Русский менталитет. Рашен – безбашен? За что русским можно простить любые недостатки

Перед нападением на СССР по заказу вермахта немецким ученым было поручено оценить моральную и психическую стойкость русских. Они изучили нашу классическую литературу и дали заключение: «Мятущиеся, склонные к рефлексии русские… этот выведенный Достоевским эпилептоидный тип не сможет долго сопротивляться оснащенному танками немецкому «орднунгу». Русских они считали неуравновешенными, неврастеническими личностями, лишенными воли и не способными к решительным действиям. Такими представлял их себе и фельдмаршал Паулюс под Сталинградом. Ошибочка вышла – армия Паулюса была разгромлена и сам он попал в плен.

В годы после перестройки, когда президент США Джордж Буш готовился к поездке в Россию, он спросил государственного секретаря К. Райс: «Что нужно прочитать, чтобы понять русскую душу?» Та ответила: «Преступление и наказание». В результате в понимании Буша все русские оказались похожими на главного героя книги Раскольникова – убийцу с комплексами, больного, мечущегося психопата. До чего же популярен на Западе наш Федор Михайлович! У поэта Е. Долматовского были основания сказать: «Загадочная русская душа сложна, как смена красок при рассветах. Усилья институтов и разведок ее понять не стоят ни гроша».

Русские шокируют жителей Запада гораздо больше, чем китайцы или африканцы. Потому что внешне они кажутся такими же, как европейцы. От них ожидают такого же поведения – и напрасно! Немецкий философ О. Шпенглер в XX веке утверждал: «Настоящий русский нам внутренне столь же чужд, как римлянин эпохи царей и китаец времен задолго до Конфуция». Многие и сегодня говорят, что русских понять трудно – для этого нужно самому стать наполовину русским. В 1866 году поэт Федор Тютчев написал, что умом Россию не понять, аршином общим не измерить. В наши дни сомнения в этом выразил И. Губерман: «Давно пора, е… мать, умом Россию понимать!»

Из множества иностранцев, которые описывали Россию, один, на мой взгляд, заслуживает особого внимания. Приведу цитату из его книги о России. Вы скажете, что цитата слишком длинна, хотя я ее сократил: «Россия – страна, в которой… почти нет хороших дорог… страна, в которой издержки на жизнь велики и непропорциональны качеству продуктов; где работа – дорогая, плохая и медленная; где… условия жизни населения очень плохи… где медицинская помощь… недостаточна; где прогресс намеренно задерживается… где все формы деловой жизни обременены канцелярской волокитой; где взятка – необходимый прием…; страна, где множество чиновников… в общем ленивы, продажны и некомпетентны; страна, где нет политической свободы и элементарных прав гражданина… где свобода прессы стесняется мелкими придирками… страна, где… нет закона; где всякий действует, не принимая во внимание соседа… где единственный способ показать, что у вас есть мужество иметь свои убеждения, состоит в том, чтобы провести годы в тюрьме; страна крайностей, нравственной распущенности и… потворства самому себе… народ… все критикующий и никогда не действующий… ревнивый ко всем, кто… поднимается выше среднего уровня; смотрящий подозрительно на всякую оригинальность и отличие; народ… в рабстве… бюрократических форм…»

Как похоже, что это сказано сегодня, не правда ли? Нет, это написал в 1911 году (!) английский дипломат Морис Бэринг, работавший в России. Стоит ли нам слушать этого русофоба? – возмущается читатель. Но Бэринг неожиданно заключает: «Тем не менее я люблю эту страну, с удивлением и уважением отношусь к этому народу. Русская душа полна… любви, более теплой, простой и искренней, чем я встречал у других народов. Для меня Россия полна единственной и покоряющей прелести». В его глазах достоинства русских перевешивали их недостатки.

Бэрингу принадлежит еще одно любопытное высказывание: «В русском человеке сочетаются Петр Великий, князь Мышкин и Хлестаков». Какие качества связаны в нашем сознании с этими фигурами? Петр I – человек самоотверженный, не боящийся трудностей, с интересом ко всему новому. Историки отмечали его незаурядный ум, неутомимость в работе и вместе с тем азиатское лукавство в дипломатии и жестокость. Петр ценил людей за их талант независимо от их национальности, знатности рода и чинов. Преданный своему делу, он не берег своего здоровья и даже собственной жизни.

