Оккультные миражи

С этими словами, говоривший, лет тридцати, в спортивном костюме, направился к пленнику, поигрывая связкой с ключами.

– Ну-у-у, – протянул он, приподняв носком ботинка голову Игоря. – Не сдох еще, падла? Пойдем наверх, люди важные на тебя посмотреть хотят.

Спрятав ключи в карман, верзила взял Захарова за шиворот и выволок на улицу.

От яркого солнечного света, воздуха наполненного весенними запахами, на фоне разнобойного щебетания птиц, майор на какое-то время потерял сознание.

Очнулся он оттого, что кто-то перерезал ножницами по металлу проволоку, которой он был связан.

– Да, куды он денется, с подводной лодки? – донеслось до него. – Гляди у него ручищи черные, ишь как раздуло, а ногти синие какие.

– Какая тебе дед разница? Все равно он не жилец! Раздался пьяный надрывный смех, потонувший в бряканье стаканов.

– Оно конечно так, только бычка портить негоже, – отозвался тот, сосредоточенно сопя. – Он для церемонии должен быть в форме – это понимать надо.

Игорь приоткрыл глаза и стал внимательно разглядывать старика в затасканном когда-то белом халате, забрызганным кровью. Армейский бушлат, видавший виды, шапка-ушанка, из-под которой выбивалась совершенно седая всклоченная шевелюра. Серое лицо с кривым носом, бегающие поросячьи глазки, небритые щеки, потрескавшиеся губы, из-под которых выглядывали редкие, с желтым налетом зубы.

– А что, Хряк, правда, собачки из-за человечины злее делаются? – крякнул кто-то смеясь.

Вновь раздался взрыв недружного смеха.

– Фу-у-у, точно так, – с гордостью ответил старик. Снимая с Захарова обувь. – Дорого пойдут, хорошие тапочки – заключил он.

– А ты попробуй человечину с бабкой в котлеты добавлять! – крикнул кто-то.

Вновь раздался пьяных смех и звон стаканов.

– Зря смеетесь, – отозвался старик. – Возьми торгашей, на рынке. Попробуй целый день за прилавком постоять. А тут и бабка моя с термосом. Кто же от горячего откажется?

– А санитары не гоняют?

– Не-е-е, – протянул Хряк вставая. Оценивающе глядя на снятые с Захарова туфли. – Я с ними хорошо живу. Чего мне с ними делить? Они немножко от меня имеют, я же с понятием, им тоже деток кормить надо, Одним словом живем дружно, одно слово – рынок.

– Ты, наверное, поэтому такой здоровый? – крикнул кто-то. – А, Хряк?

– Да у меня в роду все здоровые были, – проговорил тот, направляясь к дому. – Батя, считай, до старости кулаком быка трехлетку сбивал.

Дальнейшего разговора Захаров уже не слышал, снятая проволока дала возможность возобновиться кровотоку, в начинающие мертветь клетки. Жуткая боль стала плавно разливаться по кистям рук и стопам ног. Жизнь, возвращающаяся в отмирающие ткани, напоминала о себе, словно кипятком накатывающимися волнами. Казалось, что миллионы раскаленных игл воткнулись в тело одновременно и стали с жутким усилием впиваться в клетки.

Закусив до крови губу, он посмотрел на свои опухшие кисти рук с трясущимися, темно – синими ногтями на пальцах. Все попытки пошевелить пальцами были тщетны, но он все снова и снова пытался заставить пальцы на руках и ногах двигаться. И через какое-то время фаланги вздрогнули и стали сгибаться, а острая боль становилась тупой.

– Очухался? – донесся до него чей-то голос, – а второго, зачем завалили?

– Да я же говорил, что «Фаза» маленько погорячился, придурок.

– Действительно придурок. А у второго такой ксивы не было?

– Нет, только у убитого.

– А из оружия только макарычи были?

– Ну да! Фаза рассказывал, что это они у Семы в баре безпредел учинили. Не похожи они на ментов, хотя у дохляка ксива, конечно, серьезная.

– Ладно, давай по грамульке, да пойдем глянем на вашего терминатора. Проверим рисованная эта ксива, или настоящая.

В ту же секунду донесся неровный булькающий звук, стук стаканов с дежурным тостом о здоровье присутствующих, а через минуту из-за угла показалось несколько человек.

