Катька – пограничная собака

– Чего хотят?

– Не знаю, – их много, с животными….

Ротный поспешил вниз, где действительно сгрудились кучкой духи, с нагруженным ишаком, пытающиеся что-то объяснить замполиту Фаррахову.

Позвали Шамсиддина Халимова, тот перевёл:

– Праздник у них, ураза-байрам. Хотят угостить бойцов пловом, – обычай у них такой мусульманский.

Пока ротный слушал аксакалов, афганцы помоложе сгрузили с ишака огромный казан, приведённого с собой барана тут же освежевали и начали разделывать, разожгли костёр. Ротный позвал повара Серёгу Богданова:

– Посмотри тут за ними, мало ли…

Через пару минут Богданов доложил:

– Товарищ капитан, у них казан… помыть надо… там жир какой-то трёхсотлетний, слоем в пять сантиметров.

Мыть казан у афганцев было не принято, – в жировом слое он дольше был неподвержен старению, казаны берегли и передавали из поколения в поколение. Как ни сопротивлялись духи, – казан всё-таки помыли….

24-я сторожевая

*****

Желание навестить родные места возникло давно, но решение о поездке сложилось неожиданно: образовался просвет в бесконечном гастрольном графике, и захотелось побыть наедине с собой. Военно-патриотическая группа, руководителем которой являлся майор в отставке Александр Жадан, моталась по городам и весям бывшего Советского Союза, пользуясь народной любовью и популярностью: туда, где они побывали один раз, их непременно приглашали ещё и ещё….

Они объехали все «горячие точки» постсоветского пространства, и ритм их деятельности в наступившее мирное время оставался по-военному напряженным.

Местом «постоянной прописки» группы стал Минск, – после распада Советского Союза 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, базирующаяся в Витебске, осталась в составе вооруженных сил Беларуси, поэтому даже те, кто ушёл из армии, остались по месту проживания.

А Родиной была Украина – там, в городе Попасная, он родился, оттуда, из Донецка, призывался на срочную службу, оттуда же уезжал в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище…. В Донецке находилась его родная школа, где его принимали в комсомол, с этим городом связаны самые светлые воспоминания юности.

Для путешествия он сознательно выбрал железнодорожный маршрут: за рулём автомобиля требуется сосредоточенность, а ему хотелось бездумно смотреть в окно, не отвлекаясь на происходящее вокруг.

Они договорились с братом, по крови двоюродным, а по сути – почти родным, встретиться в Москве, а потом вместе ехать в Попасную. С Сергеем они не виделись лет тридцать, – тот жил в дальневосточном городе Находка, пути-дороги их никак не могли пересечься.

Недавний тур по городам России, завершившийся концертом перед десантниками в День ВДВ, был трудным: с бесконечными перелётами по бескрайним просторам страны, сменой нескольких часовых поясов в течение одной недели, – отдых был просто необходим….

И сейчас, в вагоне поезда Минск-Москва, свободный от повседневных забот, мозг снова и снова погружался в воспоминания двадцатилетней давности….

Глава 3

Празднование дня «войск дяди Васи», 2 августа, отличалось от будней общим выходным, за исключением несущих боевое дежурство, изготовлением «афганских тортиков» для бойцов – уложенное слоями печенье обильно смазывалось сгущенкой, а офицеры отводили душу в бане с бассейном.

Накануне старшина Крапива пришел к ротному:

– Васильич, бассейн в бане надо покрасить, кого поставим?

– А кто у нас в нарушителях?

– Ефрейтор Филиппов – уснул на посту!

– Вот, выдай ему краску, определи фронт работ и пусть красит, сам же потом в этом бассейне купаться будет.

Про Сашу Филиппова нужно говорить отдельно. В роту частенько присылали нарушителей дисциплины из дивизии, или других подразделений, про неё так и шутили: восьмая исправительно-трудовая рота 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Высокий и нескладный Филиппов сильно напоминал персонаж советского фильма «Волшебная лампа Алладина» – джина из лампы, и был, что называется, «тридцать три несчастья» – с ним постоянно что-нибудь приключалось. Однажды старшина Крапива пришел к ротному с жалобой: Филиппову каждую неделю приходиться выдавать новые трусы, в нарушение всех установленных норм. «А в чем дело?» – поинтересовался ротный. Старшина молча показал трусы, на задней стороне которых зияли две огромные дыры. «И так каждую неделю», – добавил он.

– Так это он на посту на камнях сидит слишком много, да ещё елозит, поди