Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга вторая. Мальчик-убийца

Но, заметив недовольные взгляды и предвидя новые вопросы, продолжил:

– Дед у меня еще с самим Харлампиевым тренировался. И Спиридонова тренировал. Чекист у меня дед был. Почетный…

В общем, «лампочка» пошла на «ура», тем более, что классический самбистский прием «переворот с упором ноги в живот» был очень схож с этим приемом. А вместо той же «гильотины» можно было применить переход на рычаг локтя – достаточно было только после захвата шеи обратным хватом «уронить» соперника, перевернуть его и сразу атаковать его руку. Точно так же были восприняты все четыре варианта «висячки» – приема, известного в самбо. Просто обычно применяли два варианта – с запрыгиванием и с сваливанием соперника вперед на себя. А вот грэплинговский вариант с простой постановкой стопы или колено на бедро или корпус соперника никто не додумался применить. Еще бы – этот вариант был придуман в начале 21-го века.

Точнее, будет придуман…

Зверь не стал сильно уж демонстрировать свои борцовские навыки, тем более, что он всегда был больше ударником. Но пару прикладных техник показать все же пришлось. Например, показывая выход в партере из-под наваливания соперника он сделал рычаг плеча с заломом руки за спину. Поэтому показал этот же прием, но в стойке. Краем глаза он заметил, как несколько тренеров перешёптываются в сторонке. И – как в воду глядел…

– Слушай, парень. Давай к нам, в УВД придешь и еще раз покажешь некоторые приемы – уж больно интересная у тебя… у твоего деда то есть, техника, – огромный лысый мужик лет сорока возвышался над щуплым Максом, как Годзилла.

«Персонаж не из этого времени», – машинально подумал Зверь по поводу Годзиллы.

– Я не против, почему бы и нет. Вы через неделю позвоните мне на домашний, я немного тут учебу запустил – надо подтянуть… – дипломатично ответил Максим.

Одним словом, в МВД, считай, он уже засветился. В принципе, Зверь осознанно проявил часть своих талантов, потому что решение было принято – «органы» должны были помочь в его реализации. Но пока что милиция его особо не донимала. По крайней мере, после того случая в сберкассе он ничего такого так и не заметил…

Как оказалось, зря…

Глава шестая. Звезда четвертого «Г»

Милиция Зверева вроде не трогала. Так, маму один раз вызывали в райотдел, расспрашивали про сына… Ну, тренера по боксу допрашивали. И все.

А вот КГБ, судя по всему, уже шел по пятам – появился один такой лощенный франт в школе, выспрашивал что-то у директора и учителей, к друзьям Макса пару раз подкатывал. Но так, чинно-благородно – все думали, что Максимом интересуются из-за его спортивных достижений. Еще бы – юный чемпион, да еще и школьных хулиганов приструнил.

С хулиганами вообще получилась смешная история.

Одна из проблем, которая серьезно донимала Зверева – это отсутствие денег. Заработать он их не мог – ведь маленький еще, украсть – тем более, где тогда его принципы? Воров прибил, не дал украсть, а потом сам пошел воровать? Все остальные чисто «бендеровские» относительно честные способы отъема денег тоже не подходили ввиду отсутствия нужной квалификации. Кооперативов в конце 70-х в СССР легальных почти не было, а спекулировать-фарцевать Макс, даже зная технику дела, не стал бы ни за какие деньги!

И вот тут в его голову пришел хитроумный план…

Хотя хулиганы и попритихли в школе после Зверевских методов воспитания, но шпаны с рабочей окраины хватало. Поэтому и гривеники у мелюзги отбирали, и азартные игры процветали… Ну, как азартные? Играли ведь не на деньги, хотя деньги в ходу были. Играли на… крышечки. Маленькие такие крышечки, от пива и ситро. Но это – если простые. А были и с рисунком, зеленые такие – от минералки. И совсем уже редкие, дорогие – от «буржуинских» напитков. От «фанты» и «пепси-колы».

Сама игра была простой. Через два года – сейчас был только 1976 год – в фильме «Уроки французского», снятого по рассказу Валентина Распутина, покажут принцип этой игры. Правда, тогда, в послевоенные годы, играли на деньги. Сейчас за такую игру можно было загреметь, как минимум, на учет в милицию. А вот на крышечки играть было можно – не на деньги же. Правда, тот факт, что эти крышечки в школе «ходили», как местная валюта, мало кому был известен. То есть, мало кому из преподавателей.

Правила были такие: каждый ставил на кон свою крышечку. Они собирались в один столбик и с расстояния метров десять кидалась бита. Битой надо было попасть в столбик. Правда, редко кто попадал, обычно биты падали рядом. Кто ближе всех к столбику, или к «базе» приземлил свою биту, тот первым и разбивал. Задача – перевернуть все крышечки картинкой вверх. Тогда он их забирал себе. Первый же промах – наступала очередь следующего игрока.