Герой Достоевского князь Мышкин – полная ему противоположность, человек бесконечной искренности, доброты, отзывчивости, терпения и пассивности, не способный причинить кому-либо зло.

Наконец, герой Гоголя Хлестаков – вертопрах, мечтающий разбогатеть на халяву и склонный к виртуозному вранью. Разве могут совмещаться в одном человеке три таких разных характера? Могут – Бэринг понимал, насколько русский характер сложен и противоречив.

О странностях русской души в советские годы рассуждал М. Жванецкий: «Ну приспособился народ! Ну публика вертится! Носят то, чего нет в магазинах. Угощают тем, чего не достать. Говорят то, о чем не слышали. Получают 120 – тратят 250. Граждане воруют – страна богатеет». Современные парадоксы описывал М. Задорнов: «Мы удивительные люди! Нищие, но хорошо одетые. Хотим жить как все, при этом быть не похожими на остальных. Робкие в быту, зато герои на войне. Мы считаем себя умнее других, поэтому оказываемся в дураках. Ленивые, но энергичные. Устаем на отдыхе – отдыхаем на работе. Мы уважаем только тех, кто с нами согласен. Порой от драки получаем больше удовольствия, чем от секса. Никто, кроме нас, не может так долго терпеть правительство, которое терпеть не может. Мы ненавидим Запад, во всем ему подражая. Но самое главное – мы живем, не замечая всего этого».

«Русские – самая загадочная нация: пиво запивают водкой… женятся, чтобы было кому изменять… другом считают любого, с кем выпили… не верят ни одному слову правительства, но верят каждому слову соседки», – констатирует К. Мелихан. Юмористам удается точно подметить наши особенности.

Интересны и суждения наших современников, сформулированные вполне серьезно. Например, Виктора Ерофеева, автора критической «Энциклопедии русской души». Он объясняет загадочность русской души иррациональностью и импульсивностью: «Человек, который сознательно вредит себе в течение всей жизни, кажется загадочным». Русский за рубежом привлекает к себе внимание, потому что чем-нибудь обязательно отличится: «Или сморозит чушь. Или блеснет умом… Меня нельзя разгадать. Я сам не знаю, что выкину… Могу броситься в огонь и спасти ребенка. А могу пройти мимо. Пусть все горит!» В русском языке слова «безумный» и «безрассудный» звучат скорее положительно, чем отрицательно.

Журналист В. Познер, который родился и немало лет прожил за границей, размышляет о русских: «Этот характер, склонный к взлетам восторга и депрессивным падениям, эта сентиментальность в сочетании с жестокостью, это терпение, граничащее с безразличием… эта покорность судьбе и бесшабашность перед обстоятельствами, это чинопочитание и одновременно высокомерие по отношению к нижестоящим, этот комплекс неполноценности и убежденность в своем превосходстве – все это не мое».

Академики Д. Лихачев и Л. Абалкин считали, что в русских «скрещиваются… разные черты… религиозность с крайним безбожием, бескорыстие со скопидомством, практицизм с полной беспомощностью перед внешними обстоятельствами, гостеприимство с человеконенавистничеством… неумение воевать с внезапно проявляющейся боевой стойкостью, великодушие, смелость и сострадание с разгильдяйством, пьянством, халатностью, безответственностью, душевная тонкость с грубостью, крайнее свободолюбие с деспотизмом, альтруизм с эгоизмом».

По мнению англичанина Р. Льюиса, в русских парадоксально совмещаются высокий интеллект и недоверие к рациональному, внешняя жесткость и внутренняя мягкость. Наш человек запросто может сегодня кого-то надуть и обхитрить, а завтра – поделиться последней рубахой и кого-то спасти.