Внешний облик одного из них разительно отличался от сопровождающих его людей. На фоне разношерстной одежки бандитов, незнакомец был одет в строгий цивильный костюм, белая рубашка, дорогой галстук, выглядывающие из-под дорогого кожаного плаща, говорили сами за себя. Приехал если не самый главный начальник, то, по крайней мере, один из тех, кто стоит рядом с самым главным.

– Этот что ли? – спросил он, ткнув майора носком лакированного ботинка в бок. – A ну поднимите его.

Двое бандитов проворно подхватили Игоря за руки, приподняв за волосы его голову.

– Ему маленько ноги пережали, он стоять не может, – пояснил один из державших.

– Ну, раз пережали, так держите его, – развел руками гость. Внимательно разглядывая пленника. – Кем же ты будешь, мил человек?

– Гражданин этой Великой страны, – хрипло ответил майор. Вызывающе глядя на круглое лицо приехавшего гостя.

– Ну, это само собой, – пожав плечами, буркнул тот. – А величать то тебя как? А то ребята вот, у твоего товарища документик нашли, а у тебя не оказалось. Наверное, в сейфе забыл? – с сочувствием проговорил незнакомец, рассматривая документ Смирнова, запаянный в пластик.

– Не, мне еще не сделали, – ответил Захаров. Облизывая распухшим языком разбитые губы.

– Чего же так?

– Деньжат не хватило…

– Это же надо, братки! Это же кого гуся вы споймали ценного? Он знает, где такие ксивы прикупить можно. А нам скажешь?

Братки, стоявшие рядом, дружно осклабились.

– Тебе?

– Ну, да мне! – выпалил гость. Играя зажигалкой с золотой позолотой.

– Не, тебе не скажу, – покачал головой, отозвался пленник, – Шаману скажу…

– А нам значит, брезгуешь? – взорвался приезжий, брызгая слюной. – Ты думаешь, тебя тут уговаривать будут? Нет, братан, извини, или ты даешь полный расклад, или тебя четвертует Хряк. Знаешь такого? Вы ведь с корешом Архипа искали? Дела вроде у вас с ним были? Так вот видишь, нету Архипа и дел никаких, значит, нету.

– Значит, это правда, что вы ему помогли представиться? – выдавил Захаров со злостью.

– Да, что ты мил – человек? Он просто впечатлительным оказался, да и не воспитанным кстати. Ему сколько раз «стрелку забивали», а он все с непочтением игнорировал. Вот его и утащили силой за город. Ну, ладно, некогда мне с тобой тут лясы «точить», прощай. Как Хряк тебе по пальцу отрубать будет, мне смотреть не хочется, да и дела в банке есть. Так, что прощай господин Котлета.

– Мне нужно с Шаманом переговорить, – прохрипел майор. – Пусть он решит по мне.

– А, кто ты такой, чтобы Шаман по тебе разводы устраивал? А, сявка? – обозлился приезжий незнакомец, с лощеным лицом.

– Ему видней, а замочишь без него, ответить придется.

– Во, хамло! – хохотнул один из бандитов. – Его рубить для ритуала собираются, а он барзеть наровит.

– Я, так думаю, – пробасил другой. – Раз они на тачке Валета «вышивали», значит в «наезде» на него участвовали. Хоть и залетные, а наглые суки. Может правда Шаману его показать? Пускай в подвале посидит.

– Откуда же ты приехал дядя?

– Я с тобой говорить не буду, – прохрипел Игорь. Едва шевеля разбитыми губами, глядя на сытую круглую физиономию лощеного незнакомца.

– Ишь ты! – воскликнул приезжий, краснея при этом. – Наша компания значит, не подходит? Ну, ты не очень то задавайся, а то, как шарахну по башке, зенки по вылезают! Ладно, покажем тебя Шаману…, ну если лапшу «вешаешь»…, то даже мертвым верещать заставим. Верно я говорю, Хряк? – спросил он подошедшего старика.

– А, мы что? Мы люди привычные, если надо то освежуем, – угодливо закивал тот, рассмеявшись беззвучно. Вытирая жирные руки о халат.

– Во, во, – подтвердил один из бандитов. – Хряк у нас по этому делу специалист.

– Ладно, пусть Шаман, по тебе решает, а ты Штырь и ты Серый за него головой отвечаете если что. Все поняли?

– А, мы что? – вопросом на вопрос ответил Штырь. Поправляя за поясом пистолет. – Куда он из подвала денется? Да и на ногах он не стоит!

– Смотри, а то Хряк и тебя освежует, ладно поехал я.

– Все сделаем, не впервой, – успокоил Серый.

