Оккультные миражи

– Звучит конечно заманчиво, – хрипло пробормотал Захаров. Стараясь не потерять сознание. – Только почему вы так уверены, что я подойду вам?

– Мы внимательно изучили ваш психологический портрет и поняли, что вы подходите нам.

– Я, не понимаю вас, – тяжело дыша, отозвался Игорь. Роняя голову на грудь.

– Ну, ну, мистер Захаров! – улыбаясь, выкрикнул врач. – Соберитесь, пожалуйста, мы же только начали с вами общаться.

С этими словами, он нажал под столешницей кнопку и в туже секунду в комнату ввалились двое санитаров крепкого телосложения, в зеленых, больничных костюмах.

Приведите его в чувство! И побыстрее!

Санитары бесцеремонно наградили пленника серией увесистых пощечин, затем один из них принялся с остервенением тормошить Захарова.

– Смотрите не затрясите его! – выпалил врач. – Вот, вот, мистер Захаров, открываем глазки! Подержите сами голову или вам помочь?

– Я сам буду держать, – тихо выдохнул Игорь.

– Вот и хорошо, – покачав головой, пробормотал хозяин кабинета. – Мы с вами говорили о темном и светлом начале человека. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, конечно…

– Вот я и говорю, что у вас преобладает темное начало и вы на подсознательном уровне, стремитесь к его развитию.

– С чего это вы взяли? – пробормотал пленник. Из последних сил удерживая качающуюся голову.

– Убить или изувечить человека, для вас не представляется чем-то из рода вон выходящим. Не скрою, что вы сильно огорчили нас, так внезапно покинув отель, мы и предположить не могли где вас искать. Но помог случай…

– Какой еще случай? – выдохнул пленник. Едва держа качающую голову.

– Все просто! За рулем вашей машины, должен был находиться другой человек, но нам повезло и вот мы мирно беседуем с вами. Вы меня слышите?

Захаров с трудом присмотрелся к двоящемуся профилю врача и тихо выдавил:

– Стены вашего кабинета завешены огромными зеркалами… Зачем вам столько зеркал?

Врач с самодавольным видом, глянул на стены и тихо сказал:

– Все до банальности просто. Частенько ко мне забредают наши заблудившиеся подопечные. Многие из которых, имеют вполне сносный костяк, внешность. Они довольно сносно и связно говорят. Поэтому бывает частенько затруднительно понять кто находится перед тобой. Это можно понять только при помощи зеркал! Эфирные твари не отражаются в зеркалах, в отличии от живого человека.

– А ведь вы, сер, боитесь этих своих призраков, – криво улыбнувшись, пробормотал Захаров. Тяжело дыша при этом.

– Довольно, мистер Захаров! – выпалил директор, вскакивая. Мгновенно побагровев от ярости. – Кривляться и геройствовать будите в другом месте! Уверяю вас, что в наших подвалах вы найдете много интересных собеседников, перед своей мучительной смертью. Швырните его на галеры!

Захаров не помнил как его тащили под руки куда-то вниз по лестнице, что-то выговаривая в его адрес. Он не помнил как оказался на бетонном полу, какого-то едва освещенного коридора. Среди десятка каких-то оборванных как и он людей, разного возраста.

Лежа на сыром, холодном полу, он вдруг почувствовал, что сильно продрог, а холодный пот заливающий глаза, не дает ясно рассмотреть все происходящее вокруг. Ему вдруг стало казаться, что кровь отхлынула от лица, а в горле появился какой-то спазм, похожий на рвотный рефлекс. Он вдруг с испугом поймал себя на мысли, что сходит с ума.

Сделав невероятное усилие над собой, он с трудом сел на пол, прижавшись спиной к шершавой, бетонной стене и прищурив глаза, внимательно осмотрелся вокруг. Длинный с высокими сводами коридор, с редкими осветительными колпаками, под которыми тускло горели мерцающие неоновые лампы. Коридор с редкими металлическими дверями, начинался и заканчивался где-то невероятно далеко. Вытянув свои ватные ноги перед собой, он окинул взглядом сидевших и лежавших рядом каких-то странных, без движения людей. Лохмотья такой же как и у него одежды, раны, ушибы и ссадины на лицах – красноречиво говорили о том, что эти несчастные тоже побывали в каких-то авариях. Где и получили свои страшные, возможно не совместимые с жизнью раны и увечья. Игорю даже показалось, что все они погружены в какой-то сон.

