Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга пятая. Кирдык вашей Америке!

Не прошло и полгода после того, как третьего марта 1977 года в Москве на XVI съезде ВЦСПС у Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева случился каталептический припадок, как практически все члены «брежневского клана» оказались, кто на больничной койке, а кто и за кладбищенской оградой. И почему-то новое руководство страны перестало проводить захоронения в Кремлёвской стене. Последним, кого захоронили там, был бывший министр иностранных дел СССР Громыко. А вот Суслов, Черненко, Пельше, Кириленко, а также остальные так называемые «кремлёвские старцы» уходили в мир иной как-то необычайно скромно. И упокоевались в основном на Ваганьковском кладбище. Не было пышных похорон, торжественных маршей на Красной площади, не было траурной музыки по телевидению и прямой трансляции из Дома Союзов, где обычно выставляли гроб с телом бывшего члена Политбюро. Из похорон партийных чиновников внезапно перестали делать культ. И поэтому смена власти в СССР и прошла как-то незаметно и буднично.

И пока Брежнев находился на излечении и фактически был лишён возможности говорить, так как тонический спазм жевательной мускулатуры вследствие длительного применения нембутала и седуксена привел к весьма негативным последствиям, за несколько месяцев практически на 80% обновился состав Политбюро ЦК КПСС. И обновился он как раз за счёт членов Комитета государственного контроля, которые вот так просто и изящно, а главное, легально захватили власть в СССР. Точнее, перехватили.

Из прежних членов Политбюро там остались, конечно же, Романов, ставший Генеральным секретарем теперь уже Коммунистической партии (обновлённой), Гришин, первый секретарь Московского горкома КП(О) и Мазуров, первый заместитель председателя Совета Министров СССР. Также был вновь возвращен в Политбюро Александр Николаевич Шелепин, председатель ВЦСПС.

Из кандидатов полноправными членами Политбюро стали министр культуры СССР Демичев, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Машеров, председатель Совета министров СССР Косыгин, председатель Совета министров РСФСР Соломенцев. Косыгин и Соломенцев не входили в состав Комитета государственного контроля, но на своих постах показали очень неплохие результаты. К тому же идеи, которые обсуждались на заседаниях Комитета, они вполне разделяли. Тот же Соломенцев не раз позволял себе откровенно критиковать политику первого секретаря ЦК Компартии Украины Щербицкого. Например, председатель Совета министров РСФСР не раз обвинял украинцев в том, что они оформляют вывески на украинском языке, который является «искажением русского», а также излишне увлекаются прославлением национальных поэтов и писателей.

Кстати, несколько членов Политбюро из так называемых «национальных квот» тоже остались. И хотя их было немного – это были первые секретари компартий союзных республик – как раз с ними вопрос был ещё до конца неясен. Если члены Политбюро украинец Щербицкий и казах Кунаев, в принципе, были лояльны новому руководству СССР, то кандидаты в члены Политбюро узбек Рашидов и азербайджанец Алиев вызывали серьёзные сомнения. Именно поэтому состав Политбюро был кардинально обновлён и голоса даже тех его членов, кто был настроен против инициатив нового генсека, были бы нивелированы теми, кто ранее состоял в Комитете государственного контроля. Правда, об этом знали только посвящённые.

Кандидатами в члены Политбюро стали новый председатель Комитета госбезопасности Бобков и его первый заместитель Семичастный. Последним кандидатом в члены Политбюро ЦК КП(О) стал новый министр внутренних дел СССР Тикунов. То есть, новый состав главного органа «руководящей и направляющей» действительно состоял из реальных руководителей страны. Причем, таких, которые поднялись на самый верх с самого низа и знали не понаслышке, чем живут простые советские люди. То есть, не видели все вокруг, как говорил один киногерой, «из окна своего персонального автомобиля».

А вот старики из Политбюро ушли навсегда. Одни, как Суслов или Пельше, в мир иной, другие – на пенсию. Так пенсионерами союзного значения стали первый заместитель министра иностранных дел СССР 76-летний Василий Васильевич Кузнецов, заведующий Международным отделом ЦК КПСС 72-летний Борис Николаевич Пономарёв, 74-летний председатель президиума Верховного совета СССР Николай Викторович Подгорный.

16 июня 1977 года Подгорный подал в отставку и с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР, выйдя на пенсию.

