Средиземноморская одиссея капитана Развозова
В честь русских моряков в Мессине появилась «Площадь русских моряков», «Улица русских моряков Балтийской эскадры». Но весь этот ужас городу еще предстояло пережить…
После Мессины – снова в море. Эскадра вице-адмирала Д. Н. Сенявина направилась к островам Ионического архипелага на остров Корфу. Проходя Мессинским проливом, следовало быть предельно осторожными, ибо пролив усеян отмелями и камнями.
Командир «Кильдюина» потребовал промерять глубины через каждые десять минут. Промеры глубины производились ручным лотом, представляющим свинцовую конусообразную гирьку весом порядка трех килограммов, прикрепленную к линю – прочному пеньковому плетеному шнуру. На дне гирьки была выемка, заполненная салом с толченым мелом, к этой смеси и прилипали частицы грунта со дна. Лот-линь разбит на сажени, обозначенные вплетенными метками, – марками. По этим маркам и определял матрос-лотовый глубину моря под кораблем. Умению хорошо бросать лот надо учиться. Лот раскручивается в воздухе и забрасывается вперед, против хода судна. Заметить деление нужно в момент, когда груз опускается на дно, а лот-линь принимает вертикальное положение.
– Лотовые! Промерить глубину! – послышалась команда капитан-лейтенанта Развозова.
Матрос-лотовый, ухватив лот-линь за клевант правой рукой, раскачал груз над водой и, сделав три круговых взмаха, забросил его в воду против хода фрегата. Из бухты в его левой руке свободно заскользил лотлинь. Нагнувшись над бортом и почувствовав, что груз достиг дна, лотовый быстро приподнял его и снова опустил, чтобы убедиться, что гирька на самом дне, а не на случайно подвернувшемся камне, и, приметив у самой волны флажок марки, доложил:
– Левый борт – десять саженей!
– Правый борт – десять саженей! – отозвался другой лотовый.
Немного спустя командир снова приказал промерить глубину.
Лотовые снова промерили и доложили:
– Девять с половиной саженей!
– Девять с половиной саженей! – подтвердил лотовый другого борта.
Глубина была безопасной.
– Следить за глубиной! – приказал боцману командир.
– Есть, следить за глубиной! – повторил боцман.
Матросы-лотовые периодически промеряли глубину. Слышались доклады: «Лот проносит!», что означало – лот не достигал дна.
Корабли эскадры постепенно втягивались в пролив. После захода солнца вице-адмирал Сенявин приказал сомкнуть линию и следовать за его кораблем. В непроницаемой темноте видя только кормовой фонарь мателота, они благополучно прошли проливом.
Настало утро. По небу бежали рваные серые тучи…
Капитан-лейтенант Развозов, вызвав в каюту лейтенантов и мичманов, несущих вахтенную службу и, разложив на столе карту, инструктировал:
– Идучи от Мессины на Корфу, при южных ветрах, держать должно на остров Санто-Мавро, при северных – на северную оконечность Корфу. Идя же в южный пролив, должно держать ближе к острову Паксо, ибо от мыса Бианко простирается на половину ширины пролива песчаная отмель. Чтобы миновать ее, следует держаться албанского берега до тех пор, пока не выйдете на траверз города.
– Все ли понятно, господа офицеры?
– Ясно, господин капитан!
В открытом море быстрому ходу фрегата способствовал свежий норд-ост. Капитан-лейтенант Развозов приказал боцману задраить люки и проверить крепление шлюпок на боканцах – деревянных балках, выступающих за борт, на которых подвешены шлюпки.
Ветер усилился и начал менять направление. На палубе зазвучал усиленный рупором голос капитан-лейтенанта Развозова:
– Парусную вахту наверх!
Боцман повторил распоряжение и засвистел в дудку. Застучали матросские башмаки.
Моряки по команде один за другим вылетали из люка.
– Фор-бом-брамсель, ставить! Грот-бом-брамсель, крюйс-бом-брамсель, ставить! Матросы проворно взлетали по вантам на марсы, подтягивали и закрепляли тросы, ловко и быстро управлялись с парусами.
– Поживей! Не спать на ходу! – подгонял матросов боцман.
Брамсели – верхние паруса, над которыми только топсели, были быстро развернуты, приведены к ветру и закреплены.
– Марсовые на марс! Привести к ветру фор-марсель!
