Оккультные миражи

– Да пристали, насчет отца Марины. Что? Где? Да, как? Ну, ты их отдубасил, не дай Бог, – тихо шептал стрелочник, покачивая головой.

– Да, чего этим псам будет? – пожав плечами, проговорил Николай, закуривая. – Так вернее будет, а то ведь в дороге мешать могли начать, да и наручников у меня нету. В таком состоянии они целее доедут. Ну, что майор? Держи, – он протянул сигареты. – Вот еще пачка, у меня в машине еще есть. Удачи тебе, а мы поедем потихоньку.

Когда Рафик с трудом, отыскал указанный переезд с будкой и зашел туда, то нашел Захарова на полу в бессознательном состоянии.

– Ну, ну, приходи в себя, герой, – бормотал он. Усаживая друга в салон санитарной машины.

– Заштопай меня Рафик, – бормотал хрипло Игорь, обливаясь потом. – Только в госпиталь мне нельзя. Мне там хана.

– Какая нафиг хана? – не понял Рафик. Вглядываясь в бледное лицо Захарова, с крупными каплями пота, – Что случилось? Ты можешь объяснить?

– Увези к себе на дачу, – выдохнул Игорь тихо, – Мне там хорошо будет.

– А, чем же я тебя, на даче штопать буду? Штопором что ли? – выпалил тот. – На данном участке хорошо водочку под шашлыки кушать, а с дыркой в боку, нужно в стационар завернуть.

– Мне, мне, нельзя в больницу, – с трудом прошептал майор, морщась при этом, – меня ищут…Ты, понимаешь?

– Да, что ты там натворил? – покачав головой, пробормотал Рафик. И не получив ответа, сел за руль машину.

Ничего этого Захаров уже не слышал, а когда пришел в себя, то первое, что увидел, так это яркий свет от нескольких настольных ламп, которые были подвешены к потолку и направлены на него. Наконец в поле зрения, появился незнакомый человек.

– Ты, кто? – спросил Игорь шепотом. Глядя на его лицо, закрытое на половину марлевой повязкой.

В ту же секунду рядом появилось лицо Рафика, в такой же марлевой повязке.

– Ты слышишь меня? – громко проговорил он. – Вот это, – он показал стакан с жидкостью, – самогон – первач. Считай гольный спирт! Тебе это надо выпить, сам понимаешь анестезиолога искать негде. Постарайся заглотнуть все сразу, самое главное не дыши! Ну, давай.

С этими словами он приподнял Игорю голову и заставил выпить почти весь стакан, дав за нюхать все это корочкой хлеба.

На удивление, термоядерная жидкость довольно легко проскочила в желудок и стала медленно растекаться приятным теплом по всему телу. Через некоторое время, сознание сузилось до одной светящейся точки на потолке, а потом и вовсе ускользнувшую прочь. Захаров не почувствовал, как ему оказали помощь, как Рафик вез его на свою дачу, где он и очнулся через несколько часов.

Открыв глаза, Игорь осмотрелся по сторонам и попытался вспомнить, как оказался на даче у Рафика. Где ему приходилось до этого бывать не один раз.

Вечный ремонт, который длился уже несколько лет, со всеми вытекающими для ремонта последствиями, в теперешней ситуации был как нельзя лучше, чем благоустроенная палата в госпитале.

Захаров с трудом повернулся и увидел рядом на столике вазу, в которой лежал его бумажник, часы, блокнот, сигареты, рядом со стареньким телефоном. На листе бумаги, Рафик в своем стиле излагал мысли:

«Заживет все как на собаке, так как рана сквозная и органы не задеты. Жранина в холодильнике, гостей не ждал, поэтому деликатесов нет. Буду после 12 часов. Раф».

Захаров протянул трясущуюся руку к телефону, и набрал номер, затаив дыхание, стал ждать ответа. Домашний телефон никто не поднимал, тогда он позвонил Титову.

