Лишь украдкой

Закатная риза дана бездорожью,
Родятся светила в лазурном эфире.
Ты молвишь устало, с таинственной дрожью,
Что двое мы в мире.

Твои одногодки счастливей едва ли:
Не хватит их искры на пламя живое —
Дай выйти из дебрей, где бесы взыграли,
Где, к счастью, мы двое.

Твоё постоянство похожего шире,
Твоё восхищает оттенками чуда.
Но счастье теряют, и счастье, что в мире
Мы двое покуда.

«Средь ясной весны фиалки в саду»

Средь ясной весны фиалки в саду
Не пали во прах от снежного шквала —
Слабейшие те стерпели беду,
Что грубой рукой других убивала.

Расчёты держа порой взаперти,
Внимая душе, пророчащей втайне,
Мы сносим и то, что трудно снести,
Хоть кожей своей чувствительны крайне.

За помощью звёзд и личности все
Счастливо творят, осанисто, смело;
Сияют они в активной красе,
Где, мнится, кругом их ад, а не дело.

«Весна воспитала фиалки в саду»

Весна воспитала фиалки в саду,
Но что-то вернуло холодное царство;
Цветы претерпели большую беду,
Большое коварство.

Мы тоже вдохнули минутный дурман —
И чуждого скоро нашли в одноверце.
Не дело, не слово повергло в обман,
А мягкое сердце.

Не время фиалкам и нашей мечте.
Кто жизнь усложняет, очнётся в накладе:
Раздвоенной жизни прийти к остроте,
Как цельной – к отраде.

«В любви легко лишиться почвы нам»

В любви легко лишиться почвы нам
И двинуться на диво по волнам.
От берега потребно отойти,
Чтоб общее пристанище найти.

С молитвами найдёт его любовь —
И здравый смысл иметь ей можно вновь,
А водами идя, чуждаться дум
И веру сохранять уместно двум.

От веры здесь отделаться нельзя —
Пугающей становится стезя,
На твердь из вод обратно рвёмся мы,
Приемля то, что ведают умы.

«Как будто столетье не видел я феи»

Как будто столетье не видел я феи,
Мечты золотые прошли без возврата,
Но вновь я втянулся в большие затеи
Волнующей скупо вином аромата.

Всегда впечатляет её появленье,
Её руководство по духу прекрасно;
Блажен я, что в деле её оживленье
С моим интересом отчасти согласно.

Цветущ я, наверно, сегодня воочью,
Сегодня себя я прощаю нетрудно;
Близ утлой церквушки рождественской ночью
Во мне светозарно, в округе безлюдно.

«Ты мамы держалась, одна к ней припав»

Ты мамы держалась, одна к ней припав,
Одна средь веселья ты слёзы хранила,
А мама бранила несчастный твой нрав,
Ужасно бранила.

Придя без костюма, не зная, где сесть,
Отрадней была ты звезды карнавала.
Повсюду удобства посредственным есть,
А лучшим – опала.

Дышал я в опеке, почти часовой,
Речами скупыми, лишёнными силы;
Дышал я речами, что жалки с лихвой,
Но подлинно милы.