– Привести к ветру грот-марсель!
– Шкоты подтянуть!
– Рулевой, что рыскаешь? – Развозов быстро взглянул на матроса, стоявшего за штурвалом. – Крепче держи в бакштаг!
– Есть крепче держать в бакштаг! – ответил штурвальный.
Впереди белели паруса эскадры. Фрегат «Кильдюин» увеличил ход. У форштевня, на бушприте косыми стрелами дрожали под напором воздуха фор-стеньги-стаксель, кливер и бом-кливер.
Капитан-лейтенант Развозов поднял голову и взглянул на верхушки мачт. Казалось, что все стоит на месте, а бегут стремительно и неудержимо черные кудлатые грозовые тучи.
«Если бы не килевая качка с кормы в нос, можно было подумать, – усмехнулся Развозов, – что земля стоит, а небо движется».
…Разразилась гроза. Ударом молнии повредило фор-стеньгу на «Урииле». Тот сразу потерял ход. Чтобы не задерживаться, командующий эскадрой принял решение оставить с «Уриилом» «Селафаила» и бриг «Феникс», а эскадре продолжать путь. Гроза бушевала несколько часов.
«Слава Богу! Длительный тяжелый, сложнейший переход близится к завершению. Скоро Корфу». На душе у Егора Федоровича было легко и спокойно, что случалось не так часто в его офицерской жизни.
Ветер снова начал менять направление. Развозов решил «увалиться», то есть вывести фрегат из бакштага и идти так, чтобы ветер дул прямо в корму.
– Рулевой идти фордевинд!
– Есть идти фордевинд!
В этот момент со своей наблюдательной площадки закричал марсовый:
– Прямо по курсу острова!
Действительно, подняв к глазам подзорную трубу, капитан-лейтенант Развозов впереди, на фоне неба заметил едва угадывающиеся очертания островов.
«Вот и Корфу!» – мысленно порадовался скорому окончанию похода Егор Федорович.
Ионические острова, к которым относится и остров Корфу, расположены вблизи юго-западных берегов Балканского полуострова, составляют, как считают, продолжение хребтов Греции, частично опустившихся в море. Кое-где на островах поднимались горные кряжи, а вдоль побережья тут и там тянулись плодородные равнины с плантациями оливковых деревьев, апельсинов, лимонов, винограда, миндаля. Даже сейчас, зимой, подходя к этим благословенным островам, офицеры эскадры вице-адмирала Сенявина наслаждались видами поросших вечнозеленой растительностью склонов гор и холмов.
Наблюдая с мостика эту красоту, Егор Федорович Развозов вспомнил связанную с Ионическим островами легенду о том, что само название Ионического моря, по волнам которого шла сейчас эскадра, древние греки связывали с именем возлюбленной Зевса красавицы Ио.
Острова Корфу, Занте, Святой Мавры, в древности, как и все острова Архипелага, имевшие другие названия, упоминались в «Илиаде» и «Одиссее», в произведениях древнегреческих и римских историков. А нынешний остров Цериго, греки считали родиной богини любви и красоты Венеры.
С моря в подзорную трубу были видны толстые гранитные стены крепости Корфу, высеченные в скале казематы и бастионы. Укрепления островов Видо и Лазаретто прикрывали крепость со стороны моря.
«Да, много кровушки пришлось пролить пять лет назад русским морякам-десантникам под командою адмирала Ушакова, чтобы взять эту твердыню», – понимал капитан-лейтенант Развозов, глядя на мощные стены Корфу.
Историческая правка
Остров Корфу никогда не был под властью турок, в отличие от остальной Греции, потому что входил в состав Венецианской республики. В конце XVIII века французы закрепились на Ионических островах. Самым крупным и хорошо укрепленным гарнизоном был Корфу. Осаждала крепость – вот уж гримаса истории! – русско-турецкая эскадра, которой командовал Ф. Ф. Ушаков. Четыре месяца он держал крепость в блокаде, ожидая прибытия десантных отрядов. 18 февраля 1799 года начался штурм крепости. Сначала корабельная артиллерия подавила береговые батареи на островке Видо, являвшемся «ключом» к Корфу.
Быстро расправившись с гарнизоном Видо, десантники установили на острове пушки и начали расстреливать укрепления на самом Корфу. После массированной бомбардировки в бой снова ринулся десант. Французы одним за другим теряли бастионы и укрепления.