– Слушаю вас, – буркнул тот в трубку.

– Мне нужна твоя помощь, – прошептал майор.

– Ты, куда пропал? – пробормотал тот шепотом. – Тут такое творится!

– Тихо, тихо, да не тараторь ты. Мне нужна твоя помощь. Сможешь приехать?

– Какой разговор, конечно!

– Прямо сейчас?

– Да, хоть и сейчас, оперативка в конце дня будет.

– Рядом есть кто?

– Нет один я. Куда ехать то?

– Где на пасху гуляли, помнишь? Ну, когда ты еще на спор пить стал и проиграл?

– Ну, ты это брось, – перебил капитан. – Это спорный вопрос, кто проиграл, одним словом я все понял, скоро буду.

Положив трубку, майор с трудом сел, поморщившись от боли в боку, отодвинул ногой раскаленный обогреватель и осмотрелся вокруг. Было видно, что хозяин дачи категорически не хотел заниматься отделочными работами в двух комнатах на втором этаже. Стены, обклеенные газетами двухгодичной давности, успели уже пожелтеть и потемнеть от времени, старенький диван, стоял в центре одной из комнат, на котором под несколькими одеялами хозяин и приютил гостя. Журнальный стол стоявший на трех ножках, да несколько ящиков, заменявших хозяину кресло. На этом перечень скромной обстановки заканчивался.

Первый этаж, куда Захаров с трудом спустился по скрипучей лестнице в поисках съестного, был представлен кухней и небольшой прихожей. Огромным старым кухонным столом и нескольких табуретов стоявших рядом. Старенький холодильник, без названия выглядел, пожалуй, как импортная вещь, среди этого незатейливого убранства. Окна с решетками были наполовину заклеены газетами, которые заменяли хозяину шторы.

Игорь, машинально открыл дверцу холодильника и уставился на большую, стоявшую в гордом одиночестве кастрюлю. Поставив ее на стол, он стал изучать ее содержимое, которое состояло из нескольких яиц, пакета с пирожками и пачки заварки.

В томительном ожидании приезда Титова, прошло около двух часов. Игорь уже окончательно замерз, и всерьез подумывал о том, как вернуться к обогревателю на второй этаж, как, наконец, у дома заурчал мотор и скрипнули тормоза.

– Что творится в конторе! – с порога зачастил Титов. – Ты ранен?

– Ерунда, зацепило слегка, – сдержанно отозвался Игорь, поежившись.

– Ну, здравствуй! Что же все-таки случилось?

– Меня просто ловко подставили, – со вздохом проговорил Захаров. – А ту еще Крапивин ухватился, за мои промашки, я ему сейчас и как стрелочник и как свидетель, и как фигурант нужен.

– А, ты убежал?

– Ну, да!

– Ну, ты даешь. Зачем?

– Так стеклись обстоятельства, потом я тебе все объясню. Слушай, а мои там не объявились? Что-то на душе у меня не спокойно, ведь все сроки вышли.

– Нет, – проговорил Титов тихо, – да не волнуйся, найдутся они.

– Хочется в это верить, – проговорил Игорь. Задумчиво покачав головой. – Почему жена не предупредила, что задержаться? Почему не позвонила?

– Вот объявятся, сам и спросишь! А, чего ты морщишься? Сильно болит?

– Да, зацепило чуть-чуть, – ответил тот с досадой. – Ладно, пойдем наверх.

– Да, ну и ситуация, врагу не пожелаешь, – озадаченно проговорил капитан, усаживаясь поудобнее на подоконник. – А, Раф, молоток мужик! Да? Без всякой операционной заштопал! Это же надо! Под стакан самогона! Ну, вы даете ребята!

– Ладно, не такие дела заваливали, – буркнул Игорь. Осторожно садясь на диван. – Рассказывай, что там у вас нового.

– Ну, во-первых. Я уезжаю в командировку, – проговорил товарищ, доставая сигарету.

– На долго? – выпалил Захаров.

