Смерть под уровнем моря

Глава 3

8 апреля 1944 года

– Приступаем к снижению! – проорал сквозь треск мотора второй пилот, высунувшись из кабины, тут же исчез и захлопнул дверь.

«Ладно, хоть не к падению», – подумал Вадим, зашевелился, выбираясь из полусна, повернулся к узкому иллюминатору.

Громоздкое снаряжение не давало ему особо разгуляться.

Фосфорные стрелки часов показывали пять минут второго. За бортом военно-транспортного «Ли-2», который сегодня перевозил единственного пассажира, царила глухая темень. Самолет входил в плавный вираж, одновременно сбрасывал высоту. Вадим это чувствовал по неприятным ощущениям в горле. Он подтащил к себе тонкий кожаный шлем, натянул его на стриженую голову, застегнул ремешок под подбородком и принялся всматриваться в темноту.

Она понемногу расплывалась. Возникали ломаные очертания внешней гряды Крымских гор. За ними показалась внутренняя, потом и южная. Открылся берег всесоюзной здравницы, переживающей последние дни оккупации. Его омывало бескрайнее Черное море.

У Вадима осталось несколько минут на то, чтобы собраться, привести себя в порядок. Он ощупал снаряжение, откинул голову. Фюзеляж трясло, закладывало уши. В транспортно-пассажирском отсеке горела тусклая лампа, свет дрожал, растекался по бортам, усеянным заклепками, по жестким откидным сиденьям.

«Такая махина для вас одного, ваша светлость», – мелькнула смешная мысль.

Капитан Вадим Сиротин, сотрудник контрразведки СМЕРШ Приморской армии, закрыл глаза, прогнал из головы все навязчивые мысли. Армия должна была наступать из района Керчи вдоль Южного побережья. Когда начнется наступление, никто не знал. Это могло произойти завтра, через две недели или вообще к Первомаю – Дню международной солидарности трудящихся.

Пробиться вдоль берега самолет не мог. В одной лишь Ялте стояло не меньше десятка зенитных батарей. Экипажу пришлось заходить с севера, со степей, узким коридором, в котором, согласно данным армейской разведки, немецких зенитчиков не было. Обратно самолет пойдет морем, даст изрядный крюк.

Из кабины вышел второй пилот, перебирая руками, добрался до двери, встал возле нее.

Потом он повернул к Вадиму бледное лицо и крикнул:

– Мы их видели, товарищ капитан! Три костра треугольником справа по борту, уже подлетаем. Ветер переменный, может отнести, будьте готовы ко всему. Давайте! – Пилот распахнул дверь, и в салон ворвался свежий ветер.

Вадим поднялся и двинулся вдоль борта, расставляя ноги, чтобы не упасть. Парашют за спиной, вещмешок приторочен к поясу.

Черная бездна распахнулась перед глазами капитана. Ночка выдалась безлунной. Справа, почти под бортом, мерцали три огонька. Это были костры, разведенные на склоне громадной горы партизанами товарища Сазонова. Значит, ждут его.

– Спасибо, лейтенант! – крикнул Вадим. – Счастливо вернуться на базу!

Поправку на ветер делать было бессмысленно. Его направление менялось каждую минуту.

Он шагнул в бездну. Воздушные потоки подхватили его и понесли, дыхание перехватило. Капитан видел, как приближается земля. Обретали резкость очертания скал и темные пространства, занятые густым лесом.

Земля уже была рядом. Он дернул кольцо. Распахнулся купол парашюта. Вадима рывком потащило вверх, он схватился за стропы. Четвертый прыжок за войну, мог бы уже привыкнуть, но все равно замирало сердце, грудь распирало от какого-то глухого протеста.

Он плавно снижался. Приближались гребни известняковых скал, извилистые островки леса между этими каменными изваяниями, обрывы, пропасти. На юге тьма-тьмущая. Ялта и Элидия где-то слева, их не видно за оборванными краями плато.

Дыхание капитана восстановилось. Он рыскал глазами, отыскивал огоньки костров, но не видел их. Они спрятались за лесом и горными склонами. Его действительно сносило ветром.

Он натянул стропу, чтобы не врезаться в каменный склон, и тут же пожалел об этом. Лес стремительно приближался.

Парашют зацепился за макушку какого-то хвойного раскидистого дерева. В плече Вадима вспыхнула боль, и он повис в полутора метрах от земли. Проклятый двоечник!

Через несколько секунд капитан успокоился, отбросил подальше боль в плече. Ничего особенного, просто ссадина. Неудобно было висеть между небом и землей. У офицера контрразведки возникло такое чувство, будто он щенок, которого кто-то держит за шкирку.

В округе было тихо. Буркнула разбуженная птица и заткнулась. Простучали по стволу чьи-то лапки, и снова все смолкло.