Каждая крышечка имела свою цену. В школе был так называемый внутренний валютный рынок. Например, очень редкая крышка от пепси-колы стоила 10 крышек от минеральной воды «боржоми» или 20 простых – от пива или лимонада. А крышечка от бутылки с кока-колой «тянула» уже на 15 крышек «боржоми» или 30 простых. А уж если попадала супер-редкая крышка от чешского пива «Праздрой» или еще какого зарубежного пойла – то там уже были вообще заоблачные суммы.

Естественно, все это «добро» продавалось и за советские денежные знаки. Ну, не за рубли, конечно – за копейки. Простая крышечка обычно была на бутылке. А чтобы ее заиметь, естественно, надо было купить бутылку с напитком. Ну, пиво детям не продавали, а лимонад стоил 22 копейки. Причем, сдав бутылку в пункт приема стеклотары, 12 копеек можно было себе вернуть. Потому что столько стоила пустая бутылка. Исходя из этого крышечка от лимонада стоила 5 копеек. Можно было порыскать возле гастрономов – там валялись такие крышечки около мусорников. Но таких крышечек было до фига, и они почти не ценились.

Совсем другое дело – напитки «буржуинские». Или советские, но для элиты – например, лимонады с крышечками «заяц» и «волк», выпущенные после выхода в свет знаменитого мультфильма «Ну, погоди!» Всякие «фанты» и «колы» в продаже не бывали, их привозили или из Москвы, или из-за «бугра». Еще эти напитки были в дорогих ресторанах или у детей партийных руководителей, которые получали продукты из спец-распределителя.

Одним словом, «валютный» рынок крышечек в школах «работал» на полную катушку. И, естественно, были и «барыги», обладавшие коллекцией этой «валюты», и игроки, имевшие свой «капитал». Во время игры редко жульничали, и не было случаев, чтобы кто-то кого-то «раздевал» – отнимать у игрока крышечки считалось по школьному кодексу «не в жилу». А вот после игры… Крышечки и отнимали, и воровали, и спекулировали ими. Заядлые игроки покупали их, «спуская» не только мелочь, отпущенную мамами на завтраки в школьном буфете, но и все свои карманные деньги. Ну и конечно, имел место банальный «рэкет» – то есть, вымогательство, как крышечек, так и денег, у слабых и беззащитных.

Зверь сразу понял, где пахнет деньгами. Поэтому пару раз как бы невзначай оказывался у школьных туалетов. Там, как правило, происходили «разборки» с «валютой». После первого же такого «разбора», на котором совершенно «случайно» оказались его старые знакомые Тришка и Дикий, они быстро покинули территорию школы с отличительными признаками насильственных действий на лицах. А Макс пополнил свой капитал и в денежном, и в «валютном» эквиваленте. Так сказать, экспроприация у экспроприаторов. Или законы научного коммунизма в действии.

Очень быстро он снискал славу школьного Робин-Гуда, а когда с ним попытались разобраться два восьмиклассника по наводке Дикого, то Зверев не стал с ними церемониться – в короткой стычке одному здоровому лбу он сразу сломал руку, а второго отправил в глубокий нокаут, сделав всего два удара – один в корпус, второй – ногой в челюсть. Потом выяснилось, что этот восьмиклассник по кличке Горилла получил еще и перелом двух ребер.

Максима, конечно, повели к директору, но он от всего отпирался, а никто из свидетелей его не «сдал». Директор, конечно, выговор ему сделал, но, как говорится, не пойман – не вор.

– Эх, Зверев-Зверев. Я же просил тебя по-человечески – не превышай свою самооборону. Просил ведь? – Василий Кириллович устало снял очки и стал протирать их замшевой тряпочкой.

– А какое превышение, Василий Кириллович? Два здоровых лба, восьмиклассники, нападают на одного хлипкого четвероклассника, ломают ему руки, бьют. Я что – должен спокойно ждать, пока они меня инвалидом сделают? – взгляд Макса был невинен, как у младенца.

– Вот только не надо мне тут из себя невинную овечку разыгрывать. Чемпион города по боксу, чемпион города по самбо, ага – хлипкий и беззащитный, – директор даже опешил от такого откровенного хамства.

– Против лома нет приема, Василий Кириллович, у нас весовые категории разные и двое против одного. Да они меня затоптали бы просто, – не сдавался Зверь.

– Ну, да, тебя затопчешь, как же, – Василий Кириллович улыбнулся. – О тебе в школе легенды уже ходят. Да что там в школе – весь город гудит! На, почитай!

Директор положил перед Максом газету «Днепр вечерний», где на первой полосе красовалась его, Макса, фотография, видимо, из семейного альбома. А сверху крупными буквами было выведено «Безумству храбрых поем мы песню!»

«Вот ведь журнаглисты, уже раззвонили», – раздосадовано подумал Макс.