Закусив нижнюю губу, Игорь с трудом повернул голову и уставился ничего не понимая, на перепачканное, усыпанное чирьями лицо соседа неопределенного возраста. Который в отличии от всех был одет в какую-то брезентовую робу и который не мигая смотрел перед собой стеклянными глазами, тихо шепча что-то.

– Где мы? – прохрипел Захаров, Судорожно сглотнув тягучую слюну.

Не меняя позы, сосед вымученно улыбнулся и тихо прошептал:

– Это галеры.

– Что – это такое? – озадаченно выдохнул Игорь. Едва расслышав сказанное, из-за шума прибойной волны, которая буквально клокотала где-то внизу, путаясь в сводах коридора.

– Это…, это…, подвальная часть этой клиники. Мы с вами находимся в огромном подвале…, где живут приведения.

– Какие еще приведения? – нахмурившись, пробормотал пленник, озираясь по сторонам.

– Самые настоящие, – пожав плечами, зашептал с жаром сосед. – Они такие разные…, есть добрые, а есть и ужасно свирепые, многие из них похожи на страшных хищников.

– Вы…, вы…, что же, их сами видели? – ничего не понимая, пробормотал Захаров. Уставившись на бледное, осунувшееся лицо нового знакомого, в серой брезентовой робе.

– Конечно, – отозвался тот, заливаясь в беззвучном смехе. – Я уже столько живу здесь лет, что привык ничему не удивляться.

– Как же вы можете жить в подвале? Здесь же так холодно, темно и сыро.

Став вдруг совершенно серьезным, сосед Игоря покачал головой в знак согласия и тихо произнес:

– Не – е – е – ет…, – живем мы не здесь – это подвал. Который уходит на несколько этажей в низ, под здание клиники. А наши палаты находятся на этажах.

– Вы пациент этой клиники? Я видел на крыше этого здания вывеску.

– Точно! – воскликнул тот. – Эта психиатрическая клиника имени «Донована»…, здесь живет много людей… Но уверяю вас, не все мы тут сумасшедшие…, есть среди нас и вполне здоровые люди. А в этот подвал свозят со всего штата тех кто попал в аварию, или тех с кем случился несчастный случай и человек находится при смерти.

– Что-то не похоже, что им тут оказывают помощь, – покачав головой, прошептал Игорь. Подозрительно рассматривая сидевших и лежавших рядом без движения людей.

Незнакомец вновь залился бес звучным смехом, трясясь при этом всем телом. Потом вдруг осекся и став совершенно серьезным проговорил:

– Их не для этого сюда свозят…, по этому коридору их отправляют в последний путь к смерти…, под рев похоронных труб…, которые слышны даже на первом этаже клиники, в некоторых кабинетах. Это именно они подкармливают своим угасающем духом, живущих здесь призраков.

– Вы в это серьезно верите? – прохрипел Игорь. Облизнув сухим языком опухшие губы.

– Я в это не верю, я это просто знаю. Я работаю здесь уже не первый год!

– Значит это ваша брезентовая форма рабочая?

– Точно! Такие как я заносят тела этих несчастных, в каменные мешки без окон. Которых великое множество в этом подвале на этажах. Где их и пожирают разные оккультные твари, которых и разводят в этой клинике. Это же оккультный центр, где все течет и все развивается по своим оккультным законам.

Захаров внимательно посмотрел, прищурив глаза на перепачканного грязью незнакомца с грязными, прилизанными, редкими волосами на голове и тихо произнес:

– Все сказанное Вами…, уж извините, звучит как бред… Но если в этом есть хоть доля истины…, то это страшное место.

– Все верно, – давясь от смеха, проговорил странный сосед. – У него и название бредовое – это «Логово дьявола»! Так называют эту клинику доктора и санитары про меж себя. Это страшное место! Люди со стороны и не знают, что твориться за стенами этой клиники. Здешних пациентов никогда не навещают родственники…, они просто не знают, что бедняги находятся здесь. И, что многие будут в итоге скормлены, живущим здесь призракам.

– Выходит так, что родственники даже не знают о нахождении тут их близких?

– Конечно! Для своих близких мы просто ушли из дома и не вернулись.

– Прямо концентрационный лагерь какой-то, – пробормотал Захаров, покачав головой. – Но ведь если вы тут работаете давно, то должны знать, как можно покинуть это местечко.

