Ритуал

Набонди вёл себя ровно так, как и любой его ровесник в любой части света. Изо всех сил храбрился на людях, демонстрировал физическую мощь, наслаждался всеобщим вниманием и активно ухаживал за молодыми туземками. Но стоило ему остаться в одиночестве, как всё волнение вырывалось наружу. Однажды он и вовсе сел на корточки и заплакал, обхватив голову руками.

Такая обыденность и простота разочаровали Васина. Ещё вчера, всматриваясь в лица вождя и старейшин, он был готов поверить, что в племени острова Наори нет места для слабости и сомнений, но всё оказалось куда банальнее, а люди это просто люди.

Ближе к вечеру начались проводы. На пляже разожгли большой костёр, забили марши в барабаны, закружили вокруг огня женщины в нарядных одеждах, и мужчины пустились в шуточную схватку.

Набонди сидел на почётном месте по правую руку от вождя. К его ногам подносили все возможные явства, на какие был богат остров, и украшения из пёстрых цветов и ракушек.

После заката из леса послышалось гулкое урчание. Тогда вождь приготовил кашицу из лиловых ягод и поднёс её Набонди. Тот с торжественным видом съел всё одним махом.

На этом проводы кончились. Набонди обнял родных и близких, взял копьё, факел и направился по узкой тропе навстречу зловещему звуку. Засобирался и Васин, сказав вождю, будто должен вернуться на корабль. Пользуясь тем, что все занялись уборкой, он ушёл подальше от деревни и шмыгнул в лесную чащу.

Найти Набонди было не сложно. Даже сквозь густую листву его факел виднелся издалека.

Васин двигался параллельно мальчику. Старался ступать как можно тише, но всё равно раз за разом под ноги попадались сухие ветки, а звери в испуге шарахались прочь. Набонди же так ничего и не заподозрил. Лишь мотал головой, если звук был слишком громкий, словно отгоняя ненужные мысли.

Дорога привела к поляне у самого подножия вулкана. Здесь стоял каменный идол в три человеческих роста, имеющий с людьми самое отдалённое сходство. Такое чудовище мог породить лишь суеверный страх. Огромная пасть, полная хищных клыков, три пары горящих ненавистью глаз, устремлённых в одну точку по центру поляны, и восемь распростёртых рук.

Перед идолом располагался выложенный костями круг, занимающий почти всю поляну. Был и второй круг. Из факелов, установленных на земле и призванных освещать место жертвенного боя.

Васин устроился в кустах так, чтобы видеть одновременно и круг, и идола. Он предчувствовал что-то зрелищное и не хотел упустить ни малейшего детали. Приготовил блокнот, карандаш и приготовился делать зарисовки.

Набонди обошёл поляну и поджёг факела. Он волновался, это было видно. Быть может, даже не знал, чего ждать. В какой-то момент вовсе показалось, что он собирается увильнуть от испытания и пробездельничать до рассвета, а затем с триумфом вернуться в деревню. Но нет. Постояв немного, Набонди глубоко вздохнул, отошёл к центру круга и заорал во всё горло.

Дальше началось то, что вызвало у Васина сдавленную усмешку. Набонди бросился вперёд, перекувырнулся, рассёк воздух копьём и отскочил. Он боролся с ничем. С фантазией, в которую сам то до конца не верил. Всё это напоминало цирковое представление. Перевороты, взмахи руками и ногами, выпады копьём.

Васин уже пожалел, что пробрался сюда. Но чего он ждал? Боя? С кем? То, что происходило сейчас, было совершено предсказуемо, а всё остальное просто мистификация.

Разочарованный и огорченный, Васин уже собирался уходить, когда внезапно невидимая сила подхватила Набонди и отшвырнула на другой край круга. На очередной акробатический трюк это не походило: уж слишком неловким было падение.

Васин замер и присмотрелся, пытаясь найти этому объяснение.

За первым падением последовало ещё одно, и ещё. Набонди только и успевал вставать, чтобы опять взлететь как тряпичная кукла и рухнуть на землю. Его покрыла грязь и кровь, но он стоически продолжал сражаться.

Сколько Васин не всматривался, никак не мог понять, что же ускользало от его взора, и почему такого мощного врага невозможно увидеть.

Набонди заметно вымотался, перестал наносить удары и лишь вяло пытался уворачиваться. Он выжидал момент, привыкал к движениям противника. И вот! Со звериным рыком он сделал выпад копьём, но тут же нечто схватило его за руку и подняло. Секунду ничего не происходило, а затем… чвакнуло, хрустнуло… рука осталась висеть, а Набонди с силой врезался в землю.

Васина передёрнуло от отвращения. Он не мог дольше оставаться в стороне. Мальчику срочно требовалось помочь, пока не стало слишком поздно. В несколько прыжков Васин добрался до границы круга, но там встал как вкопанный. Переступить линию из костей он не мог. Всё его нутро стремилось туда, где кричал и извивался от боли Набонди, но ноги не слушались.

Минутное промедление и вновь невидимое нечто взялось за туземца. Ухватилось за ногу и будто ножом отсекло её по колено. Тут бы сдался любой, кто не скончался от болевого шока, но Набонди проявил чудеса отваги. Последней рукой он нащупал копьё, что лежало поблизости, и вонзил в нечто, нависшее над ним.

Впервые в жизни Васин почувствовал себя беспомощным, растерянным, и тогда давно забытый инстинкт из детства предложил выход. Позвать того, кто знает, что делать.

Он побежал в деревню. Ночью, в полной темноте найти дорогу было сложно, почти невозможно, приходилось полагаться на интуицию. И каким же облегчением было увидеть среди зарослей свет костров.

Деревня не спала. В тягостном, натянутом молчании люди ждали возвращения Набонди и зря переполошились, когда из леса выскочил Васин. К нему обернулись все, а некоторые ещё и встали.

– Что ты там делал, белый человек? – спросил выступивший вперёд вождь.

– Там Набонди! Его на части разорвали! Надо помочь ему! – глотая воздух, выкрикивал Васин.

Вождь поднял руку, давая понять, что надо замолчать.

– Испытание Великого Духа нельзя прервать. Оно закончится либо победой, либо смертью. Только так Набонди сможет покинуть круг.

– Но он не сможет победить! Понимаете? Его ещё можно спасти, но надо спешить, пока не стало слишком поздно!

– Успокойся, белый человек, где твоё хладнокровие? Мы все знаем, с чем приходится столкнуться во время испытания, как и то, что обратного пути нет. Надо ждать рассвета. Это моё последнее слово.

Васин обвёл вопросительным взглядом всех присутствующих, но не нашёл понимания и замолчал. Утром они увидят, что натворили, но будет уже поздно. Впрочем, это их дело, и не стоит лезть со своими советами.

В ожидании рассвета Васин бродил по берегу и часто вглядывался в горизонт, надеясь увидеть наконец зарницу. Его терзали разрозненные мысли, в голове творился кавардак. В своих путешествиях он не раз видел, как погибают люди. В кровавых обрядах, от примитивной медицины, да и просто в несчастных случаях. Но никогда это не вызывало такого неприятия. У всего должна быть причина, а враг – ясным и понятным. Иначе смерть теряет всякий смысл, а это несправедливость в высшей степени.

За размышлениями Васин не заметил, как ночная темнота разбавилась синевой, как поблекли звёзды, а из-за горизонта на небо и в море пролились лилово-алые цвета. Только когда первые лучи солнца коснулись кожи, он вздрогнул и огляделся.

Пора.

В деревне все жители столпились возле тропы, по которой уходил Набонди. В первом ряду стоял вождь Каили, и Васин направился прямиком к нему.

– Он ещё не вернулся. – спокойно сообщил вождь.

– Боюсь, что уже не вернётся. – с горечью в голосе произнёс Васин.

– Я уверен в Набонди. Он смелый мужчина и должен справиться с испытанием Великого Духа.

– Ну, да. Разорванный в клочья…

Договорить Васин не успел. Толпа радостно загудела и двинулась вперёд. Васин непонимающе взглянул на тропу и обомлел от изумления. Рот его открылся в немом вопросе «Как?», а закрыться уже не смог.

Медленно, еле волоча ноги и с трудом удерживая копьё, к деревне брёл Набонди. Все его конечности были на месте, а на полуобнажённом теле не осталось ни одного синяка или ссадины. Даже толстый слой грязи исчез, будто после купания, но от этого сильнее бросалась в глаза его неестественная бледность.

Весь день деревня праздновала. Снова танцевали и боролись, ели и пили. И не было больше того давящего чувства тревоги, которое накануне стирало улыбки и глушило смех.

Васин ни на секунду не отрывал взгляда от Набонди. Он силился понять, как же это возможно. Ведь не могла ему привидиться та отвратительная сцена. Да и сам Набонди как-то резко изменился. Стал не по возрасту серьёзным, твёрдым. И пусть в том отчасти могла быть виновата усталость, но перемена была явной и Васин отчётливо это видел.

На следующий день он попытался расспросить Набонди, но тот наотрез отказался обсуждать всё, что связано с испытанием.

Вопросов только прибавлялось, и пытливый ум Васина не мог оставить их без ответа. Любознательность толкала к единственному способу докопаться до истины – пройти испытание самому. С этим вопросом он и обратился к вождю.

– Никогда ещё не видел человека, который бы по своей воле просил об испытании. – сказал в ответ вождь, подумал немного и дал согласие: – Прежде надо хорошо подготовиться. Ты силён телом, но на что способен твой дух, неведомо. Старейшины будут твоими наставниками. Слушай их и тогда победишь.

В тот же день начались тренировки. Васин умело обращался и с копьём, и со многими другими видами оружия, но наставников это как-будто не интересовало. Они требовали не силы в движениях и даже не ловкости. Главным по их мнению было единение. Подобно восточным мастерам они рассказывали, что копьё это продолжение руки и бить надо не мускулами, а сердцем. И особо трепетно относились к сосредоточению. Чтобы кроме врага во время боя не оставалось больше ничего.

Постепенно Васин понял, как дерутся островитяне, и тогда появилось волнение. Для испытания не требовалось ни богатырской силы, ни обезьяньей ловкости. Важнейшим и единственным оружием будет смелость, а то, что в руках это лишь её образ.

Сколько бы не тренировался Васин, как бы ответственно не исполнял указания, ни одной похвалы он так и не заслужил. Ему твердили, что от испытания зависит судьба мира, но не объяснили, что это значит.

Ночь испытания приближалась стремительно и когда подобралась вплотную, Васин в отчаянии пожалел, что нельзя отказаться. Ему столько раз сказали, что он не готов, и в итоге не поверить в это было невозможно.