Нутелла

ПАЦИЕНТ. Не можете вспомнить, или было неясно?

АЛЯБЬЕВ. Это было что-то, скрытое утренним туманом… Я просыпался с тоскливым подозрением, что вся моя жизнь – ошибка, и я, по обидной случайности, прожил не свою жизнь, а чью-то чужую. Я хотел только одного – видеть мой сон, в котором была моя настоящая, неслучайная, полная солнца жизнь… Я – успешный музыкант, у меня было признание, концерты, гастроли – все, чего можно желать в моей профессии. Я все это выбросил из головы, разорвал все контракты, ушел от жены, вышвырнул телефоны и заперся в моей старой квартире. Там я мог целыми днями играть эту музыку для Нутеллы и спать, спать и видеть мой сон… Длилось это недолго: мой племянник добился надо мной опеки. Суд обязал его содержать меня хорошо, и ради этого мою квартиру продали. Но я доволен: живу один, в дорогом сумасшедшем доме, где можно играть на флейте…

ПАЦИЕНТ. А сон?

АЛЯБЬЕВ. Что – сон?

ПАЦИЕНТ. Вы по-прежнему видите синие горы?

АЛЯБЬЕВ. Синие горы?.. Не знаю… Мне что-то подмешивают в еду: я теперь не помню снов. У меня осталась только эта мелодия. Что вы про нее знаете?

ПАЦИЕНТ. Вы сочтете это бредом больного. Но, если хотите, слушайте.

АЛЯБЬЕВ. Как отличить бред от не-бреда? Моя жизнь – это мой бред. Расскажите свой.

ПАЦИЕНТ. У этой мелодии есть имя: «Ожерелье Колетты». Полтысячелетия назад я знал ее автора. Его звали Жан-Флейтист, и вы на него очень похожи. Он был королем – правда, неудачливым: потерял половину своего королевства и даже был отлучен от церкви. Но его это не слишком печалило: он любил только свою флейту и одну даму, чужую жену.

АЛЯБЬЕВ. Где-то я про такое читал… Или мне кажется?..

ПАЦИЕНТ. Флейта была тогда обычной забавой аристократов. Но никто не играл на ней так, как король Жан. Он не записывал то, что сочинял. Из его флейты, будто эльфы, сами собой вылетали мелодии. Для одной из них он сочинил стихи, и она стала песней о даме в алмазном ожерелье – о той, которую он любил и потерял навеки. Песенка давно забыта, но вчера я услышал эту музыку из вашего окна с кошачьим чучелком на подоконнике.

АЛЯБЬЕВ. И поэтому вы устроились сюда сумасшедшим?

ПАЦИЕНТ. Да, я именно устроился. Вы верите, что я здоров?

АЛЯБЬЕВ. Если вы здоровы, мне придется думать, что вы – редкий шутник. А я не хочу.

ПАЦИЕНТ.(Оглядываясь на камин) К вам пришли, и я мешаю.

АЛЯБЬЕВ.(Недоуменно оглядываясь) Кому вы мешаете?

ПАЦИЕНТ. Духу, который пришел к вам, но боится меня. У него странная форма: вроде бы – человек, но, похоже, еще недавно был животным. Скорей всего – кошкой.

АЛЯБЬЕВ. Нутелла?! Вы ее видите?! (Спохватясь) Нет, вы… смеетесь надо мной?..

Пациент уходит. Из камина возникает Нутелла, невидимая для Алябьева.

Я его обидел. Он болен, нужно было ему подыграть… А что, если он, правда, ее видит? Вот опять – это тепло на левом колене, где она любила сидеть! Нутелла! Кис-кис-кис! Может быть, в том мире ты разучилась прыгать? (Переставляет блюдце с ками на на пол). Выпей хоть каплю, и я пойму, что ты – здесь. Выпей, пожалуйста!

НУТЕЛЛА. Чем мне пить? Я – тень, и мои губы – только тени губ. Ты меня не видишь и не слышишь… Я уже не знаю, кошка ли я. Мне кажется, что я – твоя дочка.

Вбегает Медсестра, не видя Нутеллу.

МЕДСЕСТРА. Что за окаянство вы здесь устроили, Алябьев, с вашим молоком?! Семь минут уже, как отбой! Убрать, и чтоб я вас до утра не видела!.. Нет мне покоя!

Алябьев уходит к себе, незаметно вернув блюдце на камин и заперев за собой дверь. Медсестра садится в кресло и постепенно засыпает. Вспыхивают Глаза Кошки.

