудий и пулеметов в Донбассе. Настоящий прорыв, уничтожение вражеского поста да еще и помощь диверсантам, которые под шумок собрались кое-что провезти в Крым.

На этом месте все присутствующие не могли сдержать тяжелый вздох. Все красноречие пленного выливалось в пустышку. Он знал парней, которые отправились с ним на дело, бойцов батальона «Крым», самых обученных, злых, непримиримых. Знал Бульбаша, по-видимому, тонкого психолога и мастера своего дела. Больше никого и ничего, только суть полученных инструкций.

В Крыму готовятся шумные диверсии против проклятых оккупантов. К этому делу причастно ГУР МО Украины, а также сотрудники западных разведок, которых он видел лишь пару раз. Те ему не представлялись.

Да, Баязов знал, что где-то сзади в колонне пристроились свои, которым нужно провезти взрывчатку. Но он даже не смотрел туда, был крайне возбужден, сосредоточен на предстоящей миссии.

Впрочем, нет, за день до атаки состоялась еще одна встреча. Вспомогательная группа построилась в закрытом дворе, прибыл джип с офицерами. Они разглядывали диверсантов, как товар, за который нужно выложить большие деньги.

Двое точно были иностранцами. Третий – майор Бульбаш. Четвертый – незнакомый субъект, подтянутый, с офицерской выправкой, лицо холеное, породистое. Высокомерием не отличался, хотя и словами не разбрасывался.

Он отвел Баязова в сторону и задал ему несколько вопросов. Дескать, нужно ли что-нибудь семейству, не испытывают ли родные нужды? Может, лично господину капитану что-либо требуется?

Господину капитану требовалось до конца выполнить свой долг, о чем он и поведал собеседнику. Тот удовлетворенно кивнул и сообщил, что если с группой диверсантов на посту произойдет что-то неприятное, то об их семьях позаботятся, они ни в чем не будет нуждаться. Из детей вырастут первоклассные патриоты.

Рукопожатие у данного типа было твердым, хотя и не вполне искренним. Позднее Баязов спросил у знакомого офицера, кто это такой.

«Майор Романовский, – ответил тот. – Он из ГУР, у него своя разведывательно-диверсионная группа».

Потом Баязов управлял грузовиком, пробившим шлагбаум, не мог доверить другим. Еще томясь в очереди, он глянул в зеркало заднего вида. Позади стояла «Таврия», а в ней сидел субъект, очень похожий на майора Романовского. Баязов сразу и не вспомнил, а вот сейчас… Впрочем, может, и ошибся, волновался в тот момент.

С паршивой овцы хоть шерсти клок! Кроха полезной информации. Убийца не знал, где, когда, какие именно объекты подвергнутся террористической атаке.

Допрос с применением химических препаратов еще продолжался, а Вадим уже выбрался на улицу, курил, нервно вышагивал туда-сюда.

Вышел Рудницкий, тоже закурил и спросил:

– Что скажешь, Вадим? Мы еще не на «Титанике»? Все-таки лучше, чем ничего, нет?

Майор пожал плечами, жадно затянулся ядовитым дымом.

– Лучше, – согласился он. – Нам известно, что группа некоего майора Романовского, о котором нам ни черта не известно, проникла со взрывчаткой в Крым, чтобы слегка развеселить людей, живущих и отдыхающих там. Публика серьезная, не будем себя обманывать. Нам ничего не известно о месте проведения терактов. Как будет действовать Романовский, у кого он остановится? Объекты для взрыва уже подобраны. Не надо обольщаться. Но террористам нужно время, чтобы Романовский присмотрелся лично и принял окончательное решение. Необходим момент, подходящий для закладки взрывчатки. Если это несколько терактов, то их надо синхронизировать. Надеюсь, два-три дня им еще понадобится. Сегодня двадцать восьмое июля, четверг. Украинских диверсантов не отличает буйство фантазии, но в датах они ориентируются. Второго августа, во вторник, день ВДВ. В Крыму, как и по всей России, этот праздник будет отмечаться – торжественные мероприятия, неформальные гулянки. Боюсь, на этот день они и запланируют злодейство, не откажут себе в удовольствии поздравить российских десантников.

– Хреново. – Рудницкий помрачнел. – Я ведь тоже когда-то служил в десанте. Что будем делать, командир? Не пора ли перебираться поближе к морю? – Капитан улыбнулся, видимо, хотел разрядить обстановку. – Подыщут нам какие-нибудь летние квартиры?

– Ага, в «Ласточкином гнезде», например, – заявил Вадим.

– Не люблю его, – сказал Рудницкий. – Крым обожаю, замки, дворцы, всякие достопримечательности вроде дегустационных залов Массандры. А вот «Ласточкино гнездо» мне не нравится. Не знаю, почему так. Фигня какая-то на постном масле. При Украине там пафосный ресторан был. Заходил в него с девушкой лет десять назад. Прикинь, какое неудобство пережил – порция салата из огурцов стоила больше, чем моя месячная зарплата.

– И как ты выкрутился? – заинтересовался Вадим.

– Так эта девушка, слава богу, невестой числилась, – объяснил Рудницкий. – Женой без пяти минут. Я бы истратил эти деньги, ты не думай. Так она сама грудью встала. Не пущу, мол, лучше импортный пуховик мне на эти деньги осенью купишь. А грудь у Насти знаешь какая была – не объехать!

– Купил пуховик?

– Нет. – Рудницкий печально вздохнул. – К осени другой невестой обзавелся. С пуховиком. Да и отдых в Крыму ее нисколько не интересовал.