Бросив тело пленника на землю, все медленно направились к машинам стоявшим за двором. Возникшая на какое-то время тишина, нарушаемая лишь птичьим гомоном, навалилась на Захарова своими весенними запахами, шелестом леса, стоявшего вокруг, видом старого покосившегося от времени рубленого дома, который, судя по инвентарю стоявшему у двора, принадлежал кладбищенскому смотрителю.

Игорь в бессильной ярости уткнулся в бренную землю лицом. Ему хотелось рыдать от своего бессилия, оттого что погиб друг, оттого что нет возможности сообщить своим. Душила тошнота, вызванная сотрясением мозга, все попытки встать заканчивались падением, плохо гнулись и пальцы на руках. Он не знал, сколько ему отмерено жить, сколько продлится это беспомощное состояние.

Бессонная ночь, полученное сотрясение мозга, сломанные ребра, которые мешали полнокровному дыханию. Повязка на прокушенной руке наспех накинутая им после нападения собаки, была в нескольких местах порвана. В рваную рану попала грязь, и теперь она нестерпимо саднила.

– Тащи его обратно, – донеслось до него.

Из-за угла дома показался Хряк. С кривой улыбкой, шаркающей походкой он подошел к майору.

– Отмазался, телок? – спросил он. Потирая огромные костлявые руки, блестящие от жира. – Ну, ничего, Шаман тебя враз раскусит, что ты за фрукт такой.

– Такой тонкий дегустатор? – просипел Игорь, поморщившись.

– Шаман то? Тоньше не бывает! А ну вставай, айда в стойло.

– Он что же в законе, что ли? Чего-то я не пойму, – не унимался пленник.

– А тебе и понимать-то не следует. А ну вставай, говорю!

– Ноги не слушаются, я бы рад удружить, да не могу.

– И за, что мне такое наказание? – проговорил старик. Озадачено глядя на опухшие кисти рук пленника. Ладно, пущай пока будет, по-твоему, – согласился он. Помогая подняться пленнику.

Оказавшись вновь в сыром подвале. Захаров уже точно знал, что нужно делать.

Теперь, зная обстановку на верху, примерную численность бандитов, наличие во дворе нескольких автомобилей и зная, что скоро его покажут человеку – призраку, его шансы вырваться отсюда резко возросли. Сейчас важно было, во что бы то ни стало, насколько это, возможно, восстановить кровообращение в конечностях. Затем, при появлении Шамана, усыпить их бдительность своей беспомощностью и выбрав удобный момент, завладеть оружием и взять в заложники Шамана. Прикрываясь которым можно было попробовать вырваться из бандитского притона. Который судя по всему исправно служил им перевалочной базой.

Ненависть, клокотавшая внутри, помогала мобилизовать силы и, превозмогая боль, заняться восстановлением работоспособности рук и ног. Примерно через пару часов пальцы на руках стали сносно сгибаться, ходить можно было, хотя и сильно прихрамывая. Говорить о полном восстановлении работоспособности конечностей, было еще рано, но он уже мог двигаться, а значит, и оказывать какое-то сопротивление.

Пол и стены подвала были бетонные, что исключало какой-либо подкоп. Путь к спасению мог пролегать только через входную дверь, которая закрывалась на замок. Отжимаясь на кулаках и бегая на них, как крокодил, по полу темного подвала, он нашел среди коробок и бочек из-под солярки, небольшой кусок стальной проволоки, которая не могла, конечно, быть противовесом автомату Калашникова, но которая могла стать серьезным оружием в рукопашном бою.

Теперь, когда он до мельчайших подробностей продумал план своих действий, осталось только ждать. И он терпеливо ждал словно пружина, которую сжали до предела, и которая в любой момент готова была принять свою первоначальную форму, сметая для этого все на своем пути. Чтобы хоть как-то занять время Захаров стал затачивать конец неподатливого металла проволоки о бетон.

Когда же сверху донеслось бряканье цепи и лязг открывающейся двери, он лишь облегченно вздохнул, и приготовился к решающему броску.

– Живой, нет? – спросил Серый. – Сдох, что ли? – повысив голос, уточнил он. – Ну, мразь, я тебя сейчас научу уму-разуму, – с этими словами бандит стал спускаться вниз по лестнице. – Ты че-е, не отзываешься? – спросил он подходя. – А ну вставай падла! Ишь, разлегся!

Он сильно пнул пленника, но вместо ответа, услышал лишь глухой стон.

– Ты че-е, «дуба даешь»? А ну давай вставай, ответ держать пришло время, – пробормотал бандит озадаченно.