Один иностранец, хорошо знающий русских, заметил: «Русская душа – это нестабильное равновесие между желаемым и действительным, где спонтанно возникающее и затухающее чувство совести каждый раз по-разному оценивает происходящее вокруг, заставляя носителя этой души постоянно мучиться и страдать от всего им уже сделанного и даже не сделанного».

Героиня книги Ю. Нагибина «Заступница», бабушка Лермонтова, говорит: «Ох, русские люди, русские люди! Что только в нас не намешано: и доброта святая, преданность, и к жертве любой готовность, и вороватость, и лукавство, и притворство, и к разбою склонность. Француз или немец одной краской мазан, а наш – радуга, все цвета налицо». А правда ли, что одной краской? В их душах немало своих странностей. Русские же гордятся своей загадочностью, как в анекдоте: «Я, когда напьюсь, такая загадочная!» Тэффи в одном из рассказов смеется над «загадочностью» своей героини: «Когда кто-то попросит передать ему вина, она «закроет глаза и заговорит истерически: «Вина! Дайте мне вина! Я вчера пила… И завтра буду пить!» <…> У всех волосы на голове зашевелятся. «Какая загадочная! Не надо оставлять ее одну ночью!» Она и деньги занимает своеобразно: «Дайте мне их сейчас же! Я хочу! Я тввварь! Теперь идите… не оборачиваясь… уходите навсегда, на всю жизнь!»

А может быть, «загадочную русскую душу» придумали мы сами: это позволяет нам оправдывать любые поступки? Но говорят, что первым о ней сказал немецкий философ Г. Лейбниц (1646–1716). В 1886 году французский дипломат Эжен-Мельхиор сравнил русскую душу с холодным русским супом – окрошкой: «Там есть и вкусные, и отвратительные вещи. Русская душа – это котел, в котором смешаны печаль, безумие, героизм, слабость, мистика, разум… Если бы вы только знали, как низко эта душа может падать и как высоко она может взлетать!» «Главная тайна русских, – пишет один из блогеров в Интернете, – что никакой загадочной русской души не существует. Хотя, пожалуй, для нашей пользы было бы хорошо, чтобы на Западе в нее верили».

О загадочной русской душе написаны тысячи статей и сотни книг. Можно ли их коротко подытожить? Наверное, с таким же успехом, как в анекдоте. В России решили создать один короткий суперанекдот. Собрали все ходящие в стране анекдоты и запустили их в компьютер. Машина выдала: «Жена лежит в постели с любовником. Звонок в дверь. Вовочка бежит, открывает – на пороге Василий Иванович и Петька, оба – евреи».

Может ли голова раздвоиться от большого ума?

Русский характер понять сложно, потому что его важнейшая черта – противоречивость, парадоксальность душевных проявлений. Вспомним песню Высоцкого:

Во мне два Я – два полюса планеты,
два разных человека, два врага:
Когда один стремится на балеты —
другой стремится прямо на бега.
…А суд идет, весь зал мне смотрит в спину.
Вы, прокурор, вы, гражданин судья,
Поверьте мне: не я разбил витрину,
а подлое мое второе Я.

Противоречия есть в любом национальном характере, но русская душа не просто противоречива – она раздвоена. Философ Н. Бердяев считал, что русский характер устремлен к противоположным полюсам: деспотизм – анархизм; жестокость, склонность к насилию – доброта, человечность; индивидуализм – коллективизм; поиск Бога – воинствующее безбожие; смирение – наглость; рабство – бунт и т. п. Как объяснить раздвоенность русской души? Может быть, одновременным влиянием Европы и Азии? Влиянием язычества и православия? Или непосильным грузом жизненных проблем? По мнению историка В. Ключевского, природа и судьба приучили русского человека к тому, что невозможно что-либо рассчитать вперед, заранее наметить план действий и прямо идти к цели. Он привык выходить на дорогу окольными путями, а потому часто и мыслит так же – «надвое». У нас с давних времен говорят, что «умный в гору не пойдет», «лбом стены не прошибешь», «только вороны прямо летают, да и те крылья ломают». Наша осторожность, уклончивость, привычка колебаться и лавировать, порой выглядит как двоедушие, отсутствие прямоты и искренности.

