Пропавший в чёрном городе

Анка захохотала.

Обернулся на неё какой-то хмурый прохожий.

– Поначалу-то некоторые наши взрослые немцев запросто выкидывали из очереди в магазин и занимали их место, и нас учили так же поступать. Мы тоже, переехавшие, советские девчонки и мальчишки, дружно колотили киндеров, но потом подружились с ними! Уже разговариваем кое-как, понимаем некоторые слова, иногда во дворе играем вместе. Во, я же тебе ещё про кино не рассказала!

Стремительно, как подхваченная весенним ветерком, Анка перебежала широкую брусчатую улицу, закричала оттуда, замахала Мишке рукой.

– Смотри, это кинотеатр! Немецкий, но уже работает! Там кресла красные сохранились, бархатные и потолок синий, на нём лампочки как звёзды в темноте светятся!

Анка вернулась к Мишке и к велосипеду, запыхавшаяся, счастливо улыбнулась

– Мы сюда уже несколько раз ходили с девчонками! Здесь наши, отечественные, фильмы показывают и новости. Ты смотрел «Два бойца»?

– Да, в Москве, когда ещё война шла.

– А-а, я только недавно… И ещё один кинотеатр в Кёнигсберге есть, но на другом конце города, ближе к восемьсот двадцатому заводу. Туда часто трофейные фильмы привозят, недавно показывали «Сестра его дворецкого», так здорово!

– Так это же американское кино?!

– Ой, а мы все фильмы, которые не наши, не советские, трофейными называем! Мы «Сестру его дворецкого» ходили смотреть с ребятами с восемьсот двадцатого…

– А чего это за секретный завод такой, ты про него всё цифрами и цифрами?!

Анка замялась, для чего-то даже посмотрела на небо.

– Я обещала… Генка не велел никому говорить. Корабли там военные ремонтируют, вот. Всё, больше ничего не скажу, сам у него при случае спросишь.

Анка улыбнулась.

– Извини.

– Ничего, понимаю.

– Генка пригласил в кино меня и ещё девчонку из нашего дома, билеты нам купил, мороженым угощал…

– Много?

– Чего много?

– Мороженого много было?

– Не-ет… По кружочку. По одному…

Замолчали оба, несколько минут шли в тишине, молча смотрели по сторонам.

Анка заговорила первой.

Шла, по-прежнему не смотрела на Мишку, просто рассказывала, показывала рукой на разные дома, разрушенные и целые.

– Нас с завода на субботники сюда несколько раз возили… Сначала мы разбирали завалы из деревьев и кирпичей на улицах, потом наши военные, комендатурские, придумали создавать продовольственные запасы для питания немецкого населения. Мы перебирали картошку в старых городских хранилищах, проверяли запертые дома и подвалы на предмет продовольствия. А ещё заводские бригады выезжали в пригороды, на хутора, там искали зерно, муку и картошку.

До комендатуры они дошли минут за сорок.

– Только я не знаю точно, работают ли они там сегодня… Видела, как всю неделю собирались, грузовики к ним во двор заезжали, военные, какие-то ящики грузили, коробки. Может переезжают куда?

– Дойдём – посмотрим, разберёмся.

Действительно, около красивого трёхэтажного здания на перекрёстке стояли машины, вокруг которых прохаживались автоматчики. Другие солдаты, без оружия, выносили на улицу, к грузовикам, мебель, упакованные бумаги.

– Подожди меня здесь, мало ли чего… Я сам справлюсь, ладно?

– Хорошо. Я постою на той стороне. Только ты недолго, Миш, а?

– Как получится.

Анка со своим красным велосипедом осталась под деревьями, а Мишка перебежал через дорогу к зданию комендатуры.

– Стой! Куда?! Стрелять буду!

Часовой у дверей, пожилой усатый автоматчик, бросился наперерез Мишке.

– Хальт! Цурюк!

– Я свой, свой! Я русский, из Москвы приехал! Брата ищу! Я по делу.

– Тьфу ты! А чего тогда мчишься, как оглашенный?! Всё равно стой, я старшего позову, выясним.

Часовой нажал кнопку на двери.

– Сейчас дежурный офицер выйдет. А ты стой смирно, не суетись!

– Почему так строго?

– Ха!

Дядечка с автоматом рад был поговорить с новым человеком.

– Потому что нам бдительность нужно сохранять! Недавно, в прошлом месяце, случай у нас тут был, такой же мальчишка, как и ты, только немчик, к воротам подбежал, с гранатой, с противотанковой, представляешь?!

– И вы его застрелили?!

– Брось! Успели сообща повалить, обезоружили. Он реветь начал, чего-то там кричал. А сегодня вот ты нарушаешь…

– Я не нарушаю! Я же только спросить! Я брата в Кёнигсберге ищу, Славку!

– Какого?

Договорить усатому не довелось, дверь комендатуры открылась и на крыльцо вышел хмурый офицер с карандашом в руке.