Разные судьбы

– Ожидаете кого-нибудь, Сергей Степанович? Да? Кого бы это? Стоит ли ждать? Смотрите какие девушки! – девчата прыснули от этих слов. Катерина выпрямилась, прошлась плавно, как в танце. – Ну как, не подходим?

– Нет, – равнодушно сказал Сергей.

– Ну смотрите, пробросаетесь, Сергей Степанович, ох пробросаетесь! – Катя круто повернулась и пошла наигранно, поворачивая бедрами. «Кривляка» – подумал Сергей и направился к дому.

Вечером, когда мать и сын управились с делами, к ним зашла Вера. Она тяжело дышала от быстрой ходьбы, лицо ее залил румянец. Она прислонилась спиной к стене. Получилось так, что они стояли друг против друга.

– Вот пришла, – тихо сказала Вера.

– Угу, – глухо буркнул Сергей и не узнал своего голоса.

Снова молчание. Вера, не зная, что делать, теребила концы платка, повязанного вокруг шеи, а Сергей смотрел на девушку и не находил слов. Выручила мать, чувствуя их неловкость.

– Что же ты, сынок? Проводи Верочку в горницу.

Вера закраснелась еще больше.

– Мам, мы лучше на улицу пойдем.

– Ну-ну, – не стала перечить мать.

За селом они повернули на стежку. Шли они молча, каждый хотел сказать что-то свое, хорошее, но оба молчали, словно не решаясь мешать удивительно веселому пению разноголосых птиц. Незаметно вышли к пруду и, не решаясь смотреть друг на друга, они вглядывались в отражение на зеркальной глади пруда. Сергей взглянул на Веру и вдруг почувствовал какой-то прилив нежности к этой девушке. Сердце его колотилось, легким не хватало воздуха. Им овладело какое-то непонятное чувство.

– Вера, я давно хотел тебе все сказать, объясниться, но не мог, боялся, что ты не поймешь. И надо было дотянуть до сегодняшнего дня, а завтра уезжать. Вера, Верочка, ты мне очень нравишься и давно, – он в порыве схватил ее руку и приложил к сердцу. Ты давно у меня здесь, в моем сердце. Я люблю тебя, люблю очень. Понимаешь? Где бы я ни был, что бы я ни делал, я думаю только о тебе. Завтра мне уезжать. Ты будешь ждать меня? Я очень хочу, чтобы ты ждала меня. – Все это он сказал так быстро, как бы боясь упустить что-либо важное для него. Вера слушала его, широко раскрыв глаза.

– Сережа, милый, – едва слышно успела прошептать она, когда тот замолчал.

Девушка уронила ему на грудь голову. Сергей сверху посмотрел ей на голову и нежно обнял ее за плечи, слегка притянув ее к себе. Они так стояли долго, как бы боясь нарушить это сладостное прикосновение.

– Я сама давно хотела тебе это, но боялась, как и ты, не знала с чего начать, как подойти, – говорила Вера, все также не отрываясь от его груди.

Сергей чувствовал ее своим телом, как в ее девичьей груди стучит сердце, которое открылось ему, чувствовал, как бьется его сердце. Их сердца переговаривались между собой и не могли наговориться по той радостной причине, что нашли друг друга. Где-то заговорила кукушка.

– Кукушка, – тихо сказала Вера, осторожно отстраняясь от Сергея.

– Смеркается уже, а домой идти не хочется. Погуляем еще? – Сергей нежно обнял ее за плечи и они зашагали в сторону реки.

Они остановились на берегу Быстрянки под плакучей ивой. Ветки этого удивительного дерева опускались до самой земли, тянулись к воде. Создавалось такое впечатление будто дерево плачет, а река – это его слезы. Вера прислонилась спиной к стволу, Сергей смотрел на девушку так зачарованно, что она опустила глаза. Сергей ранее не любил никого и поэтому никак не мог разобраться в том состоянии, в котором он сейчас находится. Какая-то неудержимая сила подтолкнула его, он весь содрогаясь, прильнул к губам приоткрытого рта девушки. Вера, не ожидая ничего подобного вздрогнула и как-то съежилась вся.

– Зачем ты это сделал, Сережа? – спросила она, отвернувшись, – не смотри на меня теперь. Сергею стало не по себе.

– Прости меня, Верочка. Я сам не знаю, как это произошло и я вовсе не хотел тебя обидеть, – говорил он, гладя ее по мягким волосам.

