Тени прошлого. Восставшие
Комэск вздохнул:
– Да уж вижу. Успокаивать не стану, это бесполезно, да и наговорили тебе уже друзья. Значит, не менять экипаж?
– Нет. Прошу вас.
– Ты точно в порядке?
– Так точно.
– Хорошо. Но медицинский осмотр для тебя углубленный. Я попрошу Петровскую более тщательно тебя обследовать. Так что не удивляйся, если она начнет задавать вопросы, не имеющие непосредственного отношения к полету.
– Решили проверить психологическую устойчивость?
– У тебя на борту будет взвод плюс штурман и борттехник. Собой рискуй сколько хочешь, другими не сметь. Если Петровская обнаружит, что у тебя что-то не так, не взыщи, экипаж сменю!
– Я все понял.
– Вот и хорошо.
Подполковник прикурил сигарету.
– Один вопрос позволь? – Елагин посмотрел на подчиненного.
– Это вы спрашиваете? Командир?
– Сейчас нет начальников и подчиненных, хотел по-человечески.
– Давайте свой вопрос.
– Только без обиды, ладно?
– Конечно, какие могут быть обиды.
Елагин помялся, сделал несколько глубоких затяжек, затушил окурок во вкопанный в землю бак:
– Вы вот когда в гарнизоне жили, у тебя хоть когда-нибудь сомнения насчет верности жены возникали?
– Нет! Никогда.
– И не происходило ничего странного?
Фролов пожал плечами:
– Да нет, вроде. Обычная семья. Случалось, поругаемся, не без этого, потом помиримся. До крупных скандалов не доходило. Я служил, она в декрете была, потом родила, сидела с ребенком. Ну а потом Афган. И… последнее письмо.
– Да, жизнь иногда такие кренделя выкидывает.
– А почему вас интересует моя уже прошлая семейная жизнь?
– Есть на то причины. Извини, но о них я говорить не буду.
– Сомневаетесь в своей супруге?
– Все, Фролов. Готовься к полету и помни мои слова. После работы возникнет необходимость поговорить, приходи. Можно и отпуск краткосрочный организовать.
Фролов невесело усмехнулся:
– Чтобы я наведался к бывшей? А лучше во время их свадьбы или обычного застолья и с боевым ПМ?
– Нет, но мало ли что.
– Я услышал вас, товарищ подполковник. Благодарю. Будет необходимость, зайду, но думаю, справлюсь сам.
– Удачи.
– Спасибо. Разрешите идти?
– Иди, Вова.
Фролов вернулся в отсек.
Истомин спросил:
– Чего хотел комэск?
– Он случайно услышал наш разговор. Поговорили.
– Ага, случайно, – усмехнулся Павлов, – начальство никогда ничего не делает случайно. Нет, знать о проблеме он не мог. Просто зашел, услышал базар и стоял, слушал.
Бобров отрицательно покачал головой:
– Ты не прав, Боря. Елагин подслушивать не станет.
– Значит успокаивал? – спросил Истомин.
– Выразил сожаление и предложил сегодня остаться на базе. А вместо нас к Астару послать экипаж Корагенко. Отговорил. Все мужики, время 17:20. Меня ждет углубленный медосмотр. Товарищ Петровская будет пытаться выявить изъяны в моей психике. Поэтому через двадцать минут идем в полковой медицинский пункт.
Истомин предложил:
– Может, Людку подключить? Она, не знаю почему, но имеет влияние на капитана Петровскую.
– Бесполезно. У нее приказ командира части. Нарушать она его не будет. Не факт, что на медосмотре не будет и самого Елагина. Так что обойдемся без протеже.
В 17:40 экипаж «33-го» направился в полковой медицинский пункт. Капитан медицинской службы Маргарита Петровская пригласила первым в кабинет капитана Фролова. Обычный медосмотр длился недолго, а на этот раз затянулся.
В коридор вышла Румянцева.
Отвела в сторону Истомина:
– Илья, я чего-то не знаю?
– А в чем, дорогая, дело?
– Петровская устроила целую комиссию Фролову. Такого на моей памяти нигде и никогда не было. Какое ее дело, как летчик относится к жаре? К ней все одинаково относятся. Что происходит, Илья, или может Фролова собираются в отряд космонавтов забрать?
– Нет, Люда, все гораздо прозаичней. Об углубленном медосмотре Фролова Петровскую попросил Елагин. Или, точнее, приказал.
– Почему?