Собеседник повернул голову и посмотрев с ужасом в глаза Игорю тихо сказал:

– Отсюда не возможно выбраться, потому что все коридоры и даже прилегающая к клинике территория, находится под круглосуточным наблюдением. Тут стены подвала до метра в ширину – это же раньше был бункер на случай ядерной войны… Потом сверху пристроили четыре этажа…, в которых и разместились палаты с кабинетами.

– Я так и не понял – это настоящая клиника или нет? – осипшим голосом, уточнил Игорь. Вглядываясь в изможденные, осунувшиеся лица пленников, сидевших напротив. – Почему тогда эти люди сидят здесь на полу, а не лежат в палатах?

– Самая настоящая, – тихо выдавил собеседник. – В палатах тут лежат люди, у многих из которых есть проблемы с психикой. Местные работники считают, что психически не здоровые люди, видят наш мир по другому. Они считают, что психически больные люди, у которых открыт третий глаз, видят параллельный мир, или фрагменты из этого мира.

– Который не видим мы? А их рассказы принимаем за бред или голлюцинации?

– Все верно. Именно из-за этого мы считаем их сумасшедшими! А они просто видят все вокруг по-другому. Это в том числе и изучает доктор Хью со своими помощниками.

– Это у которого все стены кабинета, отделаны зеркалами? – криво усмехнувшись, уточнил Захаров. Морщась от все возрастающей боли в груди.

– Точно! – кивнув, подтвердил тихо незнакомец. – У них вообще трепетное отношение к зеркалам. Это для них один из инструментов, который они используют в своей работе.

Захаров поморщившись, покачал головой в знак согласия, затем выдавил, сквозь стиснутые зубы:

– Это ты, приятель, точно подметил… Послушай…, помоги мне засунуть мою левую руку в карман пиджака. Я ее совсем не чувствую.

– Ты уже успел побывать в одной из черных комнат? – испуганно пробормотал незнакомец. Глядя на Игоря широко раскрытыми от ужаса глазами. – Что-то я в первый раз вижу тебя здесь. Или тебя приводили в «черную» комнату не в мою смену?

– Все в порядке приятель…, я только сегодня попал в автомобильную катастрофу. Поэтому и выгляжу как видишь скверно, поэтому и руку не чувствую… А, что? Люди в этих комнатах теряют чувствительность в руках?

– В этих комнатах у людей забирают последнее дыхание жизни, – передернув плечами, пробормотал сосед. Помогая Захарову засунуть в карман негнущуюся руку, порванного во многих местах пиджака. – Я слышал от инструкторов, что раньше – это была целая церемония…, с разрезанием несчастных, на огромных чурках, специальными ритуальными ножами и топорами. А теперь все стало гораздо прозаичнее…, жертвоприношение ушло в прошлое. Теперь жертву привязывают к металлическому стулу, в одной из этих комнат этого коридора…, а оккультные твари сами вытягивают дух из этих несчастных.

– И, что же потом? – прохрипел Захаров. С трудом вставая по стенке.

Кто же его знает, что там творится в этих каменных мешках, – вновь передернув плечами, отозвался незнакомец, озираясь по сторонам. – Впрочем, если тебе это так интересно, то можешь попробовать расспросить об этом у одного малого. Он лежит в конце коридора и он уже умирает, а может и уже умер. Возможно он тебе и поведает, что это такое – «поцелуй» смерти.

– В конце говоришь? – просипел Захаров, давясь от кашля. – Пойду пожалуй… и расспрошу. Неизвестно ведь, сколько жить отмерено. А ты то чего ждешь сидя на холодном полу?

– Это моя работа ждать! – воскликнул тот. – До одиннадцати часов ночи, я должен растащить по комнатам еще живых. Сбросить в океан тех кто уже приказал долго жить, их истерзанные тела уже будут ждать стаи голодных акул. Тут все продумано! Ну и конечно укрыться до полуночи в своей палате.

– Почему до полуночи? – уточнил Захаров, морщась от боли во всем теле. Ему так и не удалось восстановить дыхание, которое постоянно срывалось на одышку, словно он не переставая бежал.

Странный незнакомец опять залился беззвучным смехом, трясясь при этом всем телом.

– С полуночи – этот подвал наполнится странным шепотом, смехом, голубоватым свечением различных тварей и образов. Которые начнут перемещаться по этим коридорам.

В это время, аж до самого утра, тут не рискует появляться не охрана, ни врачи с санитарами. Много лет назад я не успел однажды подняться на верх отсюда.

– И, что уточнил Захаров. Смахивая рукавом, крупные капли пота, катившиеся по лицу.

