Вечерело. Казаки уже сварили мясо птиц, вкусно запахло, и Пржевальский стал угощать знатных вождей, приглашённых к костру. Они голодные с удовольствием уплетали вкусное мясо и чистосердечно жаловались на притеснения жадных манз, которые при торговле обманывали их. Пржевальский поинтересовался о племени, об их занятиях и вообще о жизни в тайге, и наконец, спросил:
– Откуда вы?
– Мы гольды и своим родом жили в долине реки Бейчи-хэ. Там мы охотились, ловили рыбу и жили вольготно, до тех пор пока не пришли китайцы. Они стали выращивать просо и привозить из Маньчжурии товары, нужные для жизни и охоты. Чтобы как-то жить, мы вынуждены выменивать добытых на охоте соболей на просо, одежду, охотничьи припасы. Китайцы нас обманывали и, конечно, мы залезали в долги, ведь непросто добыть быстрого соболя. Закончилось тем, что главный китаец изгнал нас из долины реки Бейчи-хэ, до той поры, пока мы не вернём восьмилетний долг соболями. Наш шаман проклял китайца и предсказал, что его род в долине нашей реки все восемь лет будет жить в несчастиях, а через 50 лет, если не уйдёт, то его ждёт огненная кара.
– Что же произошло? – спросил Пржевальский.
– Много воды утекло с того времени, – мрачно качали головами вожди. – Мы посылали охотников тайно разведать наши родные места, и оказалось, что предсказания шамана сбываются. Они видели последствия страшного тайфуна, который нагрянул в позапрошлом году на долину реки Бейчи-хе, тогда вода пошла вспять. Вся долина была затоплена, все деревья начисто смыло, но упрямые китайцы не ушли, слишком плодородная оказалась наша земля.
– Значит, в 1866 году был тайфун, а огненная кара будет в 1916 году? – сразу подсчитал Пржевальский.
Вожди закивали и вскочили со своих мест:
– Кару им, кару небесную!
– Манзы всем поперёк горла и они заслуживают справедливую кару, – поддержал Пржевальский и стал прощаться с вождями.
Уже поздно вечером при свете костра Пржевальский записывал в свой дневник все наблюдения за этот день. Он терпеливо заполнял таблицы метеонаблюдений, складывал в альбомы гербарии цветов, растений, и учил Ягунова сушить убитых птиц для изготовления чучел. А главное, Пржевальский на картах старательно обозначал секретными значками возможные пути следования судов по рекам с примерными их глубинами.
Утром гольды провожали путешественников всем стойбищем. Они долго махали руками, пока лодка не скрылась за прибрежным лесом. Казаки весело гребли, а река Суйфуну расширялась всё больше и больше. Теперь её воды широко разлились далеко за горизонт.
– Скоро увидим море, – кричали казаки. – Японское!
Глава 10. Море
Вдали в сизой дымке показалось морская гладь Тихого океана. Вскоре лодка с путешественниками вошла в большой залив и казаки своими вёслами почувствовали первые морские волны.
– Японское море, – радовались они, – наконец-то добрались.
Лодку пришлось продать местным рыбакам, и путешественники, перебравшись на винтовую шхуну «Алеут», вышли в море. На палубе шхуны Пржевальский, как ребёнок, восторгался свежим ветром, любовался синеющими морскими просторами и скалами берегов.
– Это Амурский залив, а затем будет залив Посьет, – радовался Пржевальский. – Мы плывём вдоль берега, и скоро будет пост Новгородский.
– Это военный пост? – спросил Ягунов.
– Да, – ответил Пржевальский, – пост этот основан в 1860 году, и первое название имел двойное: Новгородский по названию бухты, а Посьет в честь капитан-лейтенанта Константина Посьета. Рядом с этим постом я уже вижу корейские селения. Вот туда мы и заглянем переночевать. Посмотрим на быт корейцев, их нравы.
Шхуна встала на якорь, и матросы стали готовить шлюпы для высадки на берег.
– Так что, братки, гребите вон к той фанзе, – велел морякам Пржевальский, садясь в первый шлюп, – она уже хорошо видна.