Кстати, председателю Совета министров СССР Косыгину тоже было уже 73 года, но к его работе никаких претензий не было. Наоборот, он совместно с Мазуровым теперь в полную силу занимались преобразованиями в народном хозяйстве Советского Союза. И вот всё начало меняться. Постепенно, без резких скачков, как когда-то при Сталине или Хрущёве, но перемены были видны. И всё же Мазуров негласно продолжал руководить Комитетом государственного контроля, который решено было не распускать, а оставить вроде эдакой новой вариации Комитета партийного контроли, который не оправдал себя во времена Брежнева. И те, кто в нём находился до того, как попал обойму первых руководителей страны, перестали исполнять в нём свои функции. Но помнили, ради чего он был создан и почему они пошли во власть. Поэтому Комитет контролировал не своих бывших членов, а бывшую партноменклатуру. Ведь если верхушку власти СССР удалось поменять неожиданно легко и совершенно безболезненно, то на местах ещё предстояли, как говорил Левитан, «ожесточённые и кровопролитные бои».

Комитет государственного контроля продолжал негласно вмешивался во все вопросы государственного управления в СССР, но теперь это происходило только в рабочем порядке на, так сказать, отраслевом или низовом уровне. Все ключевые политические и экономические вопросы теперь решались на уровне высшего руководства СССР. И только когда требовалось решить какую-то глобальную проблему, когда важно было собрать совершенно разные мнения, в том числе и мнения тех, кто видел данную проблему со стороны – только тогда весь Комитет собирался в полном составе. Но теперь в нём были не только члены Комитета государственного контроля, занимавшие второстепенные должности в партийных и хозяйственных структурах СССР, но и руководители страны.

Но пока что происходили регулярные встречи генерального секретаря КП(О) Романова и первого заместителя председателя Совета министров СССР Мазурова. Кирилл Трофимович раньше на правах самого старшего члена Комитета государственного контроля имел не только право делать всем замечания, но и негласно являлся арбитром всех споров, улаживал все разногласия, возникавшие во время обсуждений. И сейчас по общему согласию всех членов Комитета он осуществлял координацию его работы с деятельностью руководства Советского Союза.

– …Таким образом состав Политбюро ЦК практически полностью обновлён, больше половины – это бывшие члены Комитета государственного контроля, надо будет ещ1 ввести в состав Политбюро министра обороны Ахромеева – как-то мы совсем это упустили из виду.

– Ну вы даёте, – Мазуров с досады даже крякнул, – министра обороны в Политбюро не ввели! Как говорится, «а слона-то я и не заметил».

– Так Сергей по всей стране мотается, лично инспектирует ключевые подразделения и стратегически важные направления. Опять же, с Китаем надо сейчас ухо держать востро, Афганистан требует усиленного внимания, – стал оправдываться Романов. – Ничего, думаю, на ноябрьском пленуме введем его в состав. Пока же вопрос по нашим союзным республикам.

Мазуров моментально посерьёзнел.

– Думаешь, прольётся кровь?

Генеральный секретарь, побарабанил пальцами по зелёному сукну стола, потом хлопнул по нему ладонью и решительно произнёс:

– А вот не знаю, Кирилл Трофимович. Не знаю! С одной стороны, как оказалось, на Рашидова бочку катил тот самый Горбачёв, которого мы даже собирались двигать в Секретари ЦК. Кстати, он-то как раз, получив отлуп, быстро спелся с Лигачёвым. Они там придумали антиалкогольную компанию и хотят, чтобы мы её внедряли. Митинги проводят, на своём съезде даже приняли программу своей Партии коммунистов СССР.

Так вот, Рашидов, конечно, не ангел – есть там и приписки по хлопку, и нарушения социалистической законности, много там чего есть. Но при этом с 1941 года в Красной Армии, младший лейтенант, участник битвы под Москвой, тяжело ранен на Волховском фронте, награждён двумя орденами Красной звезды. В общем, фронтовик, не отсиживался в тылах, как тот же Андропов. И после войны с самых низов поднимался, начинал редактором сельской газеты. Рашидов на посту первого секретаря компартии Узбекистана многое сделал для республики. При нём Ташкентское авиационное производственное объединение имени Чкалова вошло в пятерку крупных авиационных предприятий мира. Завод выпускает более 60 больших самолётов в год. Ташкентский тракторный завод выпускает свыше 21 тысяч тракторов, «Ташкентский завод сельскохозяйственного машиностроения» – свыше 10 тысяч хлопкоуборочных комбайнов в год. А узбекское золото? Золоторудное месторождение Мурунтау ежегодно даёт в казне до 100 тонн золота. После того, как Рашидов стал руководить Узбекистаном, там были построены Ташкентская и Сырдарьинская ТЭС, Чарвакская ГРЭС, начались разработки нефтяных и газовых месторождений. Поэтому я считаю, что с Рашидовым нужно побеседовать. И побеседовать именно вам, Кирилл Трофимович.