– Ничего пока не знаю, приказа не видел, но, судя по суете в кадрах, отъезд состоится на днях. Морозова отстранили от своих обязанностей.

– Из-за меня?

– Ну, вообще-то, да. Нужен стрелочник, нужны результаты, короче, нужно отрабатывать командировочные.

– Понятно. А что там с Ситниковой? Крапивин обвинил меня в том, что это я хотел ее отравить. Ты случайно ничего не знаешь про эту историю? Люди Крапивина нашли у нее марихуану, которую я ей передал тогда. Я кстати сказал, что это моя была травка.

– Спасибо, конечно, что меня под раздачу не поставил, – проговорил гость, покачав головой. – А насчет Ситниковой… Ты то тут причем? – искренне удивился Титов.

– Ну, ей же плохо было? Крапивин заявил, что это из-за травки, что я ей передал.

– Ей плохо стало после того, как люди Крапивина ее допросили! Улавливаешь разницу? – взорвался Титов с негодованием.

– Вот волчара! – чертыхнулся Захаров. Грохнув кулаком по стоящему рядом ящику. – Дай сигарету, что ли закурить.

– На! Так, что не стоит тебе заниматься самобичеванием! Это он «дуру гонит».

– Выходит это его, Крапивина, люди перестарались? А. он все на меня валит?

– Да, я отвечаю тебе, что это его костоломы переусердствовали в своих кавалерийских атаках? Сделали ей укол с лошадиной дозой препарата. Ее сначала «понесло» и про Валета и про тебя, а потом видимо «шифер» поехал от передозировки. Да не бери ты в голову, я тут на рынок заскочил, пожрать захватил, – проговорил он, подходя к привезенным пакетам. – Я, даже пивка в банках набрал.

– Пивка можно, а насчет пожевать, так я перекусил перед твоим приходом. И как она сейчас?

– Кто? Ситникова? – переспросил капитан. Выкладывая на подоконник привезенные продукты…

– Ну, да.

– Да вроде отходит. А, что?

– Понимаешь, она нужна мне для дальнейшей разработки, – проговорил Игорь, с трудом открывая банку с пивом.

– Какая разработка? – искренне удивился гость. – На тебя, Игорь Владимирович, охота открылась, скоро ролики по ящику с твоей фотокарточкой крутить начнут. Наверняка уже, у каждого постового твое фото имеется. Ну и прибавь к этому свою бочину простреленную. Каков расклад?

– Расклад хорош, – согласился тот, поморщившись. – Но мне нужна Ситникова, Женя, – настойчиво повторил майор. – Пойми, мне перед одной женой Смирнова, век не отмыться. А, как в глаза их детям смотреть? У меня выбора нет! Я должен свою лепту внести в ход этого расследования, Крапивин повоюет да и уедет! Ему, я так понимаю, на людей наплевать.

– Ты, хоть понимаешь, Игорь, что палата Ситниковой охраняется? И уверяю тебя «пасут» ее не дилетанты из райотдела, а настоящие секачи. Как ее из госпиталя забрать? – спросил товарищ, аппетитно хрустя редиской, – Не штурмом же нам с Рафиком ее палату брать?

– Надо думать! Других вариантов все равно нет. Только с ее помощью, можно, я думаю, попробовать выйти на Шамана. Он должен понимать, что Ситникова была близка с Валетом и, что она может быть опасной для него, вольно или невольно. Поэтому он постарается ее найти и найдет, это просто дело времени. А у меня, его нет. Понимаешь?

– Да, Крапивин, может, сам со дня на день этого Шамана за задницу возьмет.

– Дай то Бог, – пробормотал Игорь, откусывая фильтр от сигареты. – Только сдается мне, что все это пустые хлопоты. Если бы могли, то они бы давно его взяли. А что, Ситникову здорово «пасут»?

– Ну, по два человека, дежурят круглосуточно. Как их обойти? Хотя…

– Что хотя? Ну, давай договаривай! Что за привычка тянуть кота за одно место.