– Ну и натерпелся же я тогда страху, – признался тот, дрожа всем телом. – Думал до утра не доживу…, благо тут в самом низу идут трубы старого коллектора. Они постоянно при топлены водой из океана, вот там и переждал в одной из боковых труб. Замерз как собака! Но как видишь остался живым.

– Спасибо, тебе…, за то, что ввел так сказать в курс дела, этого кружка самоделкиных. Ф – у – у – у-ух…, пойду пожалуй к тому парню…, может еще, что-то интересное узнаю.

– Постой, – проговорил новый знакомый. Что-то быстро ища по карманам. – Возьми вот это.

Едва стоя на ногах, Игорь сделал к незнакомцу шаг и тяжело дыша спросил:

– Что это?

– Берите, берите! Это огарок свечи и зажигалка. Возможно эти вещи пригодятся, когда ты окажишся в одном из каменных мешков. Я вижу, что ты хороший малый! Может мы еще будем вместе работать тут и подружимся.

Поблагодарив кивком головы своего нового знакомого, Захаров повернулся и медленно побрел по едва освещенному коридору, шатаясь и спотыкаясь словно пьяный из стороны в сторону.

Доковыляв до сидевшего на приличном удалении человека, у которого вся одежда была как и у всех в лохмотьях, он с трудом опустился рядом и тихо спросил:

– Не помешаю?

В ответ, человек сидевший на полу, вымученно улыбнулся и продолжая смотреть прямо перед собой, что-то прошептал:

– Извини приятель, – выдохнул Игорь, – но я ничего не слышу. Ты мог бы рассказать мне…, только погромче, что же там творится…, в этих каменных мешках? Говорят, что тебя запирали там… Чему ты улыбаешься?

С этими словами Захаров подался вперед и прищурившись попытался рассмотреть изможденное, синюшное лицо пленника. Тусклый свет редких светильников в коридоре, не давал возможности разглядеть лицо человека. Но шепот услышанный вновь, буквально потряс Захарова. Вымученно улыбнувшись, совершенно седой пленник, вдруг тихо пробормотал, до боли знакомым голосом:

– Все воюешь, майор?

Не веря услышанному, Игорь с трудом придвинулся к пленнику и с ужасом прошептал:

– Что же эти суки сделали с тобой, Николай? Неужели – это ты? Как же так? Как же ты оказался тут? Как же так?

– Беги…, беги отсюда, – едва шевеля губами, шептал тот. – Мне уже не помочь…, я уже не чувствую…, не чувствую своего тела. А ты беги…

– Так это значит тебя ищут наши? – с ужасом, прошептал Захаров. – Значит ты и есть тот офицер, которого потеряли? Погоди, Коля, погоди…, сейчас мы, что нибудь придумаем. У нас ведь, ты сам знаешь…, врагу не сдается наш гордый Варяг. Тут мне один приятель поведал, что внизу есть старый коллектор…, он уже там прятался, а может там и выход есть в океан. А раз так, то надо пробовать! Что? Что ты говоришь? Я очень плохо слышу, говори чуть громче.

– Брось меня…, а сам пробуй, – тихо прошептал Николай. Тело которого стало медленно заваливаться на Захарова.

– Чего ты такого говоришь? – прошептал в ответ Игорь. Пытаясь прижать Николая к стене здоровой рукой. – Посиди пока здесь…, а я схожу на разведку. Как ты мог подумать, что я тебя брошу? Было время…, когда меня гоняли и наши и бандиты…, а ты от меня не отказывался и помогал всячески, я все помню, Коля. Я скоро приду…, нам надо продержаться до полуночи…, а там…, а там у нас целая ночь будет впереди. Один приятель сказал, что они сюда боятся захаживать, все эти мистики хреновы.

Закусив губу, Захаров с трудом встал и нетвердой походкой, направился дальше по коридору, то и дело спотыкаясь, качаясь из стороны в сторону. Он уходил все дальше по коридору, дергая здоровой рукой закрытые металлические двери, пытаясь понять где может быть выход. Но все его попытки были тщетны, металлические двери были заперты. Он не знал сколько прошло время, он уже совсем отчаялся, когда внезапно уперся в шершавую, бетонную стену – это был тупик.

Упершись лицом в холодную бетонную стену, он какое-то время стоял молча, собираясь с силами, чтобы двинуться обратно.

