Эксперимент-248

Полковник встал и подошел к окну.

– Далеко не убежит. Может, завалить его сразу – и дело с концом.

Зазвонил телефон.

– Полковник Зинченко. Слушаю! Есть, товарищ министр!

Николай Афанасьевич положил трубку.

– Министр звонил. Приказано взять живым. Да как же эту тварь живой возьмешь, если она личный состав гипнотизирует?

Часть 6

Николай Афанасьевич сидел в кабинете следователя.

«Зоя Владимировна Шихова. Тридцать восемь лет. Не замужем. Медсестра из областной больницы. Наняли на год. Кто нанимал, не знает. Связались по телефону. Подписала договор и дала подписку о неразглашении.

Знает только Владлена Михайловича. Фамилию не называл. Зарплату платили вовремя. Один день выходной. Жила всю неделю тут же, в комнате рядом с операционной. В комнате висит колонка: слышно, что происходит в операционной.

Услышала шум и прибежала, а там такое!.. Монстр с операционного стола слез, а потом еще и Владлену Михайловичу голову снес».

Следователь достал из сейфа паспорт и протянул полковнику.

«Михаил Аркадьевич Латышев». С фотографии на Зинченко смотрел Мишка.

«Мишка! Латышев! Господи! Как же тебя угораздило! Мишка, Мишка».

Память, как в воронку, затянула полковника в прошлое.

«Стингер!» – заорал пилот.

Удар, взрыв. Вертолет без заднего винта крутится, под углом врезается в каменистый склон, скользит вниз, со скрежетом обдирая бока…

– Старлей! Старлей! Очнись!

Его бьют по щекам. Открывает глаза.

– Очнись, лейтенант. Валить пора. «Духи» скоро появятся. В живых только вы и я.

Узнает говорившего: Михаил Латышев из разведроты. Нестерпимая боль в ногах.

– Ноги…

– Сейчас, посмотрю.

Михаил осторожно освобождает его ноги от придавившего их ящика тушенки. Достает из вещмешка аптечку. Вкалывает обезболивающее. Крепко бинтует ногу. Вытаскивает лейтенанта из вертолета.

– Тут кишлак рядом. Стреляли с той стороны. Сейчас набегут. У нас – минут двадцать.

Мишка приседает:

– Держись за шею, лейтенант. Только не задуши. Тяжелый, ты, однако. Подожди. Бушлаты захватим, иначе ночью околеем.

Мишка забирается в вертолет и возвращается с двумя бушлатами.  Зинченко обхватывает Михаила за шею. Мишка, покачиваясь под тяжестью, ведет его по дороге к кишлаку.

– Ты что? Это же дорога в кишлак.

– Там точно не будут искать. Сейчас пройдем метров триста и в горы поднимемся, может, рядом с дорогой место укромное найдем. Смотри по сторонам, лейтенант.

Метров через двести Мишка показал в сторону от дороги:

– Видишь?

Николай не увидел ничего, но Мишка, не дожидаясь ответа, ускорил – насколько было возможно – шаг. На склоне громоздились каменные глыбы. Как это Мишка заметил щель между одной из них и землей? Опустив Николая на камни, разведчик по-пластунски полез в этот проход. Вернулся обратно:

–Есть на свете Бог, лейтенант. Один бушлат кидай мне, а сам ложись на спину – на второй.

Николай улегся, а Михаил за воротник бушлата затянул его через щель в нору между свернутыми каменными глыбами.

–Молись, лейтенант, чтобы собаки из кишлака нас не нашли».

Николай Афанасьевич откинулся на спинку стула. По телу пробежал легкий озноб. Следователь положил перед ним толстую папку. Веревочные тесемки были завязаны игривым бантиком. На папке чернела надпись: «ЭКСПЕРИМЕНТ».

Полковник дернул за тесьму и открыл папку. Сверху, на документах, лежала кипа фотографий. Вот он, Михаил, и на каждой следующей фотографии – фиксация изменений по часам: с черепной коробкой, телом, руками, ногами, хвостом…

Часть 7

«Интересно, надолго ли хватит поглощенной еды? Нужно понимать, сколько часов я смогу контролировать рептилию».

Послышался шум приближающегося автомобиля. Михаил включил «третий глаз» и побежал через заросли, защищая лапами глаза. Скорость снизилась.

«Главное – как можно дольше не засветиться», – подумал Михаил и тут же услышал истошный визг. На поляне, через которую он перебегал, стояла «Газель», а рядом с ней расположилась компания. Мужчина жарил шашлыки, а двое других в обществе трех дам полулежали на расстеленном брезенте. Одна в ужасе заорала, остальные отдыхающие застыли с перекошенными лицами. Ветер дул в противоположную от Михаила сторону, да и обоняние было отключено, поэтому он и не учуял дразнящего запаха жареного мяса.

«Девочек мне больше не закадрить». Михаил остановился, подпрыгнул, помахав в воздухе лапами. Развернулся и задом наперед ретировался в чащу. «Будут рассказывать операм про меня – никто не поверит. Скажут: с ума сошли. А это – выигранное время».

Мишка мысленно улыбнулся и проскакал, не останавливаясь, еще четыре часа. Иногда ему попадались люди, которые либо в ужасе вопили, либо с любопытством на него пялились.

Ощущение опасности усиливалось. Он не понимал, в каком формате нагрянет эта опасность, но то, что она близка, рептилия чувствовала. Михаил поставил себя на место преследователей: что бы сделал он? Мысленно сверился с картой. Лесной массив, по которому он сейчас скачет, скоро перейдет в узкий перешеек, а дальше беглеца будет сложно обнаружить: болота и малонаселенная местность. «Убивать меня они вряд ли будут, я им нужен для экспериментов. Еще бы, идеальный монстр-убийца! Они знают, что я обладаю навыком гипноза, поэтому будут искать способ нейтрализовать гипнотическое воздействие. Убегу я от них, и куда? Бегать по лесу, таскать коров у бедных селян? Либо в клетку, либо в беспросветную жизнь. Невелик выбор. Можно ли меня вернуть в мое тело? Вряд ли. Доктора убил методом отсечения головы – так, наверное, записали в протоколе. Что же делать? Какое из зол – меньшее? В клетку совсем не хочу. Поживу в лесу какое-то время, а там видно будет. Сигану с высокой скалы. Хрясь! – и нет Мишки Латышева. Был Мишка Латышев, да вышел весь».