Наброски пером – 3

Умылся. Побрился. Почистил зубы.

И далее.

Завтрак. Кофе. Первая сигарета.

Оделся. Захлопнул. Спустился.

И далее.

Направо газетный киоск.

Налево, через дорогу, трамвайная остановка.

И да…

Вынырнув из сумрака поъезда, он замер.

«Что-то не так!!!» – накатилось обжигая, подкашивая но-ги, безнадежно скручивая пальцы пустых рук. – «Что-то не так! Не так!!»

Тело медленно двинулось к остановке.

«Как я живу! Как это получилось?! Почему…» – мысли толклись горячей кашей. – «Где я отступился? Когда…»

В бедро массивно ткнулось нечто черное.

«Такое задавит».

За отблесками лобового стекла беззвучно разевалась пасть.

«Возле собственного дома… обидно… Что со мной?»

«Гражданин! – привычный формат протиснулся в созна-ние. Призывно машет рукой мужчина у газетного киоска.

«Кто это? Лицо, вроде знакомое… где-то видел… Ну ко-нечно! Он же всегда берет за мной газету!»

И пелена упала с глаз!

Уши враз наполнились свежими звуками служебного го-родского утра. Асфальт, бросив прикидываться чьей-то шкурой, потертой и заплеванной, стал, как всегда, ничем.

Асфальтом.

Высунувшись в окошко подагрическая, с набухшими ве-нами рука киоскера с эстафетной настойчивостью проты-кала воздух уже сложенной газетой. Звенел и лязгал под-ходивший трамвай.

«Успеваю!»

Подбежал. Схватил. Заплатил.

Перебежал. Вскочил.

И далее.

Пробил талончик. Занял свое место у окна.

«Случаются же умопомрачения. Видишь, а я не верил».

Развернул газету.

«Что-то не так…» – морозной поземкой дернулось где-то в затылке и исчезло.

Навсегда.

1984

БОРЕЧКА

Боречка слыл гением с детства.

Hу все у него получалось – и скрипка, и задачки, и аква-рель. А любили его как! И учителя, и соседи, и девочки. Особенно девочки. А как же иначе: красавец, умница, а на-дежды какие подает!

И подавал Боречка надежды долго. Очень долго.

Как-то странно все проскальзывало, обходило его что ли. Он ухитрялся опоздать, сказать не то и не там, вляпаться в историю. Влюбиться, жениться, заболеть, опять жениться. И ребенок, и еще ребенок. И опять влюбиться. И кого-то обидеть, кому-то не понравиться. И снова начать в другом месте. На новом поприще. И снова все получается! И сно-ва любят. И новые надежды, и новые друзья. И новые под-руги. И еще подруги. И всем им весело. И все они ждут.

Чего-то.

А чего ждать?

Недолго осталось ждать. Ведь те, первые, кто им восхи-щались, уже в зените – артисты, ученые, капитаны дальне-го плавания. А те девушки уже давно чьи-то жены. А по-том новые девушки становятся чьими-то женами, а те, первые, тещами и свекровьями… А он все опаздывает, про-пускает, не использует.

И удивляются дети, и удивляются внуки.

Но острота зрения та же, но ясность ума прежняя.

Но уже уходят те, первые, академики и генералы, а у не-го новые идеи, новые планы. Новое окружение! Эти не знают про все прошлые надежды – и верят. Верят!

«А бабушка Мозес начала рисовать в семьдесят. А вот Аксаков…»

Но уже уходят вторые, писатели и художники, и остав-ляют после себя…

А он, он все еще здесь. И снова блещет идеями, снова шуточки, снова… Ну нет! Сколько можно! Это должно когда-нибудь кончиться!

Хоть чем-нибудь…

«Наш Боречка что-то пишет, вы слышали?» «Давно пи-шет, уже заканчивает!» Пора, пора оправдать надежды, дать хоть что-нибудь. Ведь зачем-то все это было! Зачем-то продолжалось так долго?

Ну?!

Уже уходят третие. Уходят! Ну!!