Секретный концлагерь

– О, я вас понимаю! – тотчас же согласился человечек. – Всему свое время!

– Идите и примеряйте, – шепнул Семен Павлине.

Но Павлина как стояла, так и продолжала стоять.

– Зачем все это? – шепнула она в ответ.

– Потому что – война, – шепнул в ответ Семен.

Павлина вздохнула и нерешительно шагнула вслед за молчаливой Ядвигой.

…Появилась Павлина примерно через полчаса. Семен взглянул на нее, и у него невольно дрогнули губы. Потому что это была не Павлина, а кто-то другой. Худенькая, большеглазая, русоволосая девушка стояла перед ним и от смущения не знала, куда ей деть руки. На ней было цивильное платье бледно-голубого цвета, на голове – такого же цвета пушистый берет, на ногах – светлые и изящные зимние ботинки, а через руку был перекинут светлый, с меховым подбоем плащ. И все это просто-таки удивительно шло Павлине, делало ее неузнаваемой.

«Вот ведь какая она, оказывается, красивая… – невольно подумалось Семену. – Разве можно воевать – когда ты такая красивая?..» А больше Семену ничего и не думалось, он сейчас был преисполнен не мыслями, а чувствами и эмоциями. Зато хозяин магазина при виде преображенной Павлины просто-таки зашелся в восторге.

– Ах, какая пани красавица! – высоким голосом застрекотал он. – Что значит – красивая штатская одежда! Как она меняет человека, особенно если этот человек – молодая красивая пани! Я думаю, пан офицер будет со мной согласен! Вы со мной согласны? – он взглянул на Мартынка.

– Что? – очнулся Семен. – А, ну да… Красивая штатская одежда… Конечно…

– Вот… – нерешительно произнесла Павлина.

– Сколько я вам должен? – спросил Семен у хозяина магазина. Причем спросил он это с усилием, потому что сейчас ему не хотелось говорить ни с кем, а хотелось смотреть на преображенную Павлину. Смотреть и смотреть, не отрывая взгляда и не говоря никаких слов, потому что лишними сейчас были все на свете слова.

– О, цена такой одежды немалая! – воскликнул человечек. – Потому что вы сами видите, что это за красота и как преобразилась в такой одежде молодая пани! Но для панов русских офицеров и для такой красивой пани я готов сделать скидку. Большую скидку! Я согласен продать все это за половину цены!

– Так ведь проторгуетесь, – недоверчиво усмехнулся Мартынок.

– О, не говорите мне такие слова! – запротестовал хозяин магазина. – Потому что не все на этом свете измеряется деньгами. Пан офицер со мной согласен? Могу принять оплату хоть злотыми, хоть советскими рублями. Как пану офицеру будет угодно.

Вообще-то Семен умел торговаться, потому что ему сызмальства приходилось добывать себе копейку и он знал ей цену. Но сейчас был не тот случай. Сейчас перед ним стояла и смущенно переминалась с ноги на ногу почти незнакомая ему девушка по имени Павлина. Самая красивая девушка на свете – в этом Семен был непоколебимо убежден. Поэтому он рассеянно сунул руку в карман и вынул оттуда, не считая, пригоршню смятых купюр. Кажется, здесь были и рубли, и злотые – вперемешку. И сунул их в руки хозяину магазина.

– Бардзо дзенькую! – от радости хозяин даже перешел на польский язык. Кажется, Семен в рассеянности дал хозяину денег гораздо больше, чем стоили покупки. – Пани хочет уйти из магазина в новых нарядах или, может, она хочет переодеться обратно? Если она хочет переодеться, то Ядвига красиво упакует все покупки!

– Пани хочет переодеться, – сказал Семен.

– О, я понимаю! – тотчас же согласился хозяин магазина. – Война еще не закончена, а пани – русский офицер. Ядзя, помоги пани.

Павлина опять ушла за ширму и вскоре вышла оттуда, одетая в прежнюю солдатскую форму. В руках она несла несколько красивых коробок.

– Да, война!.. – вздохнул хозяин магазина. – У войны свое лицо, и это очень страшное лицо! Думаю, пан офицер понимает, что я хотел сказать.

На этот раз слова хозяина магазина прозвучали печально, а потому искренне.

