Звонок с того света

– Мужа.

– А я – жену.

Женщина поправляет цветы на могиле и направляется к аллее. Догоняю её и иду рядом, рассказывая на ходу:

– Супругу похоронили без меня: я был на испытаниях атомной подводной лодки в Тихом океане.

– Представляю, как Вам было тяжело получить такое сообщение… А вот я сердцем чувствовала, что надвигается беда. Так и случилось. За месяц до смерти Артур охладел ко мне, даже перестал прикасаться. Поздно приходил с работы, часто под хмельком, ссылался на усталость и ложился спать на кухонном диване. Когда он разбился, и я забирала его из морга, мне передали его вещи, что были в его карманах. Среди вещей был ключ от его сейфа. При жизни он не разрешал мне его открывать. Он вообще всегда держался независимо. Артур был старше меня на два года. Вот и сгинул в свои неполные тридцать три. – Оля сама, нечаянно, подсказала мне свой возраст; она была младше меня на год. – Я, конечно, сразу же открыла сейф и… нашла фотки. На работе он уставал! Как бы ни так – с бабами он уставал! Пьянствовал с ними и предавался похоти.

Она достала из сумочки фотографию, на которой в окружении развеселых девиц «зажигал» её Артур – мужик крепкого телосложения, с короткой стрижкой, но с уже заметной проплешиной на макушке.

– А вот с этой, – она протянула ещё одну фотку, – я позже узнала от подруг, он последнее время вообще не расставался. Они были любовниками. Так вместе и разбились.

Я взял фотографию. На ней – рядом с Артуром в обнимку, с шашлыком в руке, сидела… моя любимая жена.

– Вот это уже интересно! – вырвалось у меня. – Кстати, меня зовут Александр.

– Очень приятно. Ольга, можно – Оля… Вы знаете эту женщину?

– Как же мне её не знать?! На этой фотке в обнимочку с Вашим Артуром сидит моя жена, на чью могилку я сегодня приходил. Они и похоронены рядом!

Оля резко остановилась, придвинулась ко мне вплотную и открыла вуаль.

– Действительно, Александр, это ужасно интересно. Вот это новость!

У Оли были огромные красивые карие глаза и лицо на редкость красивое. Эту женщину я раньше никогда не встречал (сон её сам смоделировал). «А бабёнка-то – просто загляденье! – подумал я. – С такой, и погрешить не грех, Светке в отместку».

– Саша, …можно я буду Вас так звать?

– Конечно, и давай на «ты».

– Ладно. Саша, мне даже весело стало от твоей новости. У нас с тобой, оказывается, много общего. Знаешь что? А поехали ко мне. Познакомлю тебя с мамой. Я на днях переехала к ней. На бардак не обращай внимания. Пришлось нашу с мужем квартиру продать и отдать долги Артура его напарникам. Но они требуют ещё 70 тысяч рублей. А у меня уже нет денег. Даже сплю на полу, правда, на трёх большущих матрасах, в общем мягко. Поехали, а?

– Оленька, с превеликим удовольствием, – согласился я, и она крепко ухватилась за мою руку, как за спасательный круг.

Мы вышли с кладбища. Я купил у той же самой бабки три алые розы и вручил Оле.

– Со знакомством.

– Спасибо, – она уже улыбалась мне, как старому знакомому.

Мы садимся в одинокое такси. Оля называет адрес: Сусанина шесть. Это близко, едем не долго. Останавливаемся около подъезда. Я рассчитываюсь, и мы поднимаемся на второй этаж. Квартира номер шесть. Оля звонит, но никто не открывает. Она своим ключом отпирает входную дверь. В прихожей на трюмо – записка. Оля читает; дочитав, говорит:

– Мамы дома нет и ещё долго не будет: уехала на дачу с ночевкой. Ну и ничего страшного, потом познакомитесь, а сейчас и сами управимся. Ты, наверное, хочешь кушать? – Мы прошли на кухню. – Есть борщ, пирожки.

– Нет, я не голоден, а от кофе с пирожком не откажусь.

Оля включает чайник, набирает воду в вазу и ставит цветы.

– Мне муж никогда не дарил цветов, даже на свадьбу, – говорит она и нюхает розы. – Садись к столу, будем кофе пить.

Оля ставит на стол две чашки, ложки, сахарницу, банку кофе и пирожки в миске.

Закипел чайник. Наливая кипяток в чашки, она, будто случайно, плотно прижалась ко мне бедром.

– Хочешь, молочка подолью?

– Да, Оля, если не в тягость. Кофе очень горячий.

– Ты правильно сказал «горячий», а не «горячее».

Она поднялась, потянулась и расстегнула заколку на «шишке». Густые волосы водопадом скатились ниже пояса. Она закинула их за плечи и достала из холодильника молоко в пачке. Наливая его в мою чашку, Оля снова, как бы невзначай, упруго уткнулась грудью мне в плечо. И тогда, чтобы выразить ей, что её знаки внимания мной приняты, я обхватил её за зад и крепко прижал к себе.

– Да простит меня бог, – сказала она на глубоком выдохе, обняла меня за шею и припала поцелуем к моим губам.

Свободной рукой я поймал падающий молочный пакет и поставил на стол. Оля уже сидела у меня на коленях.

Мы целовались с ней долго, жадно, смачно. Я гладил её бёдра и колени, потом расстегнул её черный траурный пиджачок, запустил обе руки под лифчик и стал нежно сжимать пышные горячие груди. А Оля тем временем ёрзалась попкой на моём детородном органе, пробудившемся от долгой морской спячки.

– Ой, Сашуля, меня шатает, я словно пьяная. У меня так давно не было мужика! Сиськи вон как надулись.

Я снял с неё пиджачок, а Оля расстегнула бюстгальтер. Груди у неё были изумительные, глаз не оторвать, с сосками цвета шоколада.

– А где твоя комната с мягкими матрасами? – спросил я и, взяв её на руки, понес из кухни. Оля оказалась очень легкой, почти невесомой. **Сон, всё-таки**