Сегодня русские могут сказать о себе одно, а завтра – другое, своим – одно, а чужим – другое. В нас комплекс неполноценности удивительно сочетается с уверенностью в собственном превосходстве. Сегодня мы лучшие в мире, а завтра в нашей стране жить невозможно. Виктор Ерофеев съездил во Владимир на встречу с местной интеллигенцией. Люди ему понравились – замечательные, отзывчивые, но вот что удивило. После выступления его повели выпить и закусить. За столом он спросил их об их родном городе и услышал:

– Ой, Владимир – чудовищно, ой, валить надо.

Выпили по 4–5 рюмок:

– Владимир – лучший город на свете. Чего там Москва, приезжай, живи с нами.

А под 6 часов утра, все пьяные на карачках, говорят:

– Это самый сволочной город на свете. Надо отсюда бежать.

Гость пришел к выводу: «Наша душа полярна. Мы считаем себя самыми лучшими и одновременно дерьмом. Это колебания постоянные». Как же тогда нас понять?

Вот, например, гаишник, который не представляет себе жизни без взяток: «Все воруют!» Он рассуждает, что нужно быть «порядочным», то есть брать «в меру». И даже посоветовался в церкви со священником, нет ли в этом греха. А батюшка его успокоил: «Они тебе сами предлагают? Вот если ты требуешь – тогда грех». У русских нет общих, признанных всеми границ того, что можно и что нельзя. То есть норм нравственности в западном понимании.

В песне Ю. Шевчука «Я пил вчера у генерала ФСБ» генерал кипит: «Державу рвет от олигархов и воров. Мы скоро спросим всех, и все за всё ответят». Сам, однако, живет как во дворце – с бассейном, кабинетом, баней, тиром и японским сортиром. Гость ошеломлен: «Я после третьей осмелел, спросил: «На чьи труды дворец?» А он ответил: «Не твое собачье дело». Тщетно учит Евангелие: «Как можешь ты видеть соринку в глазе брата твоего и не видеть бревна в глазе своем?» Мы с одной меркой подходим к себе и с иной меркой – куда строже! – судим других. Мы любим говорить: «Вор должен сидеть в тюрьме», возмущаемся бюрократами и мздоимцами. И одновременно завидуем: живут же люди! Мы – за отмену всех привилегий, пока сами до них не дорвались. Это в России называется умением жить. Тогда как, например, у немцев умением жить называется хорошее образование, высокая квалификация и высокооплачиваемое рабочее место, без взяток и воровства.

По данным ФОМ, у нас большинство опрошенных считают недопустимым уклонение от службы в армии и полагают, что женщина не имеет права прерывать беременность. Подавляющее большинство осуждают самоубийство. Вот так сюрприз! Мы осуждаем те явления, по которым занимаем в мире первые места. Одна пятая часть опрошенных считает допустимыми пьянство и проституцию, около трети – взятки и уклонение от уплаты налогов, больше 40 % – супружескую измену или сопротивление полиции. И это только на словах, а сколько на деле? 54 % не имеют ничего против эвтаназии и 70 % – за связь без брака, хотя большинство называют себя православными. Поразительно: русские знают, что хорошо и что плохо, но этим не руководствуются – они привыкли к тому, что иначе не выжить.

«У русских нет… четких границ греха и дозволенного», – говорит канадец Джон Дерби. У нас сложилась так называемая условная, двойная мораль, зависящая от ситуации. Она проявляется и в повседневных мелочах. Вот коллега на работе ворует степлер и вам же жалуется на ворье в государстве. Дама сажает ребенка по малой нужде в тамбуре, а потом возмущается, что же это молодежь устраивает туалет в лифте. Впихиваясь в вагон, пассажир негодует: чего они встали тут у дверей? Почему не проходят вперед? А потом возмущается входящими: чего они все лезут? Не понимают, что ли, что места нет, пройти некуда? Принцип очереди живет в нас издавна: ненавидеть всех, кто впереди, и презирать тех, кто сзади.