– Разве что, через пищеблок попробовать.

– В каком смысле?

– Ну, в таких местах, всегда найдется человек, который предложит парням «встать», так сказать, на дополнительное довольствие.

– Ну, конечно! Чайку, булочку предложат… – подхватил Игорь. – Ну и что дальше?

– А мы, дополнительный паек зарядим снотворным.

– Значит, будем считать вопрос решенным! – воскликнул Игорь. Обрадовано хлопнув товарища по протянутой руке. – Но нужна машина со стороны, желательно, чтобы на постах не останавливали.

– Машину, санитарную возьмем у Рафика. Ее и на территорию госпиталя пропустят. – Не знаешь, Крапивин в салоне отработал уже?

– Когда я к тебе уезжал, его люди там еще ковырялись, – проговорил гость, расстегивая плащ. – Хватка у них конечно бульдожья, ничего не скажешь.

– Ну, распотрошат они Невзорову, ее связи. А дальше то, что? Лидия Аркадьевна по большому счету поплавок, я присутствовал при начале допроса. Она поплавок, а выходов на хозяина у них опять нет. Хотя должны были главного буха этим утром взять. Про банкира этого…, ну Дубровина, есть новости?

– Пока информация насчет него не подтвердилась, – отмахнулся Титов. Отхлебывая пиво из бутылки. – Нет таких сотрудников в штатах банков города…, в области тоже нет. Получается, что порожняк это!

Странно все это, – поморщившись, пробормотал Игорь.

– А почему, ты думаешь, что Ситникова более ценный источник информации, чем Невзорова? – спросил капитан, шелестя сушеной рыбой.

– Она, дама Валета, а раз так, то значит, больше видела, больше слышала, поверь мне на слово, из нее можно хорошую информацию сцедить. А Шаман не дурак, он это тоже понимает. Дубравина значит не нашли?

– Нет такого в банках работника к сожалению, говорю же тебе.

– Хряк тоже на горизонте не появлялся?

– Пропал он куда-то со своей бабкой, – разведя руками, пробормотал Титов. – Ох, сколько хлопот с этими путанами, сводниками, сутенерами! – чертыхнулся Титов. – А ведь, если бы легализовать их деятельность, да под контроль поставить. Не разбирались бы мы сейчас в этих дебрях.

– Я, признаться тоже много думал об этом, – задумчиво проговорил Игорь, отхлебывая пиво из банки. – И знаешь, это с какой стороны посмотреть. Ведь в начале наше общество должно признать их деятельность профессией, а значит, и определить их право на пенсию. Тогда мы должны будем определить, с какого возраста они могут идти на заслуженный отдых. Не думаю, что другая часть замужних женщин согласится приравнять их труд, по возрастным льготам, к многодетным матерям или работницам вредного производства.

– Пускай организуют свой профсоюз, – заметил Титов, открывая банку с пивом.

– Ну, это ты хватил!

– А почему бы и нет?

– Это вообще дискредитирует остатки репутации профсоюзов.

– Резонно. Ну, общество могло бы пойти на передачу публичных домов, в ведение общественных организаций например.

– Опять не то, – ответил Игорь, задумчиво. – Как не крути, а все это, повлечет за собой необходимость введения определенных ограничений на права этих женщин. А это уже проходили в царской России.

– Может таких лечить надо?

– Каких?

– Ну, тех, кто на «передок» западает. Ведь наверняка у проституток есть какие-то отклонения в психике на сексуальной почве.

– А если не хотят люди лечиться?

– Ввести наказание в виде штрафов, в уголовном порядке преследовать их, наконец.

