Повесть о Сашке

– Мне спать совершенно не хочется.

– Ну вот, лето, каникулы, самое время отдохнуть, понежиться…

– Абсолютно не хочу спать.

Мама – Марина Сергеевна, удивленно подняла брови. Сначала от дочки она слышит слово "совершенно не хочется", теперь та произносит "абсолютно не хочу". Раньше Санька так не говорила. Что это? Трудный подростковый возраст? Марине Сергеевне и невдомек, что возраст тут ни причем. Просто ее любимая младшая дочка трижды посмотрела фильм "Девушка с характером", дважды "Воздушную почту" и другие киношки о самостоятельных и волевых советских девушках, и старательно копирует их манеру поведения.

– А вот брату твоему действительно пора вставать, – говорит Марина Сергеевна.

– Ага. Сейчас я Костю разбужу, – отвечает Санька тихонечко пробираясь к брату.

Тихонечко это потому, что закуток за шкафом где стоит кровать брата превращена им в химическую лабораторию. Не дай бог там что-то задеть, а тем более разбить. Малюсенький столик и полки на стене заполнены колбами, ретортами, пробирками, пузырьками и коробочками с химреактивами. Костя добывал это богатство правдами и неправдами, что-то покупая в аптеках, что-то выпрашивая у матери, которая работала на хлебозаводе в лаборатории. Да на Ленинградском хлебозаводе № 2 есть настоящая лаборатория, ведь процесс выпечки хлеба это настоящее таинство и начинается оно с определения качества, полученного хлебозаводом сырья. Знания химии помогают сделать хлеб вкуснее, а булочки пышнее. Сашка несколько раз была на хлебозаводе у Марины Сергеевны и прямо влюбилась в ряды пробирок в лаборатории, и белые халаты сотрудниц. Видимо любовь к химии у их семьи в крови. Ведь и Костя занимается на втором курсе химико-технологического техникума. Сашка успела побывать и в техникуме, но там ничего интересного она не увидела. В лабораторию ее не пустили, аудитории конечно были побольше, чем школьные классы, но они ее не впечатлили. Даже портрет Дмитрия Менделеева, имя которого носил техникум, собственноручно написанный и подаренный учебному заведению вдовой ученого, не произвел впечатления на девочку. Портрет, как портрет. Вот если бы в техникуме кругом стояли колбы с трубками, в них бы булькали разноцветные жидкости, было бы здорово!

– Вставай, засоня, – на распев пропела Сашка и стоящие на полках пробирки отозвались ей легким звоном.

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Костя, обнимая подушку.

– Ты какой вчера вечером фильм смотрел?

– Отвяжись.

– Ну, скажи.

– "Истребители" – называется.

– Хороший?

– Хороший, но ты его не поймешь.

– Почему это не пойму?

– Мала еще слишком.

На эти слова хорошо бы запустить в брата подушкой или чем-то потяжелее. Но нельзя, жалко расставленных кругом пробирок. Сашка тяжело вздыхает и идет пить чай с вареньем, и бубликами.

"Вовсе я не маленькая. В шестой класс уже перешла" – думает девочка. Но взглянув на пробирки, вспоминает, что и в шестом классе она еще не будет изучать химию, и настроение ее еще больше портится. Она садится за стол, смотрит как тетя Люся – младшая мамина сестра, торопливо пьет чай, проглядывая газету.

– Ну, что там пишут? – спрашивает Марина Сергеевна сестру.

– Да ничего особенного.

– Тогда и нечего за столом читать. Ведь подавиться можно.

– В Берлине в театре ставят пьесу Горького по повести "Мать".

– Во-первых, это не повесть, а роман.

– Ладно, хватит меня учить. Начинай сразу с "во-вторых".

– Во-вторых ты считаешь, что с немцами у нас все нормально? Мы им хлеб эшелонами шлем, они наши спектакли ставят и все хорошо?

– Наверное, нормально. Хотя я знаю не больше твоего.

– Ты все-таки на почте работаешь. Начальником почтового отделения.

– Вот именно – на почте, а не в министерстве иностранных дел и будет ли с немцами война, не знаю.

– Ты не кипятись, мы все после финской войны, когда три месяца подряд по ночам было затемнение, грабежи, на улицу не высунешься, стали нервными, взвинченными. Вот я и волнуюсь.

– Заболтала ты меня, того и глядишь на работу опоздаю, и не буду больше начальником, – сказала тетя Люся свернув газету и подмигнув Саньке.

Тут появился Костя с полотенцем на плече, зубной щеткой и круглой пачкой зубного порошка в руках.

– Давай быстрее в ванну, а то кто-то из соседей займет, – говорит ему мама.

– Займет, так я в кухне, почищу.

– Ты же знаешь, что Петр Петрович, ругается, когда ты чистишь в кухне. Говорит, что от этого раковина забивается.

– Ты как химик понимаешь, что она забивается от вермишели, которую он промывает в дуршлаге, – возразил Костя.

В огромной ленинградской коммунальной квартире, в которой они живут, вечно кто-то чем-то не доволен. Они уже давно привыкли к этому. К тому же эта одна из немногих семей, у которой в пользовании целых две комнаты и многие им завидуют.

– К химии, это не имеет никакого отношения. Поторопись, опоздаешь, – продолжает мама.

– У нас расписание сдвинули, не опоздаю, но домой вернусь поздно.

Мама треплет его по растрепанным после сна волосам и тут ей на глаза попадаются ключи, оставленные на буфете.

– Вот дуреха Люська, ключи забыла.

Внимание мамы переключилось на Саньку.

– Отнесешь ей ключи сейчас, или попозже.

– Отнесу перед обедом.

И все это закончилось драмой на почте.

"Хорошо, что тетя Люся пошла на обед домой" – думает Сашка.

"А если бы не пошла?" – возникает ужасная мысль, но думать об этом страшно.

Поздно вечером пришла домой тетя Люся. Она долго о чем-то шушукалась с мамой. Санька прислушивалась, пытаясь понять, но у нее ничего не получилось. Потом тетя Люся подошла к Санькиной кровати и прошептала:

– Никому, ничего не рассказывай.

Глава 2