Вадим поднял голову и увидел, что купол парашюта запутался в перехлестах ветвей, стропы обвились вокруг сучков. Ночью с воздуха никто не разглядит, но вот днем!..

Он дотянулся ногами до основания толстой ветки, зацепился за нее тыльной стороной пятки, подтянулся. Второй ногой капитан обхватил ствол, высвободил руку, скрученную спиралью, дотянулся, извиваясь, до пояса, извлек из чехла складной нож. Сработал кнопочный механизм.

Вадим осторожно перерезал стропу, затем другую и вовремя закинул обе ноги за ветку, иначе повалился бы вниз головой. Вытянутые руки почти касались земли.

Ему мешали вещмешок и парашютный ранец за спиной. Но с физической подготовкой у капитана СМЕРШ проблем не было. Он совершил подъем переворотом, поменял ноги на руки… и грузно повалился в траву, лишь чудом не подвернув лодыжку. Ладно, свидетелей бесславного падения вроде не было, никто не обсмеет.

Сосна, на которую сверзился Вадим, была какой-то «нестандартной» – изогнутой, чрезмерно крупной, обросшей ветвями. Он стащил ранец, отцепил от пояса вещмешок и снова полез на дерево, благо ветки позволяли карабкаться как по лестнице.

Несколько минут ушло на то, чтобы перерезать запутавшиеся стропы, стащить с дерева ободранный шелк. Все парашютное хозяйство, включая шлем, капитан сунул в какую-то яму, утрамбовал ногами, завалил лапником.

Сиротин обнажил ствол «ТТ», несколько минут сидел, привалившись к дереву, прислушивался к звукам леса. Пахло хвоей, травой. Здесь, в Крыму, какие-то свои, особенные, неповторимые запахи.

Он извлек из кармана компас, сориентировался. Ветер не мог отнести его далеко. Партизаны видели самолет, будут искать.

Через несколько минут из леса вышел человек, мало напоминающий парашютиста. Брезентовая куртка, мешковатые штаны, удобные немецкие короткие сапоги. Вещмешок занял свое законное место за спиной.

Вадим пересек поляну, вышел на край обрыва, присел на корточки. Перед ним простиралась сложная пересеченная местность – канавы, кустарники, заросли можжевельника, напоминающие мотки колючей проволоки.

Чтобы спуститься с террасы, ему пришлось вернуться на восток по узкой извилистой тропке. Он рискнул включить фонарик, чтобы определиться. Дальше капитан опять двигался в темноте, перебирался через каменные завалы. Вадим бегом пересек опрятную буковую рощицу, пробрался по камням вдоль обрыва и забрел в густой хвойный лес, который оказался не таким уж протяженным.

Он отдыхал, привалившись к дереву, снова сверился с компасом, покурил в рукав. Вадим изрядно вспотел, расстегнул куртку.

В Крым пришла весна. Ночные температуры стали вполне терпимыми. Облака сбегались в основном ночью, днем вовсю светило и пригревало солнышко. На деревьях распускались листья, зеленела трава.

Вадим поднялся, вышел на поляну. Луна пробилась сквозь тучи, озарила лес, изогнутый волной. Капитан присел на корточки, потом лег. Ему показалось, что ветер донес до него какие-то приглушенные голоса. Но больше он ничего не слышал, сколько ни напрягался. Да, могло и померещиться.

Он переполз через поляну, снова вступил под полог растительности и двинулся на юг.

«Не заблудиться бы в этом хаосе», – закралась ему в голову неприятная мыслишка.

Капитан выбрался на следующую поляну, где его и поджидал сюрприз.

– Стоять, руки вверх! – прокричал кто-то задорно и звонко.

Вадим послушно встал и нащупал в рукаве компактный браунинг, зафиксированный резинкой.

«Вроде не немцы, – подумал он. – Но в Крыму хватает и полицаев, набранных из местных предателей. Партизаны Сазонова должны меня ждать. Есть пароль и отзыв».

Но эти трое подходили без всякого пароля. Двое растеклись по поляне, крались вдоль кустов, что было в общем-то грамотно. Третий шел прямым курсом, выставив вперед немецкий «МП-40».

Луна продолжала поблескивать, озаряла поляну рассеянным светом. Тучи стали разбегаться.

– Кто такой? – бросил мужчина с автоматом, предусмотрительно остановившись за пару метров. – Руки, говорю, вверх, да повыше! Не понимаешь, что ли? – Он говорил с характерным южным акцентом.

Лунный свет обрисовал этого субъекта. Молодой жилистый парень, чернявый, тонкие усики под носом, папаха по-казачьи заломлена на затылок. Тонкий бушлат обтягивал торс. Он подозрительно разглядывал человека, стоявшего перед ним с поднятыми руками.