Еврейский вопрос. Конфликтология

«19—00.Товарищеский матч: сборная Германии-сборная России». Когда же (раз в 2 года) наступало время серьёзных футбольных мероприятий: мушаиловский клан от греха подальше переезжал к дальним родственникам… Все, кроме тёти Сони, ибо Аркашу к сожалению нужно было кормить, да ещё и по графику – культуризм не терпит приблизительности.

– Аркадичка, кушай фасоль шоб ты здох, тебе же надо поддерживать форму.

Тётя Соня стойко несла свой крест, стиснув зубы и заложив уши ватой. А два раза в день (мало ей было острых ощущений) она отправлялась к соседке, Евдокие Филипповне Фидельман, созерцать: как южно, так и североамериканские страсти.

Жора

Но безусловно самым ярким результатом совместных сексуальных экспериментов тёти Сони и дяди Бори: являлся средний сын – Жора. Знакомые с детства строчки из стихотворной сказки «Конёк-Горбунок»: «Средний был ни так ни сяк…» – применимы к кому угодно… только не к Жорику. Как и оба брата, Жора не имел жены… и даже невесты. Зато он имел школьную золотую медаль, и два красных диплома. К тридцати трём годам Жорж не успел создать своего учения, но успешно поучал пять сотен самых настоящих учеников. Георгий Борисович работал на Махали, в средней школе №13,и по причине тотального дефицита педагогов, преподавал там сразу 5 предметов: физику, астрономию, историю, географию и английский язык. Помимо английского, он блестяще владел ещё четырьмя языками:русским, немецким, арабским и ивритом. Жорапользовался в диаспоре безграничным доверием, и имел непререкаемый авторитет. Махалийцы безропотно пошли бы за ним куда угодно, как за Моисеем. Ни одно серьёзное массовое мероприятие не обходилось без активного участия Мушаилова-среднего. Он был: распорядителем на похоронах и тамадой на свадьбах, исполнял обязанности третейского судьи в имущественных спорах, мирил уголовников и хранил синагогальный общак. Девушки Жору любили, босяки уважали, школьники заглядывали в рот, старики молились на него и ставили в пример своим внукам.

Жорик бдил за своим здоровьем как китайский ушуист пенсионного возраста: не курил, не пил спиртного, не употреблял возбуждающих приправ, пропагандировал вегетарианство, занимался йогой, бегал по утрам, ездил на велосипеде и плавал круглый год в открытом бассейне. Кроме того: он владел гипнозом, и умел делать массажи всех частей тела… и в этих ипостасях был среди махалийцев нарасхват.

– Во всём нужна мера – любил повторять Жора, постоянно имея перед глазами два ужасных перегиба – Негоже жрать как Аркаша, и кайфовать как Лёва.

Георгий Борисович обладал весьма колоритной внешностью. Он уже начал лысеть, но принципиально не стригся. Длинные вьющиеся локоны ниспадали на плечи, при этом волос был редкий и череп неэстетично просвечивался во многих местах. Внушительная борода, немного шире чем у Карла Маркса, и чуточку короче чем у Льва Толстого… колыхалась от шумного дыхания. Жора заботливо отращивал бороду в течении 11 месяцев, ровно месяц с достоинством её носил, и наконец: торжественно сбривал в день смерти Джими Хендрикса. Лицо, изборождённое морщинами (следствие страшной мимики) и фрагментарная седина: старили Жоржа на 15 лет. Глаза навыкате, как у Надежды Константиновны Крупской, застукавшей Ленина за мастурбацией: горели полубезумным блеском, выражая неуёмную энергию и бешеный темперамент. Это античные греки придумали 4 темперамента. Но они не знали Жору Мушаилова… у него был пятый. От его жестикуляции приходилось уворачиваться, словно Джеки Чану от нападок негодяев-каратистов. Ни одной секунды Георгий не мог спокойно: ни стоять, ни сидеть, ни лежать. Даже во сне он вздрагивал, отгоняя невидимых врагов. Жорику регулярно снились сны. Почти каждую ночь космос бомбардировал его сюрреалистическими видениями. Многочисленная литература по толкованию кошмаров: ни за что не смогла бы помочь Георгию Борисовичу разобраться в его ночных аллегориях. Пьяный в стельку Михаэль Шумахер, разъезжающий без водительского удостоверения по городам Кавказских Минеральных Вод на детской машине с педалями. Рэй Чарлз, пытающийся с риском для жизни разнять Юрия Башмета и Джимми Пэйджа, фехтующих на смычках. Наоми Кэмпбел, прыгающая на батуте с масаями в чём мать родила… И сотни других, не менее экзотических.

У Жоры была лучшая на Махали библиотека: полторы тысячи книг… и обладая феноменальной памятью, он цитировал любую из них близко к тексту. Кроссворды Жорж щёлкал как орехи, не оставляя ни одного неразгаданного слова. С первых минут знакомства, посторонний человек интуитивно понимал: Жора нестандартная личность. По мере общения, человек (уже не совсем посторонний) начинал понемногу осознавать масштаб этой личности. И на определённом этапе отношений, человек (почти приятель) неизбежно испытывал интеллектуальный шок… ибо не было темы, в которой Георгий Борисович слабо ориентировался. Его кругозор был необъятно широк… и по любому аспекту, в любой отрасли знания он обладал энциклопедической осведомлённостью. Существовала пара вопросов, в которых Жора… нет, не мелко плавал, но окунался в них не так глубоко, как во все остальные: влияние океанических течений на трансконтинентальную миграцию тюленей, и кое-какие нюансы кесарева сечения. Если к примеру заходил разговор о Пунических войнах, то очень скоро обнаруживалось, что Жора в курсе событий на уровне непосредственных участников этих сражений: он знал поимённо всех легионеров Сципиона Африканского, размер их сандалий и клички лошадей… Визави по-разному реагировали на амбициозно-эрудированные выпады Мушаилова-среднего… в зависимости от расшатанности собственной нервной системы.

Беседуя, Жорик получал эстетическое удовольствие. Дискутируя: сексуальное удовлетворение. В споре, физиономия Жоры принимала жуткие черты. Он становился похож на: Троцкого, Муссолини и Жириновского в одном лице. Упаси вас Бог обнаружить сомнение, или (Свят! Свят! Свят!) несогласие. Его глаза наливались кровью, и ещё больше вылезали из орбит. Спорить с Мушаиловым-средним было рискованно физически, и опасно психически. Обзывать оппонентов в пылу полемики было для Жоры обычным делом. Свою точку зрения по какому-либо вопросу вам иметь не воспрещалось, но вы были обязаны признать её ошибочной… желательно публично.

У совершенного почти во всём Жоры… была таки слабость. Адекватное определение этой черте даже трудно подобрать. Расизм, сионизм, шовинизм, национализм – не подходят. Георгий Борисович Мушаилов искренне считал, что позитивный фундамент здания цивилизации на протяжении пяти тысяч лет: насыпался, и продолжает по ведёрку насыпаться – евреями… и ТОЛЬКО! С какой бы темы ни начинался ваш с ним разговор: с диадохов Александра Великого, с убийства Джона Леннона, или с отделения прибалтийских республик… он (разговор) непременно и всеобречённо переезжал на еврейские рельсы, и уже никуда не сворачивал, аки дрезина.

Вечер первый

«Евреев очень мало на планете,

Но каждого еврея – очень много.»

И. Губерман

Вы не виделись с Жорой целую вечность: 39 часов, и признаться соскучились по его обаятельной роже. Ноги сами несут вас на улицу им. Ноя Буачидзе. Поздоровавшись с Евдокией Филипповной Фидельман, вы толкаете ногой калитку Мушаиловых, и… наступаете на заднюю лапу спящего Диогена… Диоген – это доберман дяди Бори. Диоген радостно приветствует вас, и все сучки Махали подтверждают, что он очень рад вас видеть. По мере приближения к крыльцу, становится всё отчётливей слышен гнусавый перевод «Тропиканки». Поднявшись по ступеням, вы стучите в дверь… Затем ещё… Потом сильней… Вы прислушиваетесь… И вот, между фразами Рут и Ракел, начинает доноситься музыка, и вы узнаёте «Петрушку» Стравинского… Всё ясно: Жора в своей комнате проверяет тетрадки, а тётя Соня прививает себе нервные болячки. Вы не в первый раз припёрлись к Мушаиловым без официального приглашения, и отдаёте себе отчёт в том, что у вас только три варианта попасть внутрь: 1. Реклама на ТВ; 2. Завершающие аккорды «Петрушки»; 3. Возвращение Аркаши с тренеровки, и вышибание им входной двери… И конечно вы закуриваете, и выкуриваете две сигареты подряд… первую – нервно, вторую – дабы успокоиться. Но сегодня вам везёт… через 14 минут дверь открывает заплаканная тётя Соня.

– Здрасьте тёть Сонь!

– Здраствуй Юрочка.

– Жора дома?

– Дома.

– А чё так долго не открывали?

– Да у него музыка орёт во всю абрамовскую.

– А-а..

Разувшись, вы проходите в жориковский кабинет, и вам становится неудобно… Георгий Борисович как всегда занят… а вы как всегда свободны, и пришли поболтать.

– Жора, сделай тише! (Кричите вы вместо приветствия.)

– Чё ты орёшь?! Чё ты меня пугаешь?! Стучаться надо! Кто тебе открыл?! Кто тебя впустил?!

– Шаламалекум!

– Я с тобой не здоровался… ты мне ещё в тюрьме надоел! (Делает тише.)