– Видишь ли, я бы мог тебе объяснить, но…
Румянцева взяла штурмана за руку:
– В чем дело, Илья?
– Ох, Люда, ладно, но только между нами. Строго между нами.
– Ты же знаешь, я не болтлива.
– Знаю. В общем, Володя сегодня получил письмо от благоверной. В нем она написала, что подает на развод.
Румянцева удивилась:
– На развод? Нашла, что ли, кого-нибудь?
– В десятку.
– Вот это фортель. Хороша благоверная. А еще о нас говорят, что мы тут отбиваем мужей.
– Согласен. С тем, что Ольга, жена Фролова, поступила по крайней мере непорядочно. Хотя… с другой стороны, вроде все честно.
– Честно? Когда мужик на войне? Да лучше бы солгала. А потом, по возвращении, призналась. Зачем подвергать мужика лишней угрозе? Он и так здесь рискует жизнью.
– Жена Фролова решила иначе, это ее решение, и вмешиваться в отношения Володи и Ольги не следует.
– Понятно. Сам-то как считаешь, Фролов может лететь?
– Конечно, – не раздумывая, ответил штурман. – Елагин, между прочим, хотел поменять экипаж, но Фролов настоял, чтобы оставили наш.
Румянцева проговорила:
– Елагин прав, и вас надо отставлять. Неужели непонятно, что Фролов сейчас просто не может быть в полном порядке? А значит, есть вероятность того, что допустит оплошность или ошибку. И почему командир эскадрильи пошел у Фролова на поводу?
– Никто ни у кого на поводу не идет. Елагин прекрасно понимает, что если возникнет необходимость, то управлять вертолетом смогу и я один. И мне приходилось это делать, когда в начале командировки «духи» подстрелили командира моего первого экипажа. Это было еще в Баграме, вернее в Панджшерском ущелье, и я дотянул поврежденную машину с десантом до аэродрома.
– Это за тот случай у тебя орден?
– Да, Красная Звезда.
– Ой, Илья, боязно мне что-то.
– Не волнуйся. Работа простая. Лететь сорок верст в одну сторону, сорок обратно, всего восемьдесят километров с посадкой в ущелье, но там сесть можно, а нет, так десант высадится по-штурмовому. Это от силы с подготовкой час с небольшим.
– А когда вылетаете?
– Пока ориентировочно в 19:30, но ты же знаешь, командование может изменить и время, и даже дату.
– Нет, иначе вас не послали бы на медосмотр.
– А вот тут ты не права. Налетит «афганец» – песчаная буря или усилится ветер по маршруту до предельных значений, и полет отложат.
– Ненавижу эту песчаную бурю, а сейчас хочу, чтобы она налетела.
– Все твои тревоги напрасны. И ночь мы проведем вместе.
– Ладно, пойду, а то Петровская коситься будет.
– Может, меня сама прогонишь через осмотр?
– Нет, только в крайнем случае. Сегодня не такой, так что, в порядке общей очереди.
Румянцева зашла в кабинет.
В это время Фролов поднялся.
– Вы допущены до полетов, капитан.
– Благодарю. Кого позвать, Истомина?
– Позовут без вас.
Фролов вышел.
Петровская попросила выйти и медсестру.
Людмила с удивлением посмотрела на врача, пожала плечами, но подчинилась.
Присоединилась к экипажу.
Врач эскадрильи между тем набрала внутренний номер командира. Тот ответил сразу, находился в кабинете:
– Подполковник Елагин.
– Это капитан Покровская.
– Да, Маргарита. Слушаю вас.
– Посмотрела я Фролова. Он в порядке. Никаких отклонений. Вел себя спокойно, сосредоточенно, в общем, причин для беспокойства у меня не возникло. Капитан полностью готов к полету. Соответственно, я допустила его.
– Значит, Фролов в порядке?
– Так точно, как это ни странно.
– Хорошо, я понял вас. Спасибо.
– Не за что.
Командир эскадрильи положил трубку, а Петровская вызвала медсестру и Истомина. Штурмана осмотрели быстро, пульс в норме, давление в норме, температура тридцать шесть и шесть градусов, горло чистое, носоглотка тоже, никаких жалоб.
То же самое и с Бобровым.
В 18:30 Фролов был уже в штабном модуле. Там находились командир полка, начальник разведки, командир эскадрильи и командир разведывательного взвода старший лейтенант Павлов.