* * *

Обратно они шли молча. Молчала Павлина, молчал Семен. У каждого из них была своя причина для молчания. Павлина молчала оттого, что ей никогда еще не приходилось не то чтобы носить, но даже примерять такие красивые наряды. Тем более что они были куплены не ею, а совсем незнакомым ей молодым человеком. Конечно, она понимала, что так надо, что эти наряды по сути и не наряды вовсе, а нечто вроде сценического костюма, и что она завтра, принаряженная, пойдет с этим молодым человеком в ресторан, и это по большому счету будет не ресторан, а некое подобие сцены, где она будет играть отведенную ей роль перед зрителями, которых она, может быть, даже и не увидит, но все равно – эти зрители там будут, и они будут наблюдать за игрой Павлины глазами, полными ненависти, потому что это будут не сами по себе зрители – это будут враги. Все это Павлина прекрасно понимала, но ее смущение от этого не проходило.

А вот отчего безмолвствовал Семен – тут понять было сложнее. Он по большому счету и сам не понимал причин своего молчания. Он просто шел и молчал, и перед его глазами стояла тоненькая смущенная девушка с огромными синими глазами, одетая в платье и берет, которые делали ее самой первой красавицей на свете.

– Никогда не пользовалась всем этим… – первой заговорила Павлина и тряхнула коробочкой, в которой, судя по всему, лежала всяческая парфюмерия. – Даже не знаю, как правильно наносить косметику.

– Ничего, подружки научат! – отозвался Семен. Он был рад, что Павлина заговорила хоть о чем-то. – Они у вас вон какие бойкие!

– О, они научат! – усмехнулась Павлина, помолчала и добавила: – А уж как будут завидовать!

– Ничего, – усмехнулся и Семен. – Это хорошая зависть. Пускай завидуют. Красоте позавидовать не грех.

– А что делать со всем этим, когда закончится спектакль? – спросила Павлина.

– А что хотите, – пожал плечами Семен.

– Вот как, – взглянула на него девушка. – А тогда я отдам все это девчонкам. То-то обрадуются!

Эти слова настолько не понравились Семену, что он даже остановился.

– Зачем же девчонкам? – спросил он. – А вам самим не понадобится?

– А мне-то все это для чего? – пожала плечами Павлина.

– Вот закончится война, – не сразу ответил Мартынок, – и тогда, может, и понадобятся. Как наденете на себя всю эту красоту, как покажетесь перед… ну, я не знаю… перед кем-нибудь!

– Да мне и показываться-то не перед кем! – простодушно ответила Павлина.

– Как так не перед кем? – к Семену постепенно возвращалось его обычное, веселое настроение. – Например, передо мной. А почему бы и нет? Уж я-то оценю!

На это Павлина ничего не сказала, лишь искоса взглянула на Семена.

– Ну вот, мы и пришли, – сказал Семен. – Значит, так. Завтра ровно в шестнадцать ноль-ноль я за вами приду. Верней сказать, заеду. К этому времени вы должны быть готовы. То есть принаряжены, приукрашены и все такое прочее. Если начальство станет интересоваться, к чему такой бал-маскарад, то скажите, что так велел Смерш. А больше никому ничего не говорите. Ни куда вы пойдете, ни с кем, ни для каких надобностей – ничего и никому!

– Да, я понимаю, – кивнула Павлина.

– Вот и чудненько, – улыбнулся Мартынок. – Значит, заеду, отвезу вас к моему начальству, отрекомендую, ну, и все такое прочее. А потом – и в ресторанчик. То бишь на боевое задание. Ну, покамест бывайте.

Было видно, что Семену очень не хочется расставаться с Павлиной. И, кажется, Павлина это понимала. Поэтому она повернулась, чтобы уйти первой. И пошла. Семен какой-то миг смотрел ей вслед, а затем окликнул:

– Павлина!

– Что? – остановилась она.

– Значит, вы говорите, что умеете стрелять из пистолета? – спросил он.

– Да, умею…

– Это хорошо, – ляпнул ни с того ни с сего Семен.

Глава 4

– …Вот это и есть та самая Павлина Поцелуйко, – представил Павлину Семен. – А это мои боевые товарищи.