Последствия победы Ушакова и взятия Корфу были глобальными. На Ионических островах возникла Республика Семи Островов, ставшая опорой русского флота в Средиземноморье, а командовавший эскадрой Федор Федорович Ушаков был произведен императором Павлом I в адмиралы.
В дальнейшем русские первым делом восстановили разрушенный форт на острове Видо, прикрывающий подходы к главной гавани Корфу.
Кстати, этот форт и поныне местные греки называют «русской крепостью».
Эскадра вице-адмирала Д. Н. Сенявина прибыла на Корфу 19 января нового 1806 года. Рейд Корфу находящийся между городом и островом Видо, имеет глубину от восьми до двенадцати сажень, грунт – ил, хорошо берется якорями. Преимущества рейда командир «Кильдюина» капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов оценил сразу – корабли по двум проливам при всяком ветре могли выйти в море.
Русские корабли, находившиеся к тому времени в Корфу приветствовали вице-адмирала Сенявина девятью выстрелами, республиканская крепость салютовала ему пятнадцатью выстрелами. Все военные суда в знак вступления под начальство Сенявина подняли красные флаги.
Греческое население острова устроило русским морякам торжественную встречу, звучала музыка, сопровождавшаяся громом литавр и барабанов. Религия греков, язык и одинаковые обычаи славян, общая искренняя любовь окружили русских моряков. В то время именно греки возлагали свои надежды на помощь России в борьбе с французскими оккупантами.
Небезынтересно сопоставить переход с Балтики на Средиземное море эскадры вице-адмирала Сенявина в 1805 году с переходом кораблей Первой Архипелагской экспедиции в 1769 году. Тогда адмирал Спиридов подошел к берегам Греции через двести дней, контр-адмирал Эльфинстон – через двести двадцать дней, после выхода из Кронштадта, а у Сенявина примерно тот же путь занял всего сто тридцать дней.
В 1769 году пришлось возвратить в Англию часть кораблей, потерпевших аварии на переходе. У Сенявина все корабли дошли до Корфу без серьезных повреждений. На борту кораблей эскадры Сенявина было две роты Первого и две роты Второго морских полков – всего 749 человек. Благодаря чистоте, опрятности, доброкачественности пищи и питьевой воды ни на одном корабле Сенявина не было заразных болезней, которые косили моряков эскадр Спиридова и Эльфинстона.
Это ли не показатель успехов, достигнутых русским флотом за тридцать пять лет после Первой Архипелагской экспедиции.
Небо было чисто. Поверхность бухты спокойна. Еще с пяти часов утра команда быстро умывшись соленой водой, помолившись и позавтракав, начала готовить «Кильдюин» к адмиральскому смотру. Вооруженные скребками, пемзой, ящиками с песком, ведрами, голиками и швабрами, матросы, ползая на четвереньках, терли палубу песком и пемзой, потом обильно поливали водой из парусиновых ведер, которые то и дело опускали за борт на длинных концах. После этого палубу проходили голиками и затем швабрами. Борта были промыты с мылом… Так же драили нижние палубы. Наконец, выскобленный и вымытый фрегат был окончательно прибран. Боцман придирчивым взглядом осмотрел корабль. Осмотрел шкафут, шканцы, квардек, мачты и реи со свернутыми парусами.
«Кильдюин», надраенный стараниями экипажа, был готов к адмиральскому смотру.
Реи были выправлены идеально, отскобленная до белизны палуба сверкала и надраенная до золотистого сияния медь компаса, штурвала, рынды – горела. И хотя фрегат «Кильдюин» под командованием Е. Ф. Развозова всегда отличался «примерной опрятностью и своею чистотой», адмиральский смотр есть адмиральский смотр.
В ожидании прибытия на борт вице-адмирала Сенявина команда «Кильдюина» выстроилась вдоль бортов, офицеры на шканцах в парадной форме – «двубортных мундирах темно-зеленого сукна с белым стоячим воротником и двумя рядами желтых металлических пуговиц, в каждом ряду по шести; вокруг завернутых пол мундира и клапанов на обшлагах рукавов белая выпушка; длинные брюки белого сукна, шпага и шляпа-треуголка с золотой петлицей и бантом. У офицеров на каждой стороне воротника по вышитому якорю и по три якоря на лацканах рукавов. На плечах погоны… конец их, обращенный к воротнику, уже другого, закругленного вроде эполета. У лейтенантов на плечах погоны темно-зеленого сукна, у мичманов погонов вовсе не было».
У командира фрегата капитан-лейтенанта Развозова золотой погон был на одном правом плече.
Матросы стояли вытянувшись во фронт, не шелохнувшись в «мундирах темно-зеленого сукна со стоячим воротником, разрезанными обшлагами и клапанцами темно-зеленого сукна; в брюках такого же сукна; пуговицы суконные обтяжные; в матросских шляпах простых, круглых». Унтер-офицеры в шляпах «полупоярковых, круглых, с пригнутым с одного бока полем, на котором находился бант из черной гарусной ленты с оранжевой каймой и пуговицей».
…Горнисты исполнили сигнал «Захождение». С вельбота на фрегат поднялся командующий эскадрой. Когда вице-адмирал, в сопровождении офицеров штаба, вступил на палубу «Кильдюина», командир фрегата отсалютовал шпагой. Сенявин принял рапорт, прошел вдоль строя и поздравил нижних чинов и господ офицеров с окончанием длительного, тяжелого перехода…
– Впереди боевые действия с флотом Франции! Бог нам в помощь! – закончил адмирал.
У трапа командующего эскадрой проводил караул с лейтенантом во главе. Ударила барабанная дробь. Капитан-лейтенант Развозов приложил пальцы к треуголке. Гребцы привычно налегли на весла, и катер с командующим и офицерами штаба отвалил от борта «Кильдюина».
С прибытием на Корфу вице-адмирал Сенявин принял от контр-адмирала Грейга начальство над морскими, а от генерала Ласси и над сухопутными силами.
В результате в его распоряжении была эскадра до сорока вымпелов и до двенадцати тысяч сухопутных войск. На начало 1806 года в Средиземноморскую эскадру входило десять линейных кораблей, пять фрегатов, одиннадцать бригов и бригантин и двенадцать канонерских лодок и несколько более мелких судов. Кроме прибывших пяти кораблей, одного фрегата и двух бригов, пришедших с Сенявиным, морскую силу составляли следующие корабли: «Ретвизан», «Елена», «Параскевия», «Азия», «Михаил» (без пушек, для перевозки десанта), фрегат «Венус», «Армений» – госпиталь и корветы: «Диомид», «Херсон», «Алциное» и «Днепр».
Сосредоточенный на Ионических островах корпус насчитывал около 10 200 русских пехотинцев и артиллеристов и около двух тысяч албанских и греческих добровольцев, объединенных в легион легких стрелков.
Предвидя близкие бои, вице-адмирал Д. Н. Сенявин уделял большое внимание боевой подготовке. Учитывая, что большая часть матросов не имела опыта ведения морского боя, Сенявин организовал их обучение стрельбам по морским и береговым целям. Чтобы добиться сплаванности эскадры адмирал проводил специальные учения. Им были введены сигналы для обучения «поворотам и действию парусами» во время совместного плавания кораблей – «Дневные сигналы от вице-адмирала и кавалера Сенявина генваря 28-го дня 1806 года».
Они содержали 433 сигнала, пронумерованные в специальной таблице, не считая сигналов «туманных» и для ночного времени. Были специальные сигналы на походе, при съемке с якоря, при оказании помощи терпящим бедствие кораблям. Но главное, были установлены сигналы для атаки, погони за противником, высадке десанта, отражения атаки брандеров и других боевых действий.
Подавались эти сигналы так: десять разных ярких флагов, означающих цифры от ноля до девяти, раздают все приказания адмирала, которые под номерами были напечатаны в особых книгах. Верхний флаг означал – единицу, под ним второй – десятки, третий – сотни и так далее. Ночью и в туман сигналы делались пушечными выстрелами и фонарями. Сигнальная книга хранилась на каждом корабле как государственная тайна.
Все командиры кораблей получили эти сигнальные книги и обязаны были руководствоваться ими. Капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов внимательно изучил и разобрался в сигналах. Он давно ждал чего-то подобного, потому что в условиях быстро меняющейся боевой обстановке разнообразные тактические действия можно предпринять только получив четкий сигнал-команду.
«Значение этих сигналов, – считал Развозов, – сводится не только к улучшению связи между кораблями. Значение их шире: они способствуют выработке единства тактического мышления у офицеров эскадры и дают направление боевой подготовке, ибо сигналы ориентируют командиров на действия в разнообразных условиях: “атаковать неприятеля с над ветру”, “атаковать неприятеля из-под ветру”, “атаковать неприятеля в строю кильватерной колонны” и “прорвать неприятельскую линию”, “атаковать неприятельскую кардебаталию”, “атаковать авангардию”, “атаковать арьергардию”, “атаковать отдельную часть неприятельского флота” и “атаковать одно судно”». Сигналы были разработаны как на случай боя с противником стоящим на якоре, так и для боя на ходу.
«Этот документ, – понимал Развозов, – показывал, что адмирал Сенявин твердо решил внедрять в практику различные тактические приемы и отказывается от шаблонов».
Но не только боевая учеба и действия в бою занимали вице-адмирала Сенявина. Командующий эскадрой сразу столкнулся с серьезными трудностями, связанными с удаленностью Средиземноморского театра от русских берегов.
Уже 17 февраля 1806 года Сенявин доносил товарищу Морского министра, что ему необходимы мастеровые люди, что у него серьезные затруднения с корабельными припасами – железом, парусиной и такелажем, что провианта на Корфу мало, не хватает медикаментов.
Сенявин понимал, что боевая готовность эскадры зависит от решения всех этих, да и не только этих, вопросов: не были заготовлены дрова для кузнечных работ, не было свечей для освещения. В довершении всего эскадра испытывала острый недостаток в деньгах. Адмиралу был выдан аккредитив на Венецианский банк, но пока эскадра шла в Средиземное море, Венеция оказалась занята французами, и реализовать там аккредитив было невозможно.
Несмотря на все эти трудности, вице-адмирал Д. Н. Сенявин действовал энергично и целенаправленно. Власти Корфу передали в распоряжение русского командования одиннадцать складов, как тогда говорили – магазинов. Были заключены более выгодные подряды на выпечку сухарей и на доставку мяса, даны подряды на доставку дров для кузнечных работ. Аккредитив, данный на Венецию, удалось реализовать в марте 1806 года в Константинополе. Все эти меры в сочетании со строжайшей экономией позволили вице-адмиралу Д. Н. Сенявину удовлетворить насущные нужды Средиземноморской эскадры.
Быт эскадры Второй Архипелагской экспедиции, возглавляемой вице-адмиралом Сенявиным, как и тридцать лет назад во времена Первой Архипелагской экспедиции адмирала Спиридова, постепенно налаживался.
Во время стоянки в Корфу вице-адмирал Д. Н. Сенявин произвел перетасовку офицеров и матросов, добавив на новоприбывшие корабли тех, кто уже много поплавал в здешних водах. Капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов получил назначение командиром фрегата «Венус», а его старший офицер лейтенант И. Н. Бутаков принял под свое командование бриг «Летун».
Назначение радовало Развозова, но к этой радости примешивалась легкая грусть. Жаль было прощаться с моряками и офицерами, с которыми было столько пережито. Жаль было оставлять «Кильдюин» к которому Егор Федорович, что называется, прикипел, понимая и чувствуя «поведение» фрегата при любом ветре. Успокаивало то, что передает он свой фрегат в надежные руки старшего офицера корабля «Москва» капитан-лейтенанта Дмитрия Аксентьевича Дурново.
Капитан-лейтенант Е. Ф. Развозов и капитан-лейтенант Д. А. Дурново доложили о сдаче и принятии дел командующему эскадрой.
Историческая справка
Под командованием капитан-лейтенанта Д. А. Дурново фрегат «Кильдюин» в феврале 1806 года вышел из Корфу в Черное море за мастеровыми людьми и корабельными материалами для эскадры Сенявина. По возвращению, в октябре 1806 года, «Кильдюин» находился в Кастель-Нуово, в Черногории. 26 ноября в составе эскадры перешел к острову Курцало в Хорватии, а оттуда к острову Браццо, для взятия турецкой крепости. Выполнив боевую задачу, «Кильдюин» был оставлен у острова Курцалло до мая 1807 года, для защиты крепости от возможных посягательств французов. По возвращению в эскадру фрегат «Кильдюин» был послан в отряд контр-адмирала А. С. Грейга в Эгейское море к острову Лемнос для участия в блокировании крепости Пелари. Там же «Кильдюин» прикрывал отход нашего десанта, и Дурново привел фрегат на остров Тенедос в отряд Грейга. После этого был отправлен с депешей на Корфу. По окончанию Средиземноморской эпопеи в 1813 году фрегат «Кильдюин» был продан англичанам.
Развозов попрощался с «Кильдюином» и его командой. Назначение командиром фрегата «Венус» начинало новую страницу жизни и службы капитан-лейтенанта Егора Федоровича. Ведь новый корабль – это всегда новый поворот в моряцкой судьбе.
Глава 2. Наследие Екатерины Великой
В 1763 году молодая императрица Екатерина II, на тот момент ей было тридцать два года, обратила свой взор на юг России в Северное Причерноморье, где южные границы империи упирались в Дикое поле, по которому в разорительных набегах проносились крымские татары, турки-османы, горские племена, грабя и уводя в рабство тысячи славян. Далее моря – Азовское, Черное и Медитеранское, как называли в России Средиземное море, в котором до того времени русские торговые суда и военные корабли никогда не бывали. Екатерина знала о грандиозных замыслах Петра Великого на Ближнем Востоке, через сподвижника Петра фельдмаршала Б.К. Миниха, который говорил: «…Я могу сказать только то, что Великий Петр с 1695 года, когда в первый раз осаждал Азов, и вплоть до своей кончины не выпускал из вида своего любимого намерения – завоевать Константинополь, изгнать турок и татар и на их месте восстановить христианскую греческую империю».
С первых лет правления Екатерины Черноморско-Балканское направление занимало важнейшее место в ее внешней политике, стратегической целью которой было овладение побережьем Черного моря, так же как Петр I завладел для России побережьем Балтики.
Установление тесных связей с греками – единоверцами, естественными союзниками России в борьбе с Османской империей, Екатерина считала важным средством достижения своих внешнеполитических целей, для чего в 1763 году Г. Орлов послал в Грецию двух эмиссаров – греков М. Саро и Г. Папазоли. По возвращению в Петербург в 1764 году М. Саро представил отчет, в котором высказал свое предположение о том, как можно поднять греков на восстание против Оттоманской Порты:
«…Смею представить и о том, чтоб отправить в Средиземное море (Архипелоус тоже) против турок десять российских военных кораблей, и на них нагрузить и пушек довольное число. Где, коль скоро бы завидели греки столь великое множество, сообщились с российскими греческия немалые суда. Только б удовольствованы были пушками, ибо они теми недостаточны. Об них же можно сказать, они народ смелой и храброй».
Весьма любопытно, что это предложение грека М. Саро стало по существу сценарием организованной Екатериной II через несколько лет Первой Архипелагской экспедиции из девяти боевых кораблей (семи линейных кораблей, фрегата и бомбардирского корабля) и вспомогательных судов, загруженных оружием и пушками для греческих повстанцев-добровольцев.
Историограф Российского военного флота Ф. Веселаго писал: «К этому времени относится организация тульским купцом Владимировым акционерной компании для морской торговли с портами Средиземного моря с капиталом в 90 000 рублей, причем купец ходатайствовал о дозволении отправить товары на казенном (курсив. – А.Л.) судне».
Интересная и немаловажная деталь: «Екатерина вступила сама в число акционеров с капиталом в десять тысяч рублей и приказала для компании построить особенный 34-пушечный фрегат, назначить на казенном содержании морских офицеров и команду».
Учитывая, что судно вернется в Кронштадт небыстро, ибо требовалось значительное время для выяснения обстановки на Средиземном море, императрица, чтобы не было ущерба коммерции, как пишет Веселаго: «…представила компании значительные льготы в уплате различных торговых пошлин», а Адмиралтейств-коллегии предписывала: «…наиусерднейше постараться, дабы сие дело не остановилось какой-либо невозможностью, но все бы способы придуманы были к отвращению затруднений».
Остается только удивляться, как своевременно купец Владимиров решил отправиться торговать в Средиземном море. Построенный для этого предприятия казенный фрегат, нареченный «Надежда Благополучия», 4 июня 1764 года благополучно спустили на воду, укомплектовали военной командой, а командиром назначили «флота капитана Плещеева».
То, что фрегат готовили именно к походу в Средиземное море, подтверждается записью в «Ведомости о кораблях и других судах» Балтийского флота, датированной 26 августа 1764 года: «…Оный построен для коммерции в Медитеранском море…»