Английский писатель Джеймс Оруэлл в 1949 году создал роман-утопию «1984» с критикой тоталитарного режима. В придуманной им Океании на стенах висели лозунги «Война – это мир» и «Свобода – это рабство». По Оруэллу, «если все принимают ложь, навязанную партией, это называется «двоемыслие»: зная, не знать, верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь».

Жесткая государственная машина на протяжении многих лет вынуждала русских лгать и изворачиваться, приучила к двоемыслию. В советское время наши люди привыкли существовать в двух лицах, с двумя правдами: одна для всех, для общества, а другая – для дома, для себя. Советский человек, выступая на собрании, говорил с трибуны одно, а в кругу друзей – другое. Кое-кто и сегодня дома проклинает «власть жуликов и воров», но, как и прежде, вступил в правящую партию – не пренебрегать же карьерой! По телевизору нам опять говорят одно, а в жизни мы видим другое. Каждый живет в двух измерениях – в жизни, подчиненной официальным законам, и в теневой жизни по понятиям, причем вторая важнее и ее правила устойчивее. Наша раздвоенность – результат неприятия «парадных», провозглашаемых ценностей.

В гербе России одна голова орла обращена на Запад, а другая – на Восток. Как же нам жить с двумя по-разному думающими головами? В 1857 году Василий Курочкин в своем стихотворении иронизировал: «Правды нет оттого в русском мире… что мы все, господа, двуязычны, как орел наш о двух головах». Двоемыслие – черта не очень-то симпатичная. Но что такое вообще человеческий ум? Считается, что его важнейший показатель – способность приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Мы лихо овладели этим искусством и при любом режиме ухитряемся выжить. За это природа наградила нас противоречивым характером и раздвоенной головой.

Коль рубнуть, так уж сплеча!

У нас шутят: русская душа по площади равна пяти американским, тремстам английским и восьмистам бельгийским. Русским свойственно стремление жить с размахом. Безудержный темперамент, выход русской души за пределы дозволенной или разумной меры охарактеризовал в XIX веке А. К. Толстой: «Коль любить, так без рассудку, коль грозить, так не на шутку, коль ругнуть, так сгоряча, коль рубнуть, так уж сплеча! Коли спорить, так уж смело, коль карать, так уж за дело, коль простить, так всей душой, коли пир, так пир горой!»

Выживание в условиях внешних угроз и борьбы с непредсказуемой природой требовало сверхнапряжения жизненных сил. Необъятное пространство породило свойственную русским широту души. Она включает в себя разные черты. Среди них щедрость и хлебосольство, переходящие в нерасчетливость и расточительность: «Бог дал, Бог и взял». Это и способность не мелочиться, умение понять и простить других. С другой стороны, это максимализм, склонность к крайностям, доходящая до отрицания любых ограничений и фанатической нетерпимости.

Наши соотечественники не раз доказывали, что они готовы на все ради своей веры и убеждений, ради идеи, страстных увлечений. Они могли дойти до последней черты, до пропасти, а то и сигануть в нее вниз головой. В такие минуты наш человек готов отречься от всего: семьи, обычаев, Бога, сжечь все мосты. Русские нередко бросались от фанатичной веры к безбожию, от покорности к бунту, от созидания к разрушению, от пассивности к героизму. Иван Грозный после зверских убийств каялся и молился.

В рассказе Шукшина к племяннику, выбранному председателем колхоза, приходит дядя. Гость, который прошел через две войны и многое в жизни повидал, учит племянника понимать односельчан: «Вся беда, что мужик наш середки в жизни не знает. Вот я был в Германии… Немец… живет всю жизнь посередке. Он не напьется, хотя и выпьет… До края он никогда не дойдет. И работать по-нашенски… не будет: с такого-то часа и до такого-то, все». А у нас один «семь болтов подвернет», да и то через день. Потому что у него свое увлечение: он пропадает на реке, рыбачит. А другой до того вкалывает, что приедет с пашни – «ни глаз, ни рожи не видать, весь черный». Эти люди, неистовые в своих увлечениях и стойкие, «всю войну на себе держали».