Отдышавшись, Захаров медленно повернулся и уже собрался возвращаться, как его внимание привлекла узкая полоска света. Сомнений быть не могло – это был свет, который выбивался из потайной двери, сделанной под цвет стены. Почувствовав как сильно забилось сердце, отдавая тупыми ударами в висках, Игорь медленно подошел к стене. Облизнув губы, он нащупал пальцами контуры двери, затем, что есть силы толкнул ее плечом. Дверь оказалась не запертой и с тихим скрипом, медленно, стала открываться. На какое-то мгновение Игорь зажмурился от света многочисленных свечей, стоявших повсюду в этой странной комнате без окон. Когда же его глаза привыкли к свету и он оценивающим взглядом окинул помещение, то с удивлением обнаружил странного человека. Который сидел на циновке у камина, а вокруг него, прямо на полу стояли свечи с вазами, где горели ароматические палочки, наполняющие помещение характерным благовонием. Неизвестный продолжал сидеть в позе глубокой медитации, облаченный во все атрибуты черного мага. В фартуке резного, ажурного кружева из человеческих костей, пятигранной тиаре, с ожерелью бусин, выточенных из человеческих черепов, с магическим кинжалом за поясом. Рядом на полу стоял не большой серебренный чайник с полупустой фарфоровой кружкой.

Захаров шаркающей походкой, качаясь, подошел ближе к незнакомцу сидевшему в позе Будды, оцепенело выпрямившись, со скрещенными ногами, стеклянным взглядом, точно каменное изваяние. И только сейчас, при свете огня от камина, Захаров вдруг узнал этого человека. Это был полковник Холтоф, внешний вид которого красноречиво говорил о том, что человек испытывает сильнейшие муки.

Закусив нижнюю губу, придерживая правой рукой парализованную руку, Игорь стал медленно опускаться напротив него на другой край циновки, силясь перебороть острую боль в грудине.

– Вот уж не думал, что вновь встретимся на этом свете, – выдавил Игорь. У вас такой вид, полковник, словно вы подыхаете.

Холтоф с трудом открыл глаза и не добро уставился на незваного гостя, буквально буравя его своими черными глазами. Затем сквозь стиснутые зубы, выдавил наконец:

– Ничего…, транс снижает болевой порог и усталость.

– Можно узнать, что же с вами могло случиться, да еще в самом логове? – дрожа всем телом, уточнил Захаров. Продолжая не мигая смотреть в колючие глаза своего врага.

– Наш человек в России…, предупреждал меня, что в Москве принято решение…, о моем физическом уничтожении. Мы приняли меры…, но на вечернем ужине вчера…, вашему человеку удалось отравить меня. Отравить меня…, оккультным ядом…, который пронес на территорию ваш человек. Но ничего! Я выкарабкаюсь…, а ваш человек уже на пути в вечность.

Захаров понимающе покачал головой, затем протянул трясущуюся руку к чайнику и сделав несколько крупных глотков из длинного носика прошептал:

– А мне кажется вы ошибаетесь, полковник… Я вот возьму сейчас и звездану этим чайником по вашей голове. Как вам мое предложение? Хотя нет господин, полковник…, пожалуй я лучше возьму вас в заложники и вы поможете мне с товарищем выбраться из этого чертовского логова. Как видите и вы, полковник, не всесильны.

– Не мы придумали этот мир, – выдавил Холтоф, сквозь зубы. Не обращая внимания на кровавую слюну, хлопьями падающую ему на грудь. – Мир который по древним учениям делится на белый и черный. На мир света и мир тьмы.

Захаров морщась от боли в груди, покачал головой и тихо сказал:

– Мне жаль вас, полковник. Если наши изловчились травануть вас, да еще в самом логове…, то скорее всего вы обречены. Так вот перед вашей смертушкой, я хочу сказать пару слов о моей стране…, развалинами которой вы так гордитесь. Ошибочка у вас вышла…, можно сказать, что жизнь ваша прожита зря.

– Какая еще ошибочка? – просипел Холтоф. С ненавистью глядя на Игоря.

– В свое время еще господин Дарвин…, любил говаривать:… Выживают всегда не самые сильные…, не самые смелые…, а выживают всегда самые адаптивные.

– К чему все это сказано? – просипел полковник. Глядя на кривую улыбку незванного гостя.