Задачу командир полка поставил быстро, и касалась она разведвзвода. Высадиться у селения Астар в Уджерском ущелье, далее совершить марш до выхода к Тахараку, закольцевать район по установленным рубежам и провести разведку с целью обнаружения бандформирования душманов. Доставку взвода к Астару обеспечить вертолетом капитана Фролова.
Далее начальник штаба доложил временной расчет:
– Вылет, как и запланировано, в 19:30. Полет до Астара, – он взглянул на комэска, тот на Фролова, который подсказал: «Ориентировочно двадцать минут», – двадцать минут. Значит, высадка в 20:00, – поправился майор Гончар. – Затем начало марша по ущелью в установленном порядке. Пройти предстоит двадцать километров до западной границы Тахарака, то есть до выхода на первый рубеж, с учетом вероятного выставления душманами поста раннего обнаружения противника. Скорость перемещения в ущелье – три километра в час, с учетом привалов. Следовательно, выход на первый рубеж в 3:00 завтра, во вторник, 30-го числа. Отдых – час. С 4:00 рассредоточение вокруг кишлака на удалении в один километр, которое необходимо занять до восхода солнца, то есть примерно за сорок минут. Два часа на наблюдение. Если наблюдение ничего не даст, подвод к кишлаку разведывательных групп, с одновременным контролем тылов каждого из отделений. Разведывательные мероприятия до 12:00 ровно. Результаты разведки докладываются следующим образом. В 12:00 с базы поднимется вертолет капитана Фролова и пройдет вдоль ущелья на удалении в десять километров на север. В 12:30 командир экипажа свяжется с командиром разведвзвода. В это время радиостанции «Ми-8» и Р-159 с лучевой антенной будут в зоне доступа. Командир взвода докладывает результаты разведки, командир экипажа передает их мне. По результатам – дальнейшие действия. Если противник будет обнаружен, то вам, Семен Андреевич, – начальник штаба взглянул на командира эскадрильи, – надо будет тремя «вертушками» бросить в район Тахарака штурмовую роту. Время и место высадки определится дополнительно. А также я вызову пару «Ми-24».
Подполковник кивнул:
– Машины будут готовы.
– Далее. Если информация афганцев не подтвердится, то разведвзводу отойти от кишлака на пять километров на запад, подняться на плато, экипажу капитана Фролова забрать разведку и доставить ее на базу.
Разведчик и капитан Фролов ответили:
– Понятно!
Начальник штаба повернулся к командиру полка:
– У меня все, Александр Сергеевич.
– Хорошо. Вопросы, товарищи офицеры?
Павлов поднял руку:
– У меня несколько вопросов.
– У летчиков есть?
– Нет, ответил комэск.
– Ну тогда вы свободны, старшему лейтенанту Павлову остаться!
Командир эскадрильи и капитан Фролов прошли в кабинет Елагина. Там уже находились офицеры, обслуживающие полеты, а также начальник секретной части, выдающий карты.
Елагин уточнил задачу в плане действий экипажа в случае невозможности произвести посадку непосредственно у Астара:
– Далее, в двух километрах, ущелье на значительном участке расширяется еще больше, и там площадку найти проще. В общем, пройдете над Астарой и сами определитесь, садиться или выбрасывать десант по-штурмовому.
Информация о наличии по маршруту препятствий (труб, ЛЭП, вышек), высотных зданий, координаты позиций средств ПВО противника и местонахождение запасных аэродромов была, естественно, пропущена, ввиду отсутствия таковых. Расчет полетного веса также не производился, как и запаса топлива. Все было ясно и без расчетов.
Выступили специалисты.
Дежурный метеоролог, как и всегда, доложил фактическую погоду, дежурный штурман назвал кодовые позывные, связист – рабочие частоты и номера каналов системы «свой – чужой», в чем также не было никакой необходимости.
Начальник разведки и старший инженер на инструктаже не присутствовали.
Командир части объявил, что сам будет осуществлять руководство полетом, и подтвердил время вылета.
Командир «Ми-8» и штурман, получив личное оружие – ПМ, пошли на летное поле.
Там обычная процедура. Доклад борттехника, журнал, дополнительный осмотр.
Подошел разведвзвод. Посадкой занялся прапорщик Бобров. Десантники разместились на скамейках, экипаж прошел в кабину.
Подкатили аэродромный источник питания. Запустили двигатели. Борттехник поднял трап, закрыл дверь и устроился на своем месте.
Истомин зачитал карту.
Фролов включил радиостанцию и вызвал руководителя полетов:
– Береста! Тридцать Третьему запуск!
