Упреждающая акция

Сергей изобразил удивление:

– С чего ты взяла? Что я, маленький, чтобы мне напоминать об очевидных вещах?

– Маленький не маленький, а вот напоминать скорее всего приходится. Ты сам-то помнишь, когда звонил мне?

– Мам! Ну, ладно! Позвонил же. Ты не ответила, как сама?

– Да я-то ничего, нормально. Больше о вас с отцом беспокоюсь. Но папа хоть звонит регулярно, а вот ты?

– А что я? Отец, наверное, обо всем тебе говорит, и обо мне тоже!

– Но мне-то хочется слышать и твой голос. Ладно, не буду отвлекать тебя от работы. Одно прошу, поосторожней там, в отряде.

Сергей поспешил успокоить мать:

– Ну, о чем ты, мама? Мы здесь, как на курорте. Проведем занятия – и на отдых.

Соня проговорила:

– Да, курорт. Пока курорт. Вы же спецназ, и не для отдыха вас определили в станицу Союзную. Уж я-то об этом знаю! Ну, все, Сережа, спасибо за звонок. Целую тебя. Очень люблю и жду вместе с отцом домой! Пока, дорогой!

– Пока, мама!

Старший лейтенант отключил телефон, присел на стул, закурил. Время для перекура у него еще было. Он подумал о матери. За всей этой суетой забываешь, что она в Ростове одна и как ей тяжело оттого, что и муж, и сын в любое время могут очутиться там, где полыхает война. Она сама прошла через войну и прекрасно знает все ее «прелести». Вздохнув, командир разведгруппы вышел из своей канцелярии.

У крыльца небольшой казармы, урча отрегулированным двигателем, стоял его персональный «УАЗ». За рулем сидел Шестаков. Рядом, облокотясь на открытую дверцу, – Блошин. Ребята были готовы начать работу. Старший лейтенант занял место старшего машины. Блошин устроился сзади, отодвинув в сторону укороченные автоматы «АКСУ-74». Шестаков вопросительно взглянул на командира, но тот поднял вверх указательный палец левой руки, что означало – подожди! Сергей прикрепил к уху ларингофон портативной рации так, чтобы микрофон находился сбоку щеки и офицер мог вести радиопереговоры, не доставая постоянно радиостанцию, лишь переключая на ней тумблер «прием – передача».

Старший лейтенант Волков вызвал командиров отделений:

– Грач, Фрол, Глен! Говорит Вьюн! Прошу ответить по порядку вызова и доложить обстановку!

И тут же в ответ:

– Вьюн, я – Грач! Следую на склады. Связался с командиром части, он ждет нашего прибытия!

– Принял, отбой!

Следующим доложился Фролов:

– Фрол на связи! Нахожусь между восьмым и девятым километром по трассе, подъезжаю к Гудану. Пока ничего заслуживающего внимания в своем секторе наблюдения не обнаружил!

– Понял тебя! Продолжай работу!

И последним ответил лейтенант Свирин:

– Вьюн! Докладывает Глен. Иду к блокпосту!

– Хорошо! Конец связи!

Переведя рацию в режим «прием», старший лейтенант Волков приказал Шестакову:

– Вперед, Саша! Скорость 50 км/час. Блошину – внимание на правую сторону! Начали!

Вездеход выехал с территории отряда, а затем, пройдя по центральной улице станицы Союзной, вышел на дорогу, ведущую от Вольной к Учебному центру N-ского армейского корпуса.

До поселка Гудан добрались за десять минут.

Проехав первые дома, разбросанные по сторонам улицы, Шестаков спросил:

– Здесь останавливаться будем?

Волков ответил:

– Нет! В Гудане Свирин обстановку прощупает.

Блошин воскликнул:

– А вот, кстати, и он с ребятами.

«УАЗ» третьего отделения стоял у клуба рядом с машиной ГИБДД, а сам лейтенант Свирин беседовал с двумя сержантами – инспекторами дорожно-патрульной службы. Он, увидев машину командира, приветливо махнул рукой. Волков ответил ему тем же.

За поселком Сергей приказал снизить скорость.

Молчание в кабине прервал Шестаков:

– Командир, вопрос личного характера задать можно?

Сергей удивленно взглянул на прапорщика, но разрешил:

– Давай! Только с чего это ты вдруг о личном вспомнил?

– Я раньше спросить хотел, да все недосуг было.

– Ну, спрашивай, что тебя интересует.

Шестаков, прикурив сигарету, проговорил:

– Вот ты – сын командира отряда. Отец – полковник, заслуженный человек, Герой Советского Союза, кавалер кучи орденов. Почему он до сих пор всего отрядом командует? Ведь слышал, ему предлагали генеральскую должность.

Волков утвердительно кивнул:

– Предлагали, и не раз, насколько знаю, трижды. Но отец отказался. Почему? Да потому, что предлагали штабные должности, а он офицер боевой, еще с Афгана в спецназе. Говорит, пока идет война, его место – на передовой, а служит он не за лампасы.

Прапорщик, сделав три глубокие затяжки, выбросил окурок за стекло ветровика:

– Оно, конечно, так! Если разобраться по совести, прав полковник. И вообще, он мужик правильный. Офицер должен быть там, где нужен, а не там, где сумеет местечко пробить. А с другой стороны, свое он Родине сполна отдал. И лампасы кровью заслужил. Как и должность достойную. Кстати, он Героя за что получил?

Командир группы ответил: