Пекло 3

Ответа не было, только понимание, что мир никогда не меняется мгновенно, но стоило ему выйти из капсулы, оказаться в академии и шагнуть в одиночестве в лифт, как он сразу же встряхнул браслет связи.

– Срочный вызов Франку Стелбахеру! – потребовал он, чтобы было быстрее.

– Что? – тут же ответил ему друг, и голос его зазвучал прямо в голове, благодаря встроенному в мозг звуковому чипу.

– Нам нужно поговорить. Это крайне важно.

– Ясно, я приеду к тебе вечером, выпьем и ты мне все расскажешь.

– Нужно сейчас! Почему ты вообще не сказал мне…

– Тише, – перебил его Франк. – Успокойся. Вечером я приеду и все расскажу. Вечером, Симон, а сейчас просто займись делом, и я займусь. Ясно?

Если бы они не были знакомы большую часть жизни, Симон бы, наверно, послал Франка очень далеко и такими словами, которые, как ему казалось, и сам не знал, а так он только выдохнул и согласился. В конце концов, его друг – человек куда более занятой, чем он сам, и если он говорит: «вечером того же дня», значит он действительно воспринимает его всерьез, а не глумится свысока.

«Эта секретарша – настоящая зацепка», – подумал Финрер и поспешил в свой кабинет на самом верхнем этаже, прямо под самой угасшей надписью. Там его ждал совсем другой робот-помощник – ИИ по имени Люкс, стоявший когда-то во главе института – способный понимать людей. Единственное существо, кроме Франка, которому можно все рассказать.

Глава 3

Змея на огне подгорела. Кто-то рассеянный плохо снял с нее шкуру и теперь Лотару приходилось отковыривать обугленный ее клочок от своего обеда, насаженного на палку.

Жаловаться и выяснять, чей это промах, он не хотел. Не любил склок, да и было как-то не до этого. Нужно было сосредоточиться и подумать о деле, а у него не получалось. Он смотрел на хмурого Шефа с картой в руках и ему казалось, что он узнает этого человека.

То ли он перегрелся, то ли просто сошел с ума, но в загорелом лидере Демонов ему мерещился Оливер Финрер – тот четырнадцатилетний мальчишка, которого он все еще помнил.

В чертах лица сложно было усмотреть даже подобие схожести, но вот этот вдумчивый взгляд человека, способного игнорировать весь мир, если ему так будет нужно, он видел только у Оливера, а теперь встретил вновь.

Смутное воспоминание об имени старого не то врага, не то приятеля – Лотар сам не знал, что об этом думать – вызывали в нем сомнения. Он просто не был уверен, что ему, едва живому, это все не привиделось.

– Если вы будете хотеть выжить любой ценой, тело найдет силы, – говорил ему куратор на спец подготовке. – Это может показаться нелепым, но сознательная доминанта способна на многое. Ваша главная задача – хотеть выжить. Можете считать это своей работой, все остальное ваш мозг и ваши руки сделают сами.

Все эти слова в начале курса казались Лотару странными, а потом обрели смысл, а теперь он был готов даже допустить мысль, что он сам придумал упоминание Оливера Финрера, чтобы продолжать бороться.

Главная нелепость состояла при этом в том, что во всем этом был замешан дед этого самого Финрера – Симон, глава Земной Академии Наук. Когда тот сказал, что Лотару придется пройти спец подготовку по самообороне высшего класса, новость ничего кроме недоумения не вызывала.

– Зачем она мне? – спрашивал он, действительно не понимая. – Я, конечно, числюсь в космическом патруле, но, давайте честно: я – штабная крыса, кнопкотыкер, как справедливо говорят боевые пилоты.

– Это не справедливость, а хамство, – возмутился на это Симон Финрер, а пришедший с ним капитан ЗАПа просто усмехнулся.

– Может и штабной, но офицер, эксперт, да и, насколько я знаю, всю программу миссий ты отрабатываешь, – сказал он.

– Не знаю, к чему вы клоните, – пожал плечами Лотар, – но я это делаю, сидя в симуляторе, а не в настоящих боевых условиях. Я просто проверяю программное обеспечение образца и заранее знаю, что никто не умрет, если я совершу ошибку. Как это можно сравнивать с настоящей боевой работой?

– Да причем тут боевая работа? – возмутился Финрер. – Ты единственный из оставшихся незасекреченных участников проекта «Белая Молния», неужели ты не понимаешь, что тебе нужна защита?

Только тогда Лотар и заткнулся. Вокруг «Белой Молнии» постоянно что-то происходило. Сотрудники исчезали без вести, внезапно умирали в своих домах, их убивали, их увольняли за халатность, ссылали на ЗиПи3. Цех с опытным образцом трижды горел, и не важно, как его охраняли и как проверяли людей. ЗАП в открытую ставил свои патрули, но дерьмо – а тут уж не ругаться было невозможно – все равно случалось.

– Ты должен быть в состоянии себя защитить. Ты – испытатель. Тебе пилотировать последний образец, – убеждал его Симон Финрер, да он и сам был вынужден согласиться.

