Служили два товарища

– У меня по-другому! Но не будем об этом. Ты, главное, верь ей!

– Я верю!

– Ну и молодец! А за станцией следи. Смотри, чтобы антенну не было видно снизу.

– Не будет видно.

Рядовой, накрыв рацию плащ-палаткой, огляделся.

Ротный спросил:

– Потерял что?

– Да нет! Как думаете, товарищ капитан, здесь могут быть змеи или скорпионы?

– А что, боишься?

– Терпеть не могу всяких ползающих тварей. У нас в учебке, в Туркмении, когда были на полигоне, сержант один, Николаев, решил вечерком в туалет сходить. Надел сланцы и вышел из палатки. Я тогда дневальным в наряд заступил. А сортир недалеко, до него бетонная дорожка проложена. Но сержант пошел в ближайший овраг. Минуты не прошло, слышу крик дикий! С дежурным побежали в овраг. А там на склоне лежит наш сержант и орет не своим голосом. Разобрал только – «змея», огляделся, а рядом, не поверите, штук десять этих тварей. Повылазили из нор после захода солнца. Мне аж плохо стало. Но сержанта надо нести в лазарет? Надо! Понесли. Нога на глазах пухнуть начала, а сам Николаев посинел. Кое-как донесли до палатки медиков. Лейтенант вколол чего-то сержанту, нас отпустил. Позже вертолет прилетел. Забрал Николаева. Два месяца в госпитале провалялся.

– Какая змея его долбанула?

– Говорили, гюрза!

– У этой яд сильный. Особенно по весне! Хотя по весне у них у всех после спячки полно яда.

Строгин посмотрел на ротного:

– Так вы не ответили, а здесь могут быть эти твари?

– Змеи вряд ли. Они уходят оттуда, где появляются люди. А вот скорпионы наверняка есть. Хотя те тоже все больше под камнями. Да и не так опасны они, если их не трогать.

Рядовой вздохнул:

– Значит, могут быть!

– Да ты не бойся. Меня кусал скорпион, и ничего. Даже из строя не выбыл!

– Правда? А как это было?

– Помнишь, забор из камня вокруг парка ставили?

– Да!

– Так вот, я после отпуска, в июне, как-то шел мимо, гляжу, бойцы филонят, подбирают камень, какой поменьше, работают с ленцой. Решил навести порядок, показать, как надо работать. Выбрал из кучи самый большой камень. Подсовываю под него руки, и тут в правую ладонь укол. Отбросил камень – а под ним скорпион, хвост с жалом скрючил, не убегает. Ну, я его раздавил и на ладонь посмотрел. У основания большого пальца ранка.

– А дальше?

– А дальше достал аптечку, ввел сыворотку, сходил в санчасть. Там тоже какой-то препарат вкололи. Руку перебинтовали. Ну, и вернулся в роту. Ночью температура поднялась, ладонь припухла, голова заболела. К утру все прошло. Только след от укуса остался. Скорпион – это ерунда. А сейчас, осенью, тем более. Он к спячке готовится. На охоту редко выходит, да и охотиться сейчас здесь ему не за кем. Люди всю живность распугали. Так что не бойся! На войне не зверье опасно, а люди. Духи гораздо опасней любой змеи или скорпиона. Но и их не следует бояться. Их убивать надо!

Рядовой проговорил:

– Вот вы, офицер, знаете больше любого солдата. Скажите, зачем войска в Афганистан ввели?

– Тебе политзанятий мало? По-моему, замполиты весьма доходчиво объясняют необходимость ввода войск в эту страну!

– Так то замполиты. Им по должности положено мозги бойцам забивать. А вот вы, как командир, что по этому поводу думаете?

– Ничего не думаю! Как ты правильно заметил, я офицер, командир. А офицер обязан выполнять приказы. Работа у нас такая! Вот я и выполняю приказ по оказанию интернациональной помощи братскому и угнетенному народу Афганистана. И ты делаешь то же самое!

– Но разве нельзя было обойтись без войны?