– К тому, полковник, что мой народ всегда был и будет самым адаптивным народом. Зарубите – это себе на носу! Пройдет время и мы поднимем жизненный уровень нашего населения в целом и материальное положение в частности, – выдохнул Захаров. Не обращая никакого внимания на пот заливающий его глаза. – Мой народ решит проблему жилья, обеспечит для наших людей социальную справедливость, а – это значит, что мой народ получит уверенность в завтрашний день. Наш человек будет получать полноценный отдых и достойную заработную плату…, которую конечно надо будет поднимать многократно…

– Звучит как мантра, – криво улыбнувшись, просипел полковник. – Только у вас говорят, что сколько не говори халва, а сладко во рту не станет. Что дальше? Это и будет коммунизмом? А может вы победите алкоголизацию населения, или проституцию?

Захаров покачал головой в знак согласия и с трудом сглотнув слюну задумчиво проговорил:

– Да, проституцию победить нельзя…, в этом я убежден точно. Но наша баба, имея все то, что я только что перечислил, крепко подумает, прежде чем шагнуть на панель. Все, мистер Холтоф! Диспут закончен! Сейчас мы встаем и вы помогаете мне с товарищем покинуть этот гадючник… Даю слово, что я отпущу вас не причинив вреда здоровью, как только вы выведете нас в безопасное место. И мне плевать на чем мы уберемся от сюда…, на машине или на самолете.

– Вы…, вы очень самоуверенный человек, мистер Захаров, – вымученно улыбнувшись, прохрипел Холтоф. – Мне не составит труда убить вас прямо сейчас…, даже не поменяв при этом положения тела.

– Ну, тогда зачем же встало дело? – вздохнув, пробормотал со злостью Захаров. С трудом пытаясь встать на ватные ноги.

Внезапно Холтоф повалился на бок, затем вдруг проворно вскочил со страшным, перекошенным лицом безумца, спазматически воя и корчась от сильнейших болей во всем теле. К своему ужасу и удивлению, Игорь вдруг почувствовал, что стал терять сознание. Еще мгновение и он буквально рухнул к ногам полковника.

Он не знал сколько длилось беспамятство. Очнувшись, Захаров с трудом сел на циновку, затем переведя дыхание, с трудом встал и медленно побрел к двери. Надеясь найти полковника в коридоре. Однако за порогом бетонной комнаты никого не было.

Ничего не понимая, спотыкаясь и падая, он вновь вставал и с отчаянием обреченного, продолжал идти обратно.

– А вот и я, Коля…, уф-ф-ф, – пробормотал он. С трудом опускаясь рядом с товарищем, изо всех сил пытаясь удержать ускользающее сознание. – Извини…, я немного задержался…, встретил старого приятеля, а он гад сбежал. Ну, ничего, Коля, ничего…, сейчас я немного отдышусь и мы с тобой двинем в низ к коллектору. Мне один приятель говорил, что там трубы, прямо в океан выходят…, может по ним и уйдем. Сейчас, Коля, сейчас… Мозги у меня кипят с грудиной…, прямо как в реакторе…, видать действие наркотиков проходит. Не поверишь…, руку левую ношу в кармане, потому что не чувствую ее совсем…, короче пенсионер, да и только. Ты спишь, Коля? Ну, подремай, подремай, нам силушки еще пригодятся. Нам бы сейчас с тобой к какому-нибудь гениальному Парацельсу попасть на прием. Верно, Коля? Или в храм к аскляпиадам, где в молитвах и курение благовоний, после принятия ван, больных укладывали на шкуры диких зверей и усыпляли. Ты хочешь спросить, что было дальше? А дальше им прописывали лечение по предписанию сновидений. Да, да, Николай…, тогда человек верил во всякие чудеса и избавления…, ну, а мы хоть и люди этой эпохи, но тоже готовы с тобой поверить в любую сказку теперь. Верно, Коля? Молчишь? Правильно, береги силы, нам с тобой еще в низ спускаться надо… А с этими адептами…, я тебе так скажу…, мы разберемся. И с ними и с той хреновиной, которую они тут напридумывали. Вон когда зарождался парашютизм…, многие говорили, что человек не сможет перенести воздействий, с которыми связаны прыжки с парашютом. Даже маститые врачи уверяли, что в свободном падении, у человека, из-за больших перегрузок будет останавливаться дыхание. А жизнь доказало другое… Возможности человека не ограничены и мы всегда будем овладевать тем, что еще вчера было не доступным и не понятным для нас.

Ладно, Николай…, хватит рассиживаться, нам еще столько дел надо переделать. Ну, а не получится выход найти…, значит утонем вместе – это лучше чем местную братву развлекать. Сейчас я позову одного приятеля, чтобы помог тебя на спину принять и в путь двинем. Погоди…, я скоро.