В испытаниях он проблемы не видел. Вести опытный образец под конвоем из боевых кораблей по заранее сверенному маршруту…

Воспоминание о маршруте заставили его нахмуриться. Кто-то изменил маршрут в настройках корабля. Они не должны были оказаться у ЗиПи3. Даже не так, кто-то сбил корректировку гиперпрыжка, кто-то из тех, кто был с ним на корабле.

«Кто бы это ни был, он поплатился», – решил Лотар, точно зная, что никто кроме него не выжил, закинул в рот кусок подгорелой змеи и снова посмотрел на Шефа.

В бликах огня, все с той же картой в руках, он очень походил на Оливера с джойстиком в руках в тот день, когда он по-настоящему поразил Лотара.

Он все еще помнил не экран, не показатели игры, а суровый решительный взгляд. Оливер не знал полумер, стремился все делать идеально и… как-то делал это. Лотара это пугало и восхищало одновременно, а сейчас, глядя на Шефа, он понимал, что все это время хотел стать именно таким: сильным и целеустремленным, не упертым, как баран – а он таких встречал и терпеть не мог – а действительно способным добиться желаемого.

«Это не может быть он, – сказал себе Лотар. – Восемнадцать лет прошло. Столько в Пекле… черт! На ЗиПи3 не живут».

Он даже головой дернул, чтобы отогнать эту оговорку. Главным правилом для него сейчас было – обезличенность. Ему нельзя было привязываться к этим парням, нельзя было перенимать их термины, их привычки, становиться одним из них. Не потому, что они были какими-то уродами или нелюдями, как говорили в правительстве, просто он должен был выжить, выбраться отсюда или хотя бы попытаться, а для этого ему нужна была трезвая, ясная голова, не затуманенная личными чувствами.

«Сначала дело, потом все остальное», – сказал себе Лотар и даже мысленно усмехнулся, вспоминая простую формулу одного из тренингов.

– Любую вашу проблему, любое переживание мы проработаем после, а пока просто отложите ее в сторону. Будет выполнена работа – и мы возьмем ее вместе, если надо – под контролем препаратов, – говорил его личный психотерапевт и куратор-наставник – гуру этого дерьма.

Понимая, что без мата он тут вряд ли выживет, Лотар тихо блякнул себе под нос, выдохнул это короткое слово, которое в его обществе заметили бы все и тут же осудили бы, а тут никто не заметил. Всем было плевать. Особенно сейчас, когда никто не сомневался, что творится какая-то жесть.

На самом деле он входил в местный военный совет и под покровом ночи должен был помогать составлять новый план, но мозгами шевелил явно только Шеф.

Дориан, врач из ЗАПа, охотно делился с ними информацией, но сам думать не хотел. Он кровь с лица отмыл и, казалось, был счастлив просто самим фактом своего бытия, и не важно, что он в главной сточной канаве вселенной. Его даже грязная одежда и слипшиеся от пота и чужой крови волосы не смущали.

Ярван сидел, прислонившись к бочке. Старательно пытался вникать, но только висок тер у выбитого глаза. У него голова болела от новостей про механическую бабу.

Остальные предпочли заниматься бытовыми делами, а Ирон и вовсе переметнулся в технический совет, сказав, что там от него толку больше. Он с Виту ковырялся в обломках поврежденного старого танкобура, и Лотар им даже завидовал – ему-то убегать было некуда.

На совете по-настоящему не хватало Берга, но найти его не удалось.

– Если тела нет, значит Зена, скорее всего, не убила его, а забрала с собой, – сказал Дориан и ткнул в точку на карте. – Вот тут рудники. Если он не предатель, то…

– Что значит «если»? – резко осадил его Шеф.

Дориана этот выпад не впечатлил. Даже самые дикие глаза опытного заключенного в Пекле не могли сравниться с Зеной; а, перестав бояться ее, Дориан вообще забыл, что такое страх, и просто плечами пожимал на такое возмущение: мол, тебе видней.

– Она скорее скинет его тут, – говорил он спокойно, – ну или, если он ей приглянется, может утащить на остров в качестве своего любовника. Карин она точно увезет туда. Она мне сказала, что аппаратура нужная там.

Шеф ничего на это не сказал, только кружку свою жестяную так сжал, что помял ее еще больше, оставив на ее боку следы от своих пальцев.

– Женщина нужна ей живая и целая, так что за нее можно не волноваться, – сказал Дориан и едва не получил кружкой по голове, по крайней мере, Шеф дернулся, но сдержался.

– Если она собирается заполучить ее тело, то что она будет делать с ее сознанием, это ты знаешь? – спросил он зло.

– Нет, – согласился Дориан, – но, как я понял, дней пять будет идти только подготовка.

– Тогда у нас не семь, а пять дней, – сказал Шеф и больше не переставал хмуриться. Он не притронулся к еде, все смотрел на карту и переваривал новую информацию.

Им нужно было попасть на остров, захватить его, зная, что все подступы перекрыты.