– Тридцать Третьему, метеоусловия без изменения, запуск разрешаю.
– Разрешили.
После включения всех систем перед вылетом вновь выход на связь:
– Береста! Тридцать Третьему предварительный!
– Разрешаю предварительный.
Вертолет поехал по магистральной рулежке. Встал у черты.
– Береста! Тридцать Третьему исполнительный!
Фролов говорил спокойно, уверенно. Елагин ответил:
– Тридцать Третьему! Исполнительный разрешаю!
«Ми-8» вырулил на полосу и встал по курсу взлета.
Штурман закончил чтение карты.
Фролов вызвал руководителя полетов:
– Береста! Тридцать Третий карту выполнил, к взлету готов.
– Тридцать Третий! Взлет разрешаю.
– Взлетаю!
Вертолет пошел по полосе, оторвался от земли.
Фролов переключил режим радиостанции на переговорное устройство.
Истомин уточнил курс.
«Ми-8» пошел над ущельем, выдерживая скорость сто километров в час. Штурман взглянул на Фролова:
– Как, командир?
– В смысле?
– Состояние? А то я сам…
– Лишние вопросы, штурман.
Командир вел вертолет уверенно.
Истомин обернулся к борттехнику. Бобров пожал плечами. Мол, вроде все нормально.
Полет проходил в штатном режиме. И ничего не предвещало беды. Однако, как говорится или поется, она приходит, когда ее совсем не ждешь. Ничего угрожающего не ждал и экипаж капитана Фролова.
Глава 5
Афганистан, кишлак Тахарак, понедельник, 29 июня 1987 года. Банда душманов Вазира Арезу подошла к селению, как только солнце ушло за горизонт и начались вечерние сумерки с одновременной какофонией шакальих стай, вылезших из нор и устроивших дикую свистопляску в ущелье. Их стаи носились по склонам, создавая впечатление наступления конца света. Лошади банды тревожно заржали. Всадники успокоили их. Шакалы не опасны для крупных животных, не говоря уже о вооруженных людях.
Арезу, ехавший впереди банды, получив сигнал дозорного, поднял руку. Небольшой отряд остановился. К Арезу подъехали его командиры групп Амин Назари, Галим Кубар и связист Бахиж.
Арезу спросил связиста:
– Ты пытался выйти на связь с Гуртани?
– Да, саиб, но не получилось. Это говорит о том, что господин Гуртани находится на расстоянии, превосходящем дальность действия нашей радиостанции.
– Шестидесяти километров?
– Да, господин.
– Как давно ты пытался выйти с ним на связь?
– Час назад.
– Хоп. Будь пока рядом.
Главарь банды повернулся к командирам:
– Дозорный подал сигнал, что мы у Тахарака. Встреча с Гуртани назначена на девять часов, поэтому дальше не пойдем. Точнее, я со связистом поеду в кишлак, вы останетесь здесь, справа ответвление, переходящее в лощину, там песок, кусты, деревья, обоснуете бивак, организуете отдых воинам. Лошадей можно оставить здесь, стреножить, вдоль линии склонов есть трава. Но табун должен охраняться. Вопросы ко мне есть?
Спросил Назари:
– Почему мы не можем остановиться в селении? Ты подозреваешь, что в Тахараке может оказаться агент русских?
– Это обычная предосторожность, Амин. И в селении разместить даже наш, состоящий из двенадцати воинов отряд сложно, в домах большие семьи, отдельных зданий нет. Да и тревожить население не надо. Отряд вполне сможет провести ночь в ущелье.
– Я понял тебя!
– Тогда, братья, занимайтесь, кроме охраны табуна, выставите один пост наблюдения на вершине. На всякий случай.
– Хоп! – ответил Назари.
Он являлся командиром первой штурмовой группы и неформальным заместителем Арезу, имея авторитет и влияние в банде.
Так что главарь, оставляя отряд в ущелье, не беспокоился о нем. Назари сделает все как надо.
Арезу и связист проехали к дозорному, который, остановившись, сидел возле куста перед спуском к кишлаку. Отсюда был виден весь Тахарак.
– Ну что, Гаяс?
– Все спокойно, саиб. Селение отходит ко сну.
– Посторонних не замечено?
– Я не могу знать, кто здесь свой, а кто чужой, но мужчины разошлись по домам, женщины еще кое-где моют казаны, подметают дворы. Спокойно.