Ротный внимательно посмотрел на подчиненного:

– Ты вот что, Строгин, меньше об этом болтай! Особенно в присутствии замполита или особиста. А то они тебе так ответят, что мало не покажется. Это мой совет! И что, тебе больше думать не о чем? Жена каждый день письма пишет? Вот и отвечай на них! А всякой херней башку не забивай. Не пытайся найти правду, неблагодарное это занятие. И бесполезное. По крайней мере, в армии и здесь, в Афгане. Ты понял меня?

– Понял, товарищ капитан!

– Вот так-то лучше! Отдыхай! Утром бой предстоит!

– Знаю!

– И плащ-палатку со станции убери, самому пригодится, часа через два похолодает. Под задницу подстели, а то вернешься к супруге кастратом. Ты же не хочешь, чтобы твое мужское достоинство в будущем постоянно смотрело на полшестого?

Солдат улыбнулся:

– Нет, конечно! Такого самому заклятому врагу не пожелаешь. В девятнадцать-то лет.

– Вот и береги себя. Все, закончили разговор, спи! В шесть утра подниму!

– Спокойной ночи, товарищ капитан!

– Тебе того же, Строгин!

Капитан проверил станцию. Она работала в режиме ожидания. Решил обойти позиции отделений.

Осмотром остался доволен. Да и, в принципе, другого увидеть он и не ожидал. Это в батальоне бойцы могли позволить себе расслабиться, на боевом же выходе солдаты менялись. Понимали, что вышли не на прогулку. И то, что малейшая оплошность, ошибка могли стать последними в жизни. Смерть на войне рядом, за ближайшим валуном, в «зеленке», у дувалов внешне мирных кишлаков. Она повсюду, и ее присутствие буквально физически ощущаешь каждой клеткой своего тела. На войне нельзя ошибаться. Ошибка – смерть. А умирать в двадцать-тридцать лет не хочется. Никому. Поэтому и солдаты двух отделений первого взвода роты капитана Неверова сделали все, чтобы завтра не стать жертвой этой непонятной войны. Позиции были выбраны грамотно, укрытия оборудованы без излишков. Капитан не сомневался, что и в третьем отделении порядок. Взвод готов к завтрашнему бою. Вернувшись на временный командно-наблюдательный пункт, командир роты прилег у радиостанции. Подумал, чувствует ли главарь банды, идущей в Гуликар, затаившуюся на подходах к кишлаку опасность? Просчитывает ли Нурияр вероятность нападения на свой отряд? Или предпочел уйти в мир иллюзий, обкурившись анаши? Этого не узнать. Это станет известно завтра. Что он принесет, завтрашний день? Легкую победу или тяжелую, кровопролитную схватку? И это сейчас предугадать не мог никто. Отбросив тягостные мысли, капитан, завернувшись в плащ-палатку, уснул прерывистым, чутким, тревожным сном.

Проснулся Неверов в 5.30. Умылся из фляги с водой. Хотелось курить, но сейчас позволить себе такой роскоши ротный не мог. Воздушный поток, огибая перевал, втягивался в ущелье и уходил в сторону, откуда должна была появиться банда Нурияра. Это Неверов определил по кизячьему дыму, слабый аромат которого ощущался даже здесь, на перевале, в четырех километрах от Гуликара. Видимо, кто-то из банды Рахима развел огонь в тандыре, чтобы испечь лепешки на завтрак душманам. Значит, и табачный дым будет уходить далеко в ущелье. Уложив пачку «Ростова» в отсек брюк «афганки», ротный прошел вдоль позиций. Выслушал доклады дневальных, осуществлявших наблюдение за подходами к месту дислокации взвода, поднял командиров отделений, приказав после подъема ни в коем случае не разводить огня и не курить. Вернулся на КНП. Разбудил связиста.

Тот поднялся с трудом и с недовольным видом, что не осталось без внимания офицера.

– Ты чего смурной такой, Вадим?

– Сон плохой приснился.

Капитан усмехнулся:

– Змея во сне укусила?