С этими словами, тяжело дыша перегаром, он, сунув пистолет за ремень брюк, и нагнулся, чтобы поднять пленника. В ту же секунду ржавый слегка кривой кусок металла влетел ему за мочку уха. Удар был проведен по всем правилам на выдохе жертвы, именно поэтому тот даже не успел охнуть. А лишь дернул головой, словно его кто-то укусил и рухнул как подкошенный на Захарова, Игорь быстро обыскал многочисленные карманы его джинсового костюма, забирая все, что попадалось под руку. Наконец, в его руках оказался заветный пистолет, который значительно увеличивал его шансы на спасение. И хотя это был видавший виды «ТТ» времен Второй мировой войны, а вести прицельный огонь, держа его в распухших трясущихся руках было невозможно, для стрельбы с близкого расстояния он был очень даже кстати. Обрадованный первым успехом, Захаров резко встал, готовый к борьбе, но острая боль в грудной клетке и сильное головокружение заставило его тут же опуститься на пол.

– Спокойно, спокойно, – шептал он, успокаивая себя, – восстанавливай дыхание. – Все у тебя получится.

Трясущимися руками, он достал сигарету из мятой пачки, конфискованной у бандита и, оторвав зубами фильтр, закурил. Жажда никотина была столь велика, что он с трудом удержался от второй сигареты. Добравшись до настежь открытой двери, Захаров осторожно осмотрелся. Метрах в тридцати стояло еще два бандита, за спиной у одного из них висел автомат. Они о чем-то негромко разговаривали.

В глубине двора по-прежнему стояло три иномарки, одну из которых он сразу узнал, это была машина покойного Валета. У нее не было лобового стекла, был поднят капот, а два человека в масленых робах, видимо занимались ремонтом.

Сколько же вас в доме? – прошептал Игорь, щурясь от света. – Если еще столько же, то будет человек восемь, – бормотал он, покусывая опухшую губу. – Многовато, если учесть, что я еле двигаюсь, – он посмотрел на неловко зажатый в руке пистолет, огрызок металлической проволоки с запекшейся кровью. – Если учесть, что в обойме пять патронов… Да, выступать придется явно не в своей весовой категории. Ладно, подождем, – он осторожно прикрыл дверь, оставив небольшую щель, и стал наблюдать за домом.

Вскоре до него донесся чей-то взбешенный крик:

– А где Серый? – возмущался кто-то в доме.

На крыльце появился лысый толстяк с обнаженным торсом. Даже на расстоянии было видно, что все оно покрыто татуировками.

– Серый! – крикнул он, почесывая татуированную грудь.

– Да он в сортире, наверное, – хохотнул один из охранников, поправляя автомат.

– Что он веревку проглотил, что ли? – не унимался толстяк. – Ширяется, наверное, падла! Ехать уже надо!

– А он со вчерашнего дня бегает, – подтвердил второй.

– Свистите его, я же ему сказал этого доходягу привести.

– Сейчас свистну, – отозвался один из охранников, – а ты давай за доходягой, – кивнул он второму, поправляя автомат. – Серый! крикнул бандит, направляясь к видневшемуся в конце сада деревянному туалету.

Захаров поднял трясущийся пистолет, вжался спиной в стену, отведя руку с заточкой для удара.

– Во дают, двери не закрыли, – донеслось до него снаружи.

Это были последние слова, произнесенные охранником, так как, открыв двери и, шагнув за порог, он тут же рухнул словно подрубленный, получив смертельный удар в область сердца, не успев даже понять, что произошло.

Осторожно опустившись по лестнице к скатившемуся вниз телу, Игорь, быстро обыскал еще бившееся в предсмертных конвульсиях тело. Но кроме расчески и пачки папирос у него ничего не оказалось. Раздосадованный отсутствием оружия у покойного, он вновь вернулся к входной двери.

В щель было хорошо видно, как, убедившись, что в туалете никого нет, напарник направился к подвалу, озираясь по сторонам.

– Серый! – крикнул он подозрительно, щурясь от солнца.

Послышалось бряцанье оружия и сухой щелчок предохранителя.

– Митрич! Свистни мужиков, – крикнул он. – Серый куда-то пропал.

Захаров, наблюдавший в щель эту картину, понял, что увидеться с Шаманом без стрельбы не получится. Мгновенно взвесив всё и оценив ситуацию, он решил, что пора переходить к активным действиям. Выбросив уже ненужный кусок проволоки, сослужившей ему хорошую службу, он, сжав двумя руками рукоятку «ТТ» и стал ждать.