– Я, пожалуй, прилягу, – проговорил Захаров, поморщившись. – А что касается наказывать или лечить… Кого? Мужчин или женщин? Заметь, что в этом процессе участвуют особи мужского и женского пола. Я убежден, что и на примере нашего салона, при ближайшем рассмотрении, мы можем увидеть абсолютно разных людей. Попавших в этот омут по разным причинам. На мой взгляд им нужно оказать помощь, помочь подняться со дна, а вот такие, как Невзорова и вся ее шайка-лейка, должны нести суровое наказание. И вообще все факты растления несовершеннолетних, или организацию притонов, как впрочем и сводничество, конечно, нужно выжигать каленым железом. Хотя, – Игорь тяжело вздохнул, – с помощью одного железа успехов вряд ли добьешься. В нашем обществе элементарным невежеством страдают не только молодые люди, но и люди зрелые. Тут нужен тонкий научный подход, нужно проводить, как мне кажется, большую разъяснительную работу в половой области.

В этот момент снизу донесся шум подъезжающей машины. Говорившие как по команде схватились за оружие. Напряжение сохранялось до тех пор, пока не щелкнул замок, входная дверь открылась, и на пороге появился Рафик с горой цветастых целлофановых пакетов, в толстом свитере и потертых джинсах.

– Вот это да-а-а. – только и смог он протянуть, поднявшись на второй этаж. – Этому майору кусок мяса отстрелили с бочины, а он сидит пиво хлещет, как ни в чем не бывало. А я суечусь, продукты покупаю, лекарства и все это на служебной машине замете. А они тут секретничают на пару. О чем хоть секретничаете, серые кардиналы? – спросил он, здороваясь с Титовым.

– Да вот сидим, просчитываем. Как, лучше одну женщину вывезти из клиники и привезти к тебе на дачу, – проговорил Захаров, закуривая.

– Тебе, что уже скучно здесь стало. А как бочина? Нет, ну вы посмотрите на этого наглеца! Сгибаться еще не может, а бабу уже давай. Или ты ее пытать здесь с Титовым будешь? Признавайтесь, – проговорил хозяин, открывая банку с пивом.

– Нет. Ну, серьезно, она нужна мне для оперативной работы.

– Жаль, – разочарованно проговорил врач. – А то у меня хорошие тиски есть и паяльник.

– А тиски зачем? – уточнил, искренне удивленный Титов.

– Ну, как зачем? – хохотнул Рафик. – Пальцы ее дробить.

– Ну, думаю, до этого не дойдет, – ответил Игорь, улыбнувшись. – Она нужна как свидетель в одном очень важном деле.

– Ну, ладно, – проговорил Рафик, отхлебывая из банки. – Раз надо, значит давайте, украдем. Делов – то! И когда это нужно сделать?

– Сначала нужно найти машину, желательно санитарную, – проговорил капитан. Выкладывая содержимое привезенных пакетов. – Твою служебную можно будет взять?

– Ну, а почему нет? – отозвался тот, пожав плечами. – Только где бензина взять? У нас с этим проблема ужасная.

– Ну, эту ужасную проблему я беру на себя, – усмехнувшись проговорил Игорь.

Прошло несколько часов, прежде чем в разговорах и спорах, ими были тщательно проработаны все возможные варианты. Включая самые неблагоприятные, всевозможные пути отступления и прикрытия, а так же что самое главное, была разработана правдоподобная легенда, по которой Ситникова должна была покинуть стены своей палаты.

Титов давно уже уехал, а Рафик с Захаровым еще долго беседовали на разные темы. Было решено, что на сегодняшний день дача Рафика – это самое безопасное место для Игоря и, что он будет находиться здесь столько, сколько для этого потребуется.

На следующий день на даче, появилась самая необходимая домашняя утварь, начиная от ложек и вилок, кончая телевизором и портативной газовой плитой. Был также решен вопрос с бензином, через одного из знакомых коммерсантов Игоря.