НУТЕЛЛА.(Становясь на колени перед статуей Бастет) Бастет! Великая Бастет, богиня кошек! Молю тебя, помоги моему хозяину! Не знаю, чем и как, но ты мудра, добра и могущественна. Он – такой одинокий и грустный! Он все играет и играет мне на своей флейте. Но что я могу для него сделать? Я даже не могу отпить молока из моего старого блюдечка. А он – все печальнее, день ото дня. Сейчас он сидит в темноте у окна перед моим чучелком. Бастет! Верни меня в мое чучелко, чтобы я опять была его кошкой!

Гром. Сцена темнеет. Двери шкафа распахиваются; за ними – луна и тень гигантской кошки.

ГОЛОС БАСТЕТ. Не получится, девочка. Конечно, хорошо, что у тебя есть мумия, так спокойнее, но твой дух в ней уже не поместится. Он изменился: ты родишься человеком.

НУТЕЛЛА. Зачем? Я была плохой кошкой? Разве ты – не кошка, дивная Бастет?

ГОЛОС БАСТЕТ. Нутелла, из всех кошек только я могу быть богиней, потому что я – лунный свет, принявший форму кошки. Но в человеческой форме божественный светтаится всегда: в каждом из людей спрятан бог. Только они редко этим пользуются.

НУТЕЛЛА. Но я и не хочу быть богиней! Я хочу, чтобы он не страдал. Мне его жалко!

ГОЛОС БАСТЕТ. Это и делает тебя человеком. Ты сама решила свою участь. А помочь твоему хозяину я попробую. Только мне придется на время принять человеческий вид. Моему духу потребуется тело.

Почему бы не попользоваться тем, что спит в том кресле?

НУТЕЛЛА.(Показывая на Медсестру) Вот этим?

Но что будет с душой этой женщины?

ГОЛОС БАСТЕТ. Ее душа пока поспит и ничего не заметит. Что ж, я, богиня Бастет, женщина-кошка, вхожу в мир людей! Мяу! Мяу! Мяу!

Троекратный гром. Кошачья тень исчезает; луна разгорается ярче. Медсестра пробуждается.

МЕДСЕСТРА. Вот и все, Нутелла! Не бойся, это – я, Бастет Хорошо, что темно: я в таком убогом виде! Что это за уродство на мне? Разве медицинский халат нельзя выкроить поизящнее? Я чувствую себя одетой в папку-скоросшиватель. А обувь – о, нет! Идем, ты поможешь мне привести себя в порядок.

НУТЕЛЛА. Чем я помогу тебе, Бастет? У меня же нет тела!

МЕДСЕСТРА. И ты думаешь, что вещи тебе неподвластны? Это – от неопытности. Ты же – дух, да еще такой большой! Ты можешь управлять маленькими духами вещей – например, духами иголки и нитки. Попробуй: попей для начала из твоего блюдечка. Посмотри на молоко внимательно и увидишь маленьких молочных духов. Вдохни их!

НУТЕЛЛА.(Отпивая молоко) У меня получилось! Я отпила глоток! О, как же он обрадуется, когда проснется и увидит! Спасибо тебе, великая Бастет!

МЕДСЕСТРА. Скажи-ка мне, Нутелла: ты умеешь приходить в сны твоего хозяина?

НУТЕЛЛА. Я умела! Когда я умерла, я увидела память моего хозяина и поняла, что я – в ней. Я бегала по коридорам его памяти, пока не увидела запертую дверь. Эта дверь заперта от него самого, но я проникла в нее без труда. За ней спрятано то, что было не с ним, а с кем-то, похожим на него. Я открывала ему во сне эту дверь, и ему это нравилось.

МЕДСЕСТРА. А теперь?

НУТЕЛЛА. Наяву он меня еще помнит, а во сне забывает. Его сны от меня закрылись.

МЕДСЕСТРА. Это все – гадкие лекарства. Придется заглянуть в его сон через лунный свет. (Смотрит в шкаф). Твоему хозяину снятся синие горы. Утренний туман поднимается из долины. Он что-то хочет разглядеть в тумане, но не может. Ему нужна помощь. Вот что: с моим нарядом я справлюсь сама, а ты постараешься присниться ему.

НУТЕЛЛА. Как я это сделаю, если он не вспоминает обо мне, когда спит?

МЕДСЕСТРА. Тебе нужен ключ к его снам. Расскажи, как ты явилась ему в первый раз.

НУТЕЛЛА. Я дала ему услышать мелодию – из запертой комнаты его памяти. Ее пел королевский паж, умерший очень-очень давно. Он пел и играл на лютне.

МЕДСЕСТРА. Если ты запомнила песню, она – твой ключ! Спой ее для твоего хозяина.

НУТЕЛЛА. Разве он услышит меня, если я ему не снюсь?