– Понятно. Мы с Бахижем спустимся вниз, пойдем в третий от улицы в первой линии дом. Видишь, он отличается свои дувалом?
– Да, саиб.
– Как только Бахиж подаст тебе сигнал, что у нас все нормально, уходи к отряду, он зайдет в ответвление на площадку.
– Понял!
– Если что, предупреди!
– Как?
– Ты же у нас прекрасно копируешь вой раненого шакала?!
– Да, я понял. Значит, вой раненого шакала.
– Ну, а если серьезная угроза, то стрелой вверх. Это будет сигналом для всех.
– Хоп, саиб!
Арезу похлопал дозорного по плечу, кивнул связисту:
– Пошли!
Они спустились к селению, прошли улочкой до дома Арана Ганара. Их ждали. Калитка была открыта. Бандиты вошли во двор. От дома вышел афганец:
– Салам аллейкум, дорогой брат, – протянул он руки к Арезу.
– Салам, брат.
Арезу и Ганар обнялись.
– Как твои дела, Аран?!
– О! Произошло многое, пройдем в дом, ты устал, там отдохнешь, поужинаешь, там и поговорим.
Аран пожал руку и связисту:
– И ты, воин, заходи. Мой дом – это ваш дом.
Душманы и хозяин, оставив обувь у входа, зашли в большую комнату, устланную кошмой. Обстановка – обычная для афганского жилища. Свет исходил от глиняной лампы, заправленной маслом. Впрочем, фонарь горел ярко, и в комнате было светло. Через открытые окна проникала вечерняя прохлада. Арезу, Ганар и связист прошли на кошму, облокотившись на заранее брошенные в центр подушки. Хозяин дома крикнул:
– Монар!
В комнате возникла женщина в черном одеянии. Лицо наполовину закрыто.
– Да, Аран?
– Принеси чаю, согрей плов. В общем, приготовь для гостей ужин, а также постели в гостевой комнате.
Женщина поклонилась и, пятясь, вышла из комнаты.
– Как поживаешь, брат? – спросил Арезу. – И расскажи, что такого тут произошло.
Заглянул в комнату и мальчик лет восьми.
– Салам, дядя Вазир.
– О! Матик! Племянник ты мой дорогой. Салам, салам, иди-ка к дяде, он подарок тебе привез.
Мальчишка посмотрел на отца.
Тот кивнул:
– Ступай к дяде.
Малик подошел.
Арезу обнял его, усадил рядом. Достал из кармана часы:
– Держи, Малик.
– Часы? – удивился мальчишка.
– Да, и не простые, серебряные, с цепочкой, как у знатного купца на Кабульском базаре. Таких ни у кого в селении нет.
– У нас вообще мало у кого из мужчин есть часы.
– Ну вот теперь будут у тебя. Береги, это мой подарок.
– Спасибо, дядя Вазир.
– Ну ступай, тебе, наверное, пора спать?
И вновь мальчишка посмотрел на отца.
Тот сказал:
– Да, Матик, ступай.
– Хорошо, отец. Спокойной ночи.
– Спокойной!
Мальчишка вышел из комнаты.
Все проводили его взглядом.
Арезу погладил бородку:
– Подрос. Когда я у тебя был в последний раз?
– Полгода назад, зимой.
– Да, зимой. Всего полгода, а подрос. Скоро женить.
– Он, Вазир, едва не умер.
– Что? – воскликнул Арезу. – Как это едва не умер? Его укусила змея или скорпион?
– Нет, болезнь едва не свела в могилу.
Здесь надо отметить, что Вазир Арезу и Аран Ганар являлись двоюродными братьями, а сын Ганара был единственным племянником Арезу.
– Что же случилось?
– Русские врачи сказали, что внутри что-то лопнуло, и гной мог попасть в кровь.
– Русские? – повысил голос Арезу.
– Да, Вазир. У нас некому лечить, пришлось обратиться к русским, что стоят в Шергане.
– Но это наши враги.
– Теперь я не уверен в этом.
– Ты с ума сошел?
– Нет, брат, но если не русские, то Матик бы умер.
– Хоп, ты связался с советской военной частью, что дальше?
– Они тут же прислали вертолет с врачами. Те осмотрели сына и сказали, что срочно надо делать операцию. В условиях кишлака это невозможно. Я согласился, чтобы они забрали его к себе. И я полетел вместе с сыном. И, знаешь, Вазир, русские отнеслись к нам не как к врагам. Врачи долго боролись за жизнь Матика, я видел, как тяжело проходила операция. И они спасли его. А потом предоставили отдельную чистую палату, мне дали место, допускали в палату сына. Русские делали уколы, давали лекарства, кормили. Они отнеслись к нам как к людям, попавшим в беду. Я знаю, что ты ненавидишь их, я тоже ненавидел русских, но сейчас я благодарен им, и они мне не враги.