А в обеденный перерыв в ворота госпиталя въехал самый обычный медицинский УАЗик, который неторопливо подъехал с тыльной стороны пищеблока. Из машины неторопливо вышел санитар с водителем, и скрылись в здании. Вскоре они вынесли и загрузили в машину несколько узлов белья предназначенного для стирки, погрузив их в машину, так же неторопливо пересекли КПП в обратном направлении. Никто не обратил, внимание на эту сцену, которая происходит здесь каждую неделю. Даже потом много часов спустя, когда была поднята по тревоге вся охрана, и то точно никто не мог описать ни шофера, ни санитара. Единственное на чем все сходились в своих показаниях, так это на машине, самой настоящей «Скорой помощи», именуемой в народе «таблеткой». Номер же машины, который зафиксировал при въезде наряд, оказался поддельным.

После отъезда Титова с Рафиком, так артистично сыгравших роль обслуживающего персонала, Игорь долго сидел у дивана, пристально глядя на осунувшееся, бледное лицо Ситниковой, которой еще в госпитале было дано снотворное и которая продолжала крепко спать.

«Как знать, – думал он, глядя на гостью, – сколько девиц можно было бы спасти в застойные годы, не будь этого мифа о том, что проституции при социализме нет. Как стыдливо замалчивалась эта тема на газетных и журнальных полосах».

Захаров медленно достал пачку сигарет и, откусив фильтр, закурил. Он вспомнил, что даже в учебниках криминологии застойного Советского периода утверждалось, что проституция, как и наркомания, есть только в загнивающем капитализме. Его как и сослуживцев всегда коробило от всего этого. Можно было подумать, что если бы общество узнало об этом, то это известие «подорвало» бы морально-нравственные устои страны. «– Что за времена были? Строили коммунизм, верили в светлое будущее, терпели все беды и невзгоды из-за этого. А что общество получило в итоге? – думал Игорь, дымя сигаретой. Развал страны, экономики, армии, перевернулись устои, ценности. Чему сейчас молятся табуны молодых, опустившихся духовно юнцов? Шелесту денежных знаков и. похоже, их больше ничего не интересует».

Захаров, поморщившись, встал и подойдя к окну, стал задумчиво рассматривать соседские участки.

«Все правильно, если нет проституции официально, то и бороться с ней не зачем. Начальники и начальнички всех рангов старались «закрывать» глаза на все эти уродливые проявления. Вот и получилось, что на деле с проституцией пытались бороться менты, не имея ни законодательной базы, ни желания признавать очевидные вещи. В результате имеем то, что имеем. Какие-то ублюдки с желтыми ногтями правят балом, жируют на чужих бедах и смеются над потугами общества».

Игорь, задумчиво посмотрел на пакет, оставленный Рафиком на подоконнике, с медицинской картой Ларисы.

Протянув руку, вскрыл пакет, бегло просмотрел записи.

«…Больная… тридцать лет. Поступила в психоневрологическое отделение… Диагноз «истерия». Развивалась нормально… Окончила… Работала… Замужем с 28 лет. Было две беременности… – С мужем живет плохо. Считает себя больной с 23-летнего возраста, появились «судорожные припадки», в начале редкие, затем участившиеся. Они всегда возникали после волнений. Непосредственно перед поступлением больной в стационар, припадки участились. Во время пребывания в стационаре у больной так же были припадки по самым незначительным поводам, в связи с внешними раздражителями. Отмечается, что при падениях во время припадков никогда не ушибается. Тонические судороги…, колонические судороги…, издает нечленораздельные звуки. Зрачки во время припадка вяло реагируют на свет. Оборонительная реакция на сильные болевые раздражения сохраняется. Все, что происходит во время припадка, больная помнит. Ясность сознания после припадка возвращается сразу. Со стороны… и неврологического… отклонения от нормы не выявлено.

Психический статус: вне припадка сознание у больной ясное, все виды ориентации сохраняются. Расстройств восприятия, памяти, внимания, мышления, интеллекта не отмечается, хотя отмечается странная реакция на свое отражение в зеркале. Обнаруживается эффектная возбудимость, неустойчивость…».

– Ты, что там богу молишься? – донеся до Игоря, сонный голос Ларисы.

– Да, вроде того, – отозвался тот, пряча бумаги в конверт.

– Мы что с тобой в преисподней? – спросила та. Испуганно оглядывая стены, оклеенные газетами.

– Ну, разве в преисподней обои клеят? – отозвался майор, направляясь прихрамывая, к дивану.

– Слушай, а как я сюда попала? А? А, ты чего хромаешь? Опять что-то отдавили? – сонно спросила гостья. С трудом садясь на диване. – Дай закурить что ли.

– Да, вот бок отстрелили немножко.

– Это не те отморозки, что меня кололи?

– Один из них.

– А, тебя за что?

– Было бы за что, то вообще убили бы, – засмеявшись, проговорил Игорь. Протягивая сигарету.

– Как же ты меня сюда притащил? Ну, ты крутой! – с восхищением воскликнула Лариса, хлопая в ладоши. – А я думала, что эти козлы меня заколят. И что же мы теперь будем делать?

– Пока ждать, – односложно ответил майор.

– А чего ждать? Пока нас поймают?

– Ну, сделать это будет немножко затруднительно, пока мы будем находиться здесь. Но это вовсе не означает, что мы будем бездействовать.

– У-у-у, как интересно. Мы что же, как шпионы теперь? – уточнила женщина поежившись.

– Ну, во-первых, мы не шпионы, и прячемся здесь не по своей воле, и не от Закона, а скорее от обстоятельств. Вот посмотри, это, кстати, о нас показывают, – с этими словами он чуть повернул к ней экран телевизора и прибавил громкость.

Тем временем диктор в погонах майора милиции, уже который раз сообщал в разделе «Криминальная хроника» о том, что сбежали из-под следствия двое особо опасных преступника. На экране появлялась фотографии, его и Ситниковой. За кадром диктор объяснял, что разыскиваемые вооружены и очень опасны.

– Это я то особо опасная? – закричала Ситникова и запустила в телевизор больничный тапок. – Они чего с «резьбы» сорвались? Что же, теперь с мужиками спать нельзя? – визжала Лариса, сквозь слезы ошарашено.

– Ну, ну, успокойся. Зачем так волноваться?

– Не надо нукать, не запряг! – верещала истерично Лариса. – И, где ты на мою голову взялся? Я знаю, это все из-за тебя, с твоим появлением, у меня в жизни все полетело в тартарары. Что толку, что ты стащил меня от этих кабанов? Меня теперь все менты ловить будут, да?

– На какой вопрос отвечать вначале? – спросил Захаров спокойно, протягивая ей бутылку с минералкой.

– Да, пошел ты! – вдруг рявкнула та. И рыдая, уткнулась в подушку.

– Спать с мужчинами даже полезно для здоровья, а вот заниматься проституцией, извини – вредно.

– А, ты откуда знаешь? – монотонно завывая, выпалила гостья.

– Ну, это же просто. Укусы, царапины и кровоподтеки спрятать, конечно, можно пудрой или тональным кремом. Однако такая трудовая деятельность приводит к тому, что к 30–35 годам все вы, интердевочки, теряете женственность, шарм, да и, что уж греха таить, здоровье. Что скажешь на это? Молчишь? А, молчишь потому, что на своей шкуре испытала все прелести ночной бабочки. Тебе действительно лучше, чем мне известно, что к вам относятся как к товару, где уж тут до утонченного стиля. Ну, скажи, что я не прав. Молчишь? То-то же. Я, уже не вспоминаю про романтические приключения в жизни твоих «плечевых» подружек. Ведь многие из них «путешествуют» порой за тысячу верст. И, что же они имеют с этого занятия? В лучшем случае могут претендовать на чулки, колготки, или жрачку дармовую. Ведь твои подружки в поездке как вещи! Которые можно поменять с другим водителем, за бутылку водки, или какую-нибудь запасную часть на машину.