Вера посмотрела на юношу сияющей улыбкой. Его слова она восприняла ни как оправдание, а как извинение.

Легкий ветерок лениво перебирал тростник, заходящее солнце бросало свои последние сияющие красные лучи в теплые воды Быстрянки, как бы соединяя реку с небом, на котором серебром блестели первые звезды. Но скоро и эту красоту скроет темная ночь, покрывало которой нет-нет да разорвет сверкающая зарница. Всю эту красоту сопровождало прекрасное пение соловья.

– Домой не хочется идти.

– Погуляем еще?

– Да, конечно. Ведь еще не поздно?

– Еще не поздно, – Сергей протянул ей руку, она слегка хлопнула по ней ладошкой и они пошли.

– Кто это здесь гуляет так поздно? – раздался из кустов густой бас. Вера вздрогнула.

– А, это Вы, дядя Егор? – девушка всполыхнула, как пожар. К счастью, в темноте этого никто не заметил. Навстречу им шел, держа в поводу коня, Матвеич.

– Что это вы, молодежь, никак меня напугались?

– Да нет, неожиданно просто.

– Ну как, Сергей, подготовился к отъезду?

– Да, я готов.

– Завтра на семичасовом поедешь, так что в шесть утра жди, заеду. Ну гуляйте, а мне пора. Ваше дело молодое, а нам на ночь пора, кости греть. Гуляйте, время сейчас мирное, счастливое. Это нам вот не довелось нагуляться вволю. Война, брат, помешала. Хватило горького да слез на много лет. Еле расхлебали. Ну да ничего. Зато сейчас на ногах крепко стоим, да так крепко, что никакая сила не стронет с места. Ну ладно, не буду мешать. До утра. – И председатель широким шагом зашагал к дому.

– Хороший наш Егор Матвеич. Дедушка говорит хороший, что горя хлебнул через край. В людях разбирается. Односельчан знает своих. К каждому у него свой подход.

Незаметно они подошли к дому Веры.

– Ну, иди, Сережа. До утра!

– Нет, ты иди!

Вера повернулась и быстро скрылась в темноте. Сергей вздохнул полной грудью и зашагал к дому. На душе было радостно и немного грустно. Грустно от того, что нужно было уезжать, расставаться с родным селом, односельчанами, людьми, которые его любят и будут ждать. Утром Сергей проснулся до шести часов и первая мысль у него была «придет ли Вера?». «Придет!» – решил он и пошел умываться. Пока он бренчал умывальником, подъехал председатель.

– Ну как, герой, уже на ногах? Молодец! – гудел председатель, хлопая его по плечу. – Ну, Евдокия, собирай на стол, корми сына в дорогу. – Евдокия посмотрела на председателя повлажневшими глазами. – Ну что ты, соседка, сырость разводишь. Не на войну, на хорошее дело сына провожаешь. Через год специалистом вернется.

– Да я это так, Матвеич, по бабьей привычке, – улыбнулась она сквозь слезы. – Садись и ты, председатель, а то что это ты в стороне, неладно получается.

За завтраком старшие все давали советы.

– Ты, сынок, там в поезде смотри, следи за чемоданом, не отходи от него, а то люди всякие бывают, есть такие, которые этим и живут. Да в Астрахани этой тоже. Город незнакомый, большой, машин много. Товарищей выбирай из деревни, городские ведь и водку пить научат. Компании там разные, девчонки городские быстро голову вскружат.

– Ну тут уж нет, Евдокия, – вмешался председатель. Он парень хоть и молодой, но зато самостоятельный. Да и зачем ему городские, если у него здесь зазноба есть почище всякой городской.

Сергей моментально залился краской.

– Ну ладно, хватит его учить, – завидя неловкое положение Сергея, увел этот разговор в сторону Егор Матвеич, – у него своя голова на плечах есть, не хуже нашей.

Они встали из-за стола и вышли во двор. Около машины председателя уже стояли люди, которые пришли проводить односельчанина. Проводить Сергея пришли: его друг Николай Соловьев, дед Спиридон, Вера и уж кого не ожидал, так это Екатерину Седову, и та пришла.

– Ну, Серега, видишь сколько народу пришло тебя проводить! Уважают тебя односельчане.

– Ну что же, сынок, поезжай, счастливого пути! Помни, что я тебе наказывала.