«Злой» ангел

– Да приходите вы в себя, наконец-то! – мужичок влепил бандитам звонкие пощёчины.

– Ты чего дерёшься? – тихим голосом спросил нокаутированный.

– Тебя убить, сука, мало! Идите за мной, твари! За углом машина ждёт!

– Знаете, что, уважаемый? Они действительно твари. Я лично в этом только что убедился! – громко сказал Федя, но никто на его реплику никак не отреагировал. Они словно не слышали его.

– Ты что, замочил его? – спросил Крепыш, глядя в сторону Феди мутным взглядом.

– Нет, пощекотал немного! – Мужчина в кожаном пиджаке разразился хриплым смехом.

Как только мужичок в пиджаке сделал шаг в сторону, из кустов выскочили два милиционера. Посмотрев направо, Игнатьев увидел милицейский «уазик», стоящий за кустами.

– Вы, как всегда, вовремя! – с облегчением произнёс Федор, увидев людей в форме. – Как в лучших традициях детективного жанра!

– Всем лежать, руки за голову! Кто дёрнется – стреляю на поражение! – кричал один милиционер, держа перед собой пистолет.

– Я – потерпевший! Мне тоже на землю ложиться? – спросил Игнатьев, но милиционеры ничего не ответили. Более того, никто из них не повернулся на звук его голоса, что Федора удивило.

Тем временем, второй милиционер обыскивал троицу, лежащую на земле. Из носков бритоголовых он извлёк пакетики с белым порошком, из карманов достал ножи.

– Эти уроды меня хотели порезать, – Игнатьев указал пальцем бандитов.

Из-за пояса брюк мужчины в пиджаке милиционер извлёк пистолет.

– Ну, ты попал, Боров! – произнёс милиционер.

– Это не моё! Я сдать его хотел! – пытался оправдываться тот, кого правоохранитель назвал Боровом.

– Ну-ну, рассказывай тут мне сказки!

– Мля буду, начальник! – Боров приподнял голову и попытался перекреститься, но тут же получил пинка сапогом по рёбрам и застонал скорчившись на земле.

Тем временем второй милиционер направился в сторону Игнатьева.

– Со мной всё нормально! Я… – Федор резко замолчал, так как милиционер прошёл мимо него, не глядя в его сторону, и зашёл ему за спину.

Игнатьеву обернулся. За его спиной, на земле, лежал мужчина в таком же, как у Федора костюме, в таких же итальянских туфлях, с такой же причёской. Тело мужчины лежало на боку, из левой лопатки у него торчала рукоятка ножа. Под телом растекалась лужа крови.

Милиционер пощупал пульс на руке, на шее лежащего на земле мужчины.

Игнатьев подошёл ближе, присел на корточки рядом с милиционером.

– Первый! Докладывает седьмой! У нас труп… – сообщил милиционер кому-то по рации.

Пока Федор рассматривал тело, ему показалось, что где-то раньше он этого человека видел. Знакомые черты лица, знакомая причёска.

«До чего же он похож на меня!» – подумал Игнатьев.

И тут его осенила догадка, от которой ему стало как-то не по себе. До него стало доходить, что произошло.

– Это ведь не я, да? – спросил Федор у милиционера.

Правоохранитель никак не отреагировал на его слова. Он продолжал что-то говорить в рацию, из которой слышалось шипение, треск, обрывки фраз.

– Это не я! – Федор протянул руки, чтобы повернуть голову убитого и рассмотреть его лицо. Краем глаза он смотрел на милиционера, ожидая, что тот запретит ему прикасаться к телу. Однако правоохранитель продолжал общаться с рацией, не обращая на Игнатьева никакого внимания.

Руки Федора свободно прошли сквозь тело убитого, не встретив на своём пути никакого сопротивления. Казалось, что его руки проходят не через тело, а сквозь туман, или пар. Только чувствовался холод.

– Бред какой-то, – прошептал Игнатьев и отпрянул от тела.

– Товарищ милиционер! Скажите, что я сплю! Этого не может быть! – Федор попытался тронуть милиционера за плечо, но его рука по локоть вошла в милиционера. Руку словно обдало влажным паром.

– Нет! Нет! Нет! – Игнатьев вскочил на ноги – Нет! Неужели я…

– Умер! – послышался голос Ангела.

Федор обернулся. Его Хранитель стоял рядом, скрестив руки на груди. На Ангеле были одеты длинные белые одежды, за его спиной на ветру шелестели перьями два больших белых крыла. Над головой Хранителя в воздухе висел венок, светящийся золотистым светом.

– Ангел! Ты же говорил, что пока ты рядом, со мной ничего не случится! Ты же говорил, что любишь меня! Ты же обещал! А это что? – Игнатьев указал рукой на тело.

– Это… Это ты. Точнее – то, что осталось от тебя. То, что будет похоронено.

– Я понял, что это я. Но почему я лежу на земле с ножом в спине? Почему я умер?

– Потому, что это конечная остановка, – лицо Ангела было спокойным. Сейчас Феде он напоминал школьного учителя, объясняющего ученику, в чём разница между катетом и гипотенузой. – Ты должен сойти с поезда под названием «Жизнь»!

– Разве ты не должен был уберечь меня от этого?

– Должен, но поверь, не всё в моих силах. Каждый живёт столько, сколько ему Богом отмерено. Тебе он, – Ангел многозначительно показал указательным пальцем правой руки куда-то вверх, – отмерил немного. Ты мог умереть, когда учился в колледже, когда работал в котельной, даже в том доме за городом. Но нашими общими усилиями ты умер позже. Мы с тобой, как могли, оттягивали этот момент.

– Я не хочу умирать!

– А кто хочет? Никто не хочет, – Хранитель развёл руки в стороны. – Но такова воля Божья! Зато как ты умер? Ты умер христианской смертью, пожертвовав своей жизнью ради спасения трёх других жизней. Их хотели убить. Если бы ты не спас их, а умер раньше, ты бы умер с полным багажом грехов. Сам понимаешь, хорошего в этом мало. А так ты ушёл красиво…

– Ты злой, Ангел!

– Нет! Я люблю тебя, и ты об этом знаешь.

– Там были только Миша со Светой. Их было двое, а ты говорил про трёх…

– Трое! Света беременна, но она ещё не знает об этом. Она родит здорового малыша, которого они назовут Фёдором, как тебя, человека, который спас их.

– Её так избили…

– Это не помешает ей родить, – Ангел улыбнулся самодовольной улыбкой. Словно будущее рождение ребенка – тоже его заслуга.

– А ты уверен в том, что их хотели убить? Они их просто били, ножи у них были в карманах.