Через секунду дверь со скрипом открылась, и на пороге появился Штырь. Уставившись на трясущийся ствол пистолета и, судя по тому, как мгновенно вытягивалось его избитое угрями лицо, он был не готов к такому обороту.

– Шаман приехал? – тихо спросил Игорь.

– А…, а…, к нему ехать надо… не стреляй. Я, тут вообще оказался случайно…

– Если дернешься, башку расшибу. Ты все понял?

– Да, да конечно, – забормотал тот.

– Очень медленно заходи и без глупостей.

– Куда пропал, Штырь? – крикнул кто-то.

Майор видел, как напряглась фигура бандита, как на лице появилась неуверенность, стоит ли выполнять команды пленника. Тянуть эту ситуацию стало опасно, и он нажал на курок.

– «Бум», – ударило в уши.

Пуля «ТТ», пробивающая бронежилет, рванула импортную ткань в районе сердца и, выхватив из тела кусок мяса, ушла рикошетом в сторону. Не обращая внимания на то, как дернулось тело бандита, и стало медленно заваливаться на бок, майор шагнул за двери. И не меняя положения вытянутых рук с оружием, прицелился в толстяка с голым торсом, у которого от удивления глаза полезли из орбит.

– «Бум», – хлопнул выстрел.

Пуля разбила доску веранды в метре от толстяка, который кубарем влетел назад в дом.

Игорь перевел ствол на замерших от неожиданности механиков.

– «Бум, бум, бум», – рама пистолета осталась в заднем положении.

– Ва-а-ау! – взвился один из них, схватившись за поясницу. И не переставая вопить, стал медленно сползать по кузову машины на землю, затравлено озираясь.

Захаров, словно дикий зверь, бросился к телу Штыря, не обращая никакого внимания на его предсмертные хрипы, сорвал автомат и, прихрамывая, заковылял в глубь сада, за которым виднелось кладбище, намереваясь выйти к машинам с другой стороны.

Сзади, резко ударила автоматная очередь. Пули, противно свистя, защелкали по стволам деревьев, сбивая ветки с цветами пахнущими медом, оставляя отметины на разбитых стволах. Упав на землю, Игорь отполз в сторону и тяжело дыша, сорвав с ремня привязанный изоляционной лентой плеер Штыря, занял оборону. Осмотрев быстро подходы к своей позиции, он остался довольным, скосив глаза на «магазин» с патронами, убедился, что рожек был полным – это несказанно порадовало его. Сильно смущало то, что автомат был абсолютно новым и наверняка не пристрелянным. Поэтому поправки пришлось делать по ходу стрельбы.

Привычным движением он передернул затвор, дослав патрон в патронник и осторожно осмотрелся. По истеричным крикам, доносившимся из дома, было понятно, что там человек пять-шесть, теперь оставалось выяснить, насколько серьезно ранен один из механиков и куда подевался второй. Вдруг его внимание привлек звук запускаемого мотора.

Вжи – вжи – вжи – жак. – донеслось до него.

Кто-то явно пытался запустить двигатель одной из машин. Игорь, наблюдавший за домом, скосил глаза на машины. Дверка одной из них со стороны водителя была открыта, и кто-то возился в салоне. Майор поймал в прицел рулевую кнопку, чуть опустил ствол вниз, выдохнул воздух и, задержав дыхание, не обращая внимания на стук сердца, плавно нажал на спусковой крючок.

– Ду-ду-дух, – простучала коротко очередь, – ду-ду-дух.

Было видно, как с хрустом брызнуло лобовое стекло, как судорожно забилось в салоне тело человека. Фа-а-а-ак, – вякнул клаксон под тяжестью сползающего тела механика.

В ту же секунду со стороны дома вновь застучал автомат, стрелявший опустошил «магазин» на одном дыхании, естественно не попав никуда кроме макушек деревьев. Сбитые ветки посыпались на Игоря.

– У меня автомат сломался, – истошно заголосил стрелявший.

– Любители, – зло процедил Захаров. Покачав головой и, подняв еще дымящий ствол, прицелился. Раскаленный металл, ударив в подоконник, вместе с крошевом щепок, смел маячившую голову стрелявшего.

– Иди сюда, сука-а-а! – раздался истошный вопль. И во двор выскочил татуированный толстяк, с перекошенной физиономией, держа наперевес помповое ружье.