Арезу прикурил сигарету. Аран подвинул ему пепельницу.
Жена хозяина дома принесла чай, сладости, пиалы, сказала, что скоро будет ужин. И тихо ушла.
– Вот значит как, – проговорил Арезу, – русские теперь тебе не враги. И они спасли моего единственного племянника.
– Да. Или ты предпочел бы, чтобы Матик умер?
– Нет. Но этот случай ни о чем не говорит. Иногда они совершают благородные поступки, но ты вспомни, сколько наших людей погибло от их войск.
– Это война, Вазир, мы же тоже не жалеем их?!
– Война, но кто ее начал? Разве мы начали эту войну? Разве народ Афганистана спросили: нужны ли здесь иностранные войска? Зачем они пришли? Зачем рушить наши традиции, внедрять советские порядки? Разве мы не могли сами разобраться с порядком в своей стране?
– Ты прав, Вазир, народ никто не спросил. Но власть же запросила советские войска. И русские вошли по запросу тогдашнего правительства.
– Которое и уничтожили.
– Я не хочу спорить с тобой, Вазир, но знай, русские теперь для меня не враги.
– Если они тебе не враги, то значит друзья?
– Случись врачам и пилотам, что прилетали сюда, вновь появиться в селении, я встретил бы их как дорогих гостей. Но если мне предложили бы доносить на тебя, других полевых командиров, на тех, кто воюет против них, я прогнал бы русских, оставаясь при этом благодарным им. Тем, кто спас моего сына.
Арезу усмехнулся:
– Хорошо хоть, они не завербовали тебя. А ведь, наверное, пытались? Ты сколько провел в советском гарнизоне?
– Неделю. Но никто не вербовал меня. Со мной говорили какие-то офицеры, наверное, из контрразведки, по части запрещали ходить. Но вербовать не пытались.
– Странно. Такая возможность заполучить агента.
– Ты хочешь оскорбить меня, Вазир?
– Нет, просто говорю, странно, что тебя не попытались завербовать.
– Я сказал правду. Впрочем, ты знаешь, я никогда не лгу.
– Знаю. В нас течет одна кровь, и на измену ты не способен. Хоп! Русские спасли Матика, ты благодарен им за это, пусть будет так. Никто и не собирался заставлять тебя воевать с русскими.
– Я мирный человек. Но защищать свой кишлак буду до конца, независимо от того, кто решит захватить его.
– Достойные слова.
– И ты можешь во всем рассчитывать на меня, я всегда готов предоставить тебе кров или убежище, ты мой брат, за тебя я жизнь отдам. Но, может быть, и тебе не стоит продолжать эту бессмысленную войну?
– Извини, брат, но в мои дела не надо вмешиваться. Тебе русские не враги, мне враги, а значит, я буду воевать с ними, пока они не уберутся из страны.
– Это твое право.
– Это мой долг.
Жена Арана принесла мясо, лепешек. Ужин прервал разговор.
После ужина о случае с Матиком и об изменении в мировоззрении Арана не вспоминали.
Арезу знал, что, несмотря на благодарность Арана русским, брат никогда не предаст брата, поэтому вел себя как обычно.
Он повернулся к связисту:
– Готовь станцию, Бахиж.
– Да, саиб.
Связист занялся радиостанцией.
Монар унесла посуду, выставила чайник со свежим заваренным зеленым чаем.
Аран спросил:
– Извини, брат, могу узнать, что привело тебя в Тахарак?
– Я хотел проведать тебя.
– Так ли это?
– Почему я не мог приехать к брату и племяннику?
– Мог, но зная тебя, думаю, причина в другом.
Арезу кивнул:
– Ты прав. Я приехал не только для того, чтобы проведать тебя. У меня в ущелье назначена важная встреча.
– И ты приехал только с одним воином-связистом?
– Конечно, нет. В ущелье стоит отряд. Небольшой отряд, но большой мне и не нужен.
– Понятно.
Связист вызывал Бакара. Минуту, другую.
Он хотел уже оставить это занятие, как неожиданно полевой командир ответил.
Связист тут же доложил Арезу:
– Саиб, господин Гуртани на связи!