Мазуров усмехнулся.

– Ты думаешь, Григорий Васильевич, первый заместитель председателя Совета министров СССР для Рашидова котируется выше, нежели Генеральный секретарь ЦК КПСС?

Романов поднял руку и указательным пальцем погрозил Мазурову.

– Ой, Кирилл Трофимович, Кирилл Трофимович, хитрый вы жук. Я уже не Генеральный секретарь ЦК КПСС, а Генеральный секретарь ЦК КП(О). Партия обновляется и не все на местах, особенно, в республиках, это восприняли благосклонно. Как раз и настает тот период, о котором нас предупреждали наши гости из будущего. То есть, мы некоторые процессы ускорили – вот ускорились и другие события. Это как снежная лавина – пока ты не топнул ногой или не кинул снежок, будет лежать огромное снежное поле. А только чуть, где что – и понеслась вниз. Так что сепаратизм надо пресекать уже сейчас. И лучше иметь руководителей союзных республик союзниками. А не наоборот. И Рашидов, мне кажется, уже знает о том, как мы меняли брежневскую команду. И кто такой Кирилл Трофимович Мазуров. Вон Шеварднадзе зайчиком от вас в свою Грузию ускакал и теперь там более-менее всё спокойно. А там, где не спокойно, там горячие головы остужают милиция и КГБ.

Мазуров нахмурился.

– Нет, Григорий, ты всё правильно мыслишь, с Рашидовым я лично поговорю. У меня есть что ему сказать. А вот про КГБ ты напомнил – так Алиев в Баку как раз занимал при Ахундове пост председателя местного Комитета госбезопасности. Так вот, Алиев клан Ахундова разгромил, но взамен на все освободившиеся места посадил своих родственников и нахичеванских земляков. Ахундовская «приватизация» Азербайджана сменилась тотальным господством нахичеванской клановой группировки. Должности в административно-командной системе Азербайджана теперь стали занимать только земляки Алиева – выходцы из Нахичеванской АССР. Бобков уже познакомился с состоянием дел в Баку и написал мне докладную. Я с ним недавно разговаривал.

Романов снова забарабанил пальцами по столу. Мазуров поморщился.

– Ты, Григорий Васильевич, не нервничай. Не барабань, и так голова трещит. Мы ведь ещё во время пребывания твоего в Комитете государственного контроля эту ситуацию предвидели и меры предприняли. Только пока армию вводить не будем. Я поговорю с Рашидовым, а ты вызови к себе Алиева. Поговори с ним. Но, думаю, там всё ясно. Просто постарайся понять, каковы настроения у Гейдара.

Романов заинтересовано взглянул на Мазурова.

– Думаете, Кирилл Трофимович, надо будет задействовать наших «гостей»?

Мазуров улыбнулся.

– Да, без них мы не обойдёмся. Здесь с Алиевым должен будет поработать Токугава. А вот операцию «Виолончелист» мы всё равно начнём. Слишком много своих родственников Гейдар Алиевич Алиев рассадил на ключевые посты. Так что надо будет задействовать Громова.

Глава третья. Союз Свободных Суверенных Республик

История – дама капризная. Чуть где-то стоит дать слабину, не выдержать до конца курс, который был изначально намечен, притормозить, а где-то и отойди чуть назад – всё! Сразу начнётся не просто застой, не просто возврат к старому – начнётся натуральное загнивание. Потому что всё то, что веками наши предки накапливали, как опыт, со временем становится уже не опытом, а консерватизмом. И достигнуть чего-то нового с годами становится всё труднее. Это как, например, в медицине – если врач хочет внедрить какое-то новшество, то в случае его ошибки на кону – жизнь человека.

А вот ошибки политика, государственного деятеля губят не одного человека, а тысячи и даже порой миллионы. Гибнут и люди, и государства. Иногда, правда, после гибели одних государственных образований на их месте возникают другие. Вот только, к сожалению, граждане этих погибших государств, которые тоже гибнут, уже никогда не возрождаются к новой жизни…

Чечня, год 2016, 17 декабря

Максим Зверев всё ещё не переставал удивляться. Он подозревал и раньше, что все эти его переходы в прошлое будущее и обратно – всего лишь проколы того самого жгута, кабеля, в котором собраны множество проводков. И каждый раз он может попадать на одном и том же временном отрезке на разные проводки. Вот как сейчас – вроде бы он снова в 2016 году, но почему-то не в Украине, а в Чечне. В которой только сейчас началась Первая чеченская. Причём, не Российская Федерация воюет с республикой Ичкерия – нет такой и не было. Есть Чеченский автономный административный округ и есть Российская советская федеративная республика, которые входят в состав СССР – Союз свободных суверенных республик. В котором частично всё-таки произошли изменения, которые в прошлом Максима Зверева происходили после развала Советского Союза. Но – только частично. Вот, к примеру, чеченские войны не начинаются только в этом году. Да и то – как и во многих бывших союзных республиках, они начались в результате передела власти на местном уровне. В Чечне схватились между собой лидеры крупных влиятельных тейпов, в Таджикистане – «ленинабадцы», занимавшие высшие административные посты, схватились с «кулябцами», занимавшие высшие посты в силовых структурах. После к ним подключились другие клановые группы – «бадахшанцы», «гиссарцы» и «гармцы». На основе кулябско-гиссарской коалиции был создан Народный фронт Таджикистана, хотя, по сути, его создавали на базе 15-й бригады ГРУ.

В Таджикистане КГБ и ГРУ вовремя предвидев момент, когда в регионе к власти рвались исламские фундаменталисты, провели ряд операций, и перестреляли лидеров всех кланов. В Чечне стрелять было нельзя. Там всё надо было сделать тоньше. Чем, впрочем, и занимался сейчас Комитет госбезопасности, а также специальное подразделение «Омега», которое возглавлял его боевой товарищ и друг Кёсиро Токугава. Который сейчас сидел перед ним.

… – Тебя, Максим, не американцы хотели грохнуть. И не «чехи». А вот кто – мы пока не знаем. Наёмник был, мы проследили цепочку, но до заказчика не добрались. Пока не добрались. И охота на тебя велась в Чечне уже три месяца. Именно на тебя. Так что, когда пиндосы с «чехами» на тебя засаду сделали, мы вас аккуратно вели. Думали, на заказчика выйдем. А получилась двойная ловушка. Американцы ловили тебя, мы ловили их на живца, а параллельно за тобой и американцами ещё кто-то следил. И дал приказ тебя вальнуть. Зачем – неясно. Но если принять во внимание всю эту канитель с американскими попаданцами, то ясно – кто-то хочет нас столкнуть лбами. Кто-то, кому не нравится твой контакт с пиндосами. Вот всех и зачистили. То есть, стреляли не мы – стреляли те, кто держал тебя и твоих америкосов на прицеле. Не знаю, хотели тебя ликвидировать или нет, но мы не могли рисковать.

Зверев изумлённо взглянул на друга.

– То есть? Рисковать чем?

– Не чем, а кем. Тобой, конечно. Если бы тебя грохнули, неизвестно как бы всё это аукнулось в прошлом. Да и в будущем. Мы «Красухи» подогнали… ну, станции радиоэлектронного подавления, так что ни радиосигнал, ни мобильная связь не могли работать в том районе. То есть, никаких радио-направленных фугасов или команд снайперам. Которых, кстати, всех держали на мушке пацаны Громова. Но, видимо, у снайперов были какие-то заранее разработанные сигналы или временной таймер включили – не знаю. Как только они начали активничать, мы их сразу положили. Первого, конечно, вальнули стрелка, который тебя держал на мушке. Ты лазер не видел, зато мы видели и сразу помеху ему поставили. А потом пристрелили.

Макс нахмурился.

– Не могли живьём взять, супермены? Там очень интересная комбинация могла получиться…

Токугава улыбнулся.

– Зверь, она и так получится. Не забывай, этот мир – только одна из версий. Ты вернёшься в наше прошлое, а мы здесь даже ничего не заметим. Всё пойдёт по-другому. Впрочем, тебе попонятнее объяснит Мерлин, а я расскажу про оперативную обстановку.

Он прокашлялся и предложил:

– Макс, мы же уже не дети, давай пять капель саке за встречу? А то я тут уже пятые сутки на нервах.

Максим рассмеялся.

– Не узнаю тебя, Костя. Ты всегда был таким хладнокровным, спокойным, как настоящий самурай. И там, на Донбассе, в какую бы задницу мы не попадали, ты всегда держал марку. Что с тобой случилось?

Кёсиро прошел к шкафу, открыл дверцу и достал оттуда маленькие чашечки и пузатую бутылку явно импортного производства. Не спеша вернулся, селя за стол напротив Зверева, поставил чашечки на небольшой деревянный поднос, открыл бутылку и разлил по чашечкам прозрачную жидкость.