Одна из ответных пуль пленника, ударила ему в шею, дернувшись, он встал как вкопанный, попятился назад, выронил ружье, зажимая руками рваную рану на горле. Наконец завалил голову с выпученными глазами, захлебываясь от крови, он рухнул на землю.

– И все? – подозрительно осматриваясь, проговорил майор.

Подождав еще какое-то время, он отполз к покосившемуся забору и, прячась за кустарниками малины, заковылял к дому, держа оружие наготове.

Воцарившаяся тишина очень не нравилась ему, так как могла взорваться в любой момент выстрелами. Поэтому он не вышел сразу к дому, а подошел к машинам, внимательно следя за окном, которое выходило во двор.

Проверив на шее механика пульс и убедившись, что тот мертв, он перевел взгляд на его тихо скулившего коллегу, сидевшего на земле.

– Здорово, братишка, – зло сплюнув, проговорил Захаров. Медленно поднимая ствол автомата.

– Не-е-е надо, не надо, – скороговоркой зачастил человек в перепачканном комбинезоне лет тридцати. – Я просто слесарь и ремонтирую машину, меня попросили глянуть машину, я… я…

– Эту? – Игорь кивнул на Мерседес Валета.

– Да, эту, у нее радиатор пробит, и масло движок погнал. Я, правда, тут ни при делах, меня привезли, пообещали хорошо заплатить.

– Ну и где все те, кто может это подтвердить? А ну быстро выкладывай, сколько человек в доме?

– Все уже уехали на машине! Не убивай меня!

– Как уехали? Когда? Все машины стоят на месте!

– Две машины, на которых и меня привезли, стояли у ворот и во двор не заезжали. А как только началась стрельба, несколько человек выскочило из окна на улицу, и уехали, – затараторил, раненный в поясницу слесарь.

Поморщившись, Игорь покачал головой – он все понял. Когда была перестрелка, то он не мог видеть, что творится за домом, этим и воспользовались бандиты. Знакомство с Шаманом опять откладывалось.

– Я сейчас проверю дом, и если ты врешь, то приду и убью тебя. Ты все понял?

– Да, да конечно, – забормотал тот, кивая, – но я говорю правду!

К лежащему у крыльца толстяку Игорь даже не подошел, характер пулевого ранения говорил о том, что жить человек не должен.

Небольшой домик кладбищенского смотрителя, был превращен бандитами в самый настоящий притон. Простенькая мебель, состоявшая из старенького шифоньера да огромного кухонного стола, с дюжиной табуреток. В двух комнатах стояло несколько кроватей, на которых, по всей видимости, коротала ночи и развлекалась охрана. У разбитой пулями печки, забрызганной кровью, он обнаружил еще один труп. По тому, что он сжимал в руке автомат и лежал у разбитого подоконника, Игорь определил «любителя», который пытался стрелять в него и у которого вдруг кончились патроны.

Одно из окон выходившее на улицу было действительно открыто, видимо им то и воспользовались бандиты. Решившие не испытывать судьбу, а просто сбежать.

Захаров подошел к столу, на котором в изобилии лежала закуска и стояли бутылки с водкой.

Не выпуская из рук оружие Захаров, взял кусок копченой колбасы и, не чистя ее, стал с жадностью жевать. Затем открыл бутылку водки и, сделав крупный глоток, полил из бутылки себе на руки.

Жидкость, попадая в раны, отчаянно жгла тело, но он, стиснув зубы, опустошил весь бутыль и только после этого в изнеможении сел к столу, тяжело вдыхая спертый запах прокуренного помещения.

Его трапезу прервал подозрительный шум, доносящийся из-под пола. Схватив автомат, Игорь отскочил к стенке.

– Кто тут? – крикнул он. Вскинув оружие.

– Это я, – раздался под полом чей – то приглушенный голос. – Не стреляйте, я всего лишь смотритель.

– А ну, покажись, на свет божий! Посмотрим, что ты за смотритель.

Под полом что-то стукнуло и вскоре, сдвинув крышку, из подпола вылез старик, по внешнему виду он напоминал бомжа, его лохматая, грязная, взъерошенная шевелюра с такой же всклокоченной бородой и видавшей виды солдатской гимнастеркой, галифе, разорванные ботинки, говорили, что этот человек живет не выезжая отсюда. А этот старенький домишко, стоявший вдали от людей, и есть его дом. Его давно не мытое тело источало ужасный запах, который волнами распространялся вокруг.

– Я, смотритель Кеша, – проговорил странного вида человек. Испугано озираясь по сторонам, держа руки над головой.