Уж если иметь недостатки, то выдающиеся. Нам хочется думать, что наши бандиты – самые крутые, наши мошенники – самые ловкие. Больше всего русские не любят мелочности и талантов Молчалина из «Горя от ума» – умеренности и аккуратности. Монотонная, серая, будничная, «нормальная» жизнь для русского человека невыносима. Своими метаниями известны талантливые и творческие личности, например Шукшин, Довлатов и Высоцкий.

«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», – говорит о русском характере в XIX веке Достоевский устами Мити Карамазова. «Пусть я гуляю хоть один день, но уж этот день мой, а там будь, что будет!» – думает Митя. Ради этого ему не жаль промотать казенные деньги и попасть на каторгу. А вот совсем недавняя история. Настя Черепанова, молодая женщина, работала в маленьком городке на почте и жила бедно: муж в тюрьме, на руках четырехлетняя дочка, зарплата мизерная. Однажды ей поручили получить в банке 7,5 миллиона рублей для выплаты в городе пенсий. Настя эти деньги присвоила и уехала в Москву вместе с водителем Игорем. Тот раньше был к Насте равнодушен, а теперь они обвенчались и лихо прокутили шесть с лишним миллионов. Настя подарила любимому две машины, они накупили ювелирных изделий, ходили в рестораны и салоны красоты… Через полтора месяца их задержала полиция. Она не раскаивается: все вокруг воруют! «Я ни о чем не жалею. Живем-то только один раз». И знакомые их не осуждают: «Это прямо герои!»

Характерны пословицы: «Или пан, или пропал», «Удалой долго не думает», «Любить – так королеву, воровать – так миллион!» Нам нужно или все, или ничего. Если разбогатеть, так сразу и без всяких усилий. Если заниматься любимым делом, то забыть обо всем остальном. Русским свойственны быстрые перепады настроения – мы менее сдержанны в чувствах, чем люди Запада. Дирижер М. Янсонс говорит, что наш темперамент заметен в музыке: «Русский человек очень эмоционален. Чувства и переживания составляют суть его жизни, душевного мира». «Как понять русских? Что у них в головах?» – спросила немецкая журналистка писателя В. Каминера. Он объясняет: «А они и сами этого не знают. Русские могут вместе пить, танцевать на столе, петь всю ночь напролет народные песни, а потом вдруг впасть в жуткую тоску, свалиться вокруг стола и не знать, что будет с ними дальше. Эта душа неуправляема».

В Нью-Йорке на телевидении однажды рассказывали, как у нас при Горбачеве началась борьба с алкоголизмом. Продажа водки была ограничена, и она стала дефицитом. И вот наш мужик нес в руках две бутылки водки. Он упал, и одна бутылка разбилась. Ах, так! Да пропади оно пропадом! Тогда он берет вторую бутылку и сам колет ее об лед. Вот это – наш человек! «В мозгу у выпившего европейца преобладает левое полушарие, поэтому он, скорее всего, увалится в люлю. Нашего же брата русского мужика с его преобладающим правым, которое отвечает за творческий процесс, все время тянет на выдумки – заделать с товарищами тест-драйв, предварительно высадив задом забор; замутить что-нибудь этакое, выбросить деньги на ветер, ну или, совсем банально, устроить спор с последующим мордобитием», – размышляют в Интернете.

Эмоциональность, неожиданность, иррациональность поведения, необузданность страстей у русских бросается в глаза иностранцам. Профессор Мясников живет в Москве, но он получил степень доктора медицины в США. Он проработал за рубежом шесть лет, и ему все время говорили: ты слишком русский, слишком эмоциональный, порывистый. Ставя диагноз больным, он руководствовался не только стандартами, но и собственной интуицией. Программист Сергей Ш. рассказывает о работе в американской фирме: «К нам относились доброжелательно, но называли «эти сумасшедшие русские». Мы слишком близко принимаем к сердцу все, что происходит». С другой стороны, оригинальность русского мышления может приводить к ценным результатам. Русские склонны жить не столько умом, сколько сердцем. Во многом русский человек мало меняется: сегодня он грешит – завтра кается, сегодня тоскует – завтра веселится, сегодня проклинает свою страну – завтра готов отдать за нее жизнь.