В заметке, правда, всей правды не рассказали, видимо, в милиции им дали только кусочек информации, но уж «подвиг пионэра» газетчики расписали от и до. Конечно, про то, как Зверь «завалил» одного и уложил на больничную койку другого бандита, слава Богу, не сообщили. Но и тот факт, что он, Макс, не испугался, а «сбив с ног преследовавшего его бандита, вызвал милицию» о многом мог сказать понимающим людям. Директор был понимающим.

– Мне тут товарищ из милиции рассказал, что тот преступник, которого ты сбил с ног, был с центнер весом. Так что не надо мне тут про весовые категории рассказывать, ладно? – взгляд директора вдруг стал жестким.

– Василий Кириллович, там было совсем другое дело – я просто подножку на выходе ему поставил, а пока он валялся, сделал ноги. А тут меня сразу возле туалета подкараулили и стали бить, я даже сделать ничего не успел, честно, – Макс продолжал «валять ваньку» – а что еще оставалось.

– Ничего не успел, говоришь? Ну, да, всего-то одному руку сломать, другому челюсть и два ребра.

– Вот не надо все на меня! Руку тот бугай сам себе сломал, когда падал, я просто увернулся, а он поскользнулся, возле туалета всегда скользко. А тот, второй идиот сам головой долбанулся, я всего лишь подсечку провел. Ну откуда я мог знать, что у него с равновесием так плохо? Мне что – надо было свою челюсть подставить, да? – Макс сыграл возмущение.

– Я не эксперт, и не видел, как все было. Мне достаточно результата. На тебе – ни царапины, а эти двое в больнице. Как это они тебя били, интересно? Подушками? – директор откровенно издевался.

– Били кулаками, просто я уклонялся, блоки ставил, и на мне все заживает, как на собаке. Что мне вам – плечи показать? Там синяки есть, – Макс демонстративно снял пиджак и рубаху, показал плечо.

– Мда, действительно, есть кровоподтек. Ну, ты и на тренировке мог…

– Я на тренировки сейчас не хожу, мне учебу надо наверстывать, запустил много, – Макс был просто Тимуром без команды.

– Ладно, Зверев. Ты мне зубы не заговаривай. Я понимаю, что добро должно быть с кулаками, но у тебя больно кулаки здоровые. Ну, не здоровые – проворные. Ты мне так половину старшеклассников по больницам заставишь ходить – тот тебя ударил, тот не так посмотрел. Словами надо воспитывать, а не кулаками. Мозги ведь у тебя есть, и неплохие – так чего из других эти мозги вышибать? Заставь их работать! Все, иди, и чтобы больше никаких гладиаторских боев! А то я тебе устрою подавление восстания Спартака, будь уверен!

– Василий Кириллович, тогда вы мне охрану дайте, или как-то предупредите, чтобы ко мне не лезли. Я физиономию под их кулаки подставлять не собираюсь, – Макс уже реально разозлился.

– А персональный автомобиль тебе не надо дать? А, может, отдельную персональную школу? Или нет – персональных учителей прямо на дом? Уйди с глаз моих, а то я тебе сейчас персональное собрание назначу. По обсуждению твоего персонального поведения! – теперь уже разозлился директор.

Макс решил исчезнуть, чтобы не доводить его до греха. Мало ли, а то еще устроит «разбор полетов»…

Но все обошлось. Слава Максима гремела не только по всей школе, но уже и по всему району. И о его спортивных успехах, и о его разборках с урками узнали все. Ну, про разборки было как-то туманно и загадочно. Но все знали о том, что Макс схлестнулся с серьезными ворами и один дал отлуп сразу двум «законникам». Хотя подробностей никто не знал, такие вещи без внимания не оставались. А на районе все знали про то, как Макс успокоил ватагу Саньки Косого, а также отлупил в школе самых задиристых босяков. После таких подвигов только полный отморозок мог попытаться схлестнуться с Зверем – так его прозвали в школе. Кличка быстро стала популярной и вскоре никто Максима иначе ни в школе, ни на районе не называл.

Но популярность Макса была не только спортивно-прикладная. Да, с одной стороны он стал как бы неформальным лидером, и эдаким школьным арбитром во всех спорных валютно-игровых моментах. К его помощи и поддержке прибегали в спорных вопросах мальчишечьих, точнее, «пацанских» разборках, что, кстати, также приносило ему небольшой доход. Одним словом, вопрос денег – карманных денег – уже был решен. Конечно, надо было думать о том, как добыть более серьезный капитал, но пока что на свои нужды он мог не выпрашивать мелочь у папы с мамой.

Да и сколько там ему было нужно для счастья? Велик у него был, на мороженное и конфеты хватало, да и неприхотлив Макс был в еде. Одежда его не волновала – ходить в «джинсе» не было нужды, одним словом, как в «Золотом теленке», тратить деньги ему в эпоху развитого социализма было не на что. Про те траты, когда счет идет на сотни и тысячи, он пока не задумывался. Были другие проблемы.