Так в начале сентября путешественники прибыли в гавань Новгородскую, вблизи границы с Кореей. Они высадились на каменистый берег бухты и направились в селение к первой, на отшибе стоящей, фанзе. Когда же они вошли, то это строение оказалось просторным и сплошь занятое корейцами. Они курили, дымя длинными трубками так, что в таком угаре было трудно дышать. С ними курили и женщины, которые увидев путешественников, попрятались с детьми за перегородками.
Оглядевшись, Пржевальский обратился к первому попавшемуся корейцу по-китайски:
– Желаю остановиться на ночлег.
К его удивлению кореец оказался хозяином и на ломаном русском языке ответил:
– Оставайся, если заплатишь серебром.
«И здесь серебро в почёте», – подумал Пржевальский и дал две монеты.
– Так-то хорошо, – обрадовался кореец, прикусив одну из монет.
В этот момент в хижину вбежали оборванные корейцы и быстро заговорили.
– Что они хотят? – спросил Пржевальский.
– Это мои родственники, – ответил хозяин. – Они сбежали из Кычен-Пу через реку Тумангу от своих хозяев и просят меня приютить их.
– Интересно, – заметил Пржевальский. – Накорми их за мой счёт, а я тем временем поговорю с ними и расспрошу о Корее.
В разговоре с испуганными беглецами Пржевальский многое узнал о поселении Кычен-Пу. Они чистосердечно признались в притеснениях властей, рассказали о численности населения, о своём быте и тяжёлой жизни и прочее. Пржевальский слушал, слушал и неожиданно для себя решил: «Обязательно проникну в Корею, чего бы мне это ни стоило, и своими глазами увижу город, закрытый для европейцев».
Он выбрал самого шустрого корейца и спросил его:
– Пойдёшь с нами переводчиком в Кычен-Пу?
За него ответил хозяин:
– Ему нельзя в город, он в бегах. Я пойду с тобой, но за серебро.
– Согласен. Лодку дашь? – обрадовался Пржевальский. – Тогда отправляемся завтра.
Глава 11. Корея
Для того чтобы разведать соседнюю страну, Пржевальский арендовал у корейца большую лодку, нанял трёх гребцов, и с Ягуновым, корейцем-переводчиком и двумя казаками отправились в путь через реку Тумангу в приграничный город Кореи Кычен-Пу. Течением реки лодку сносило, но гребцы справились и выгребли. И вдруг за поворотом реки путешественники увидели городские стены крепости. Пржевальский смотрел на приближающийся берег реки и волновался, ведь он впервые оказался за пределами России.
«Что меня ожидает впереди. Не ведаю», – думал он, завидев, бегущих корейцев.
Когда путешественники вступили на землю, то их обступила большая толпа корейцев в белых халатах и чёрных шляпах. Они жадно разглядывали «белых» пришельцев и галдели. Вдруг они раздвинулись и к Пржевальскому, растолкав толпу, подошли стражники. Они потребовали покинуть страну. Пржевальский через переводчика объяснил, что хочет видеть начальника города, но стражники отказали, ссылаясь на запрет въезда иностранцам в Корею.
Тогда Пржевальского посетила спасительная мысль. Он достал солидную бумагу с огромной печатью. Стражники поцокали, поцокали и почтительно спросили у русского:
– Почему не по-корейски написано послание?
– Переводчик заболел, – извинился Пржевальский.
Не найдя более повода задерживать, стражники повели путешественников в особый дом.
– Что вы им показали? – шёпотом спросил Ягунов.
– Подорожную, написанную генерал-губернаторской канцелярией – предоставить штабс-капитану Пржевальскому почтовых лошадей, – рассмеялся находчивый офицер.
Дом, в который их поместили, имел лишь три лёгкие стены, был покрыт навесом и предназначен, видимо, для приёма почётных гостей. Прошло немало времени, когда в проёме дома появился чиновник в белом халате и что-то гортанно прокричал. Путешественники сразу поняли, что сейчас появится какой-то начальник. И действительно, четверо носильщиков с пением внесли носилки, на которых восседал толстый кореец на кресле, покрытом тигровой шкурой.
«Настоящий начальник, – подумал Пржевальский, – не иначе будет расспрашивать о России».