Ничто не может заменить

Выходя из машины, Семён возмутился: «Да мы пешком бы быстрее дошли».

Ольга фыркнула в ответ: «Ничего ты не понимаешь. Мы просто попали в час пик. Это цивилизация».

Зайдя в ресторан, они сели за столик. Когда Семён посмотрел на цены в меню, он чуть со стула не упал.

Ольга, понимая растерянность мужа, сама сделала заказ, а мужу приказала: «Сиди тихо, не показывай вида, что ты видишь всё это впервые».

Семён присмирел, он даже ел с осторожностью, боясь чего-нибудь испортить. Но Ольга чувствовала себя королевой. Когда они закончили, они сунула деньги мужу и велела сдачу оставить официанту.

Семён, с прискорбием выполнил приказание жены, у него даже пища встала в горле от такой суммы, которую он отдал за неё.

Потом они прошлись по Невскому проспекту. По настоянию жены, они зашли в казино, где оставили тысячу рублей. Ольга легко рассталась с деньгами.

Семён же недоумевал: «Зачем мы кому-то, просто так, оставили такие деньги?»

Ольга опять его стала наставлять: «Это всё не просто так, это здесь признак значимости в обществе, особого статуса».

Пешком они вышли к Неве. Проходя мимо Эрмитажа, Семён вспомнил: «Когда я учился в школе, мы с классом ездили сюда на экскурсию. Может, мы зайдём? Здесь интересно».

Ольга тоскливо посмотрела в сторону музея и сказала: «Из-за какого-то музея стоять такую очередь? Ты же здесь был. Мне что-то не хочется рассматривать пыльные экспонаты. Давай, прокатимся лучше на речном трамвайчике».

Когда они выехали на середину Невы, то забрались на верхнюю открытую палубу судна. Ольга заказала Шампанское.

Сидя с бокалом в руке, она стала восхищаться: «Смотри, какая красота. Разве можно сравнить это с нашим Приморском?»

Семён спорить с ней не стал, хотя особой радости не испытывал. Огромный город давил на него морально. Когда они шли по Невскому, было трудно дышать от, загазованного машинами, воздуха. Огромная масса народа двигалась в разных направлениях, все куда-то спешили. А передвижение на транспорте из-за пробок, совсем выбивало его из колеи. На фоне всей этой богатой жизни в столице, он вспоминал, сколько народу сейчас живёт в нищете в его забытой богом провинции. Но о своих мыслях он даже не стал говорить жене, пускай живёт в своих иллюзиях. Спорить с ней, как он уже уяснил давно, это только себе во вред.

Когда они ехали обратно на автобусе, Семёна не покидало чувство жалости за их необоснованные траты: «Раньше, я мог на эти деньги прожить несколько месяцев, а тут раз и всё впустую, просто выбросили. Долго я не видел денег в своих руках, а тут увидел и даже пожалел. Не вижу я этих денег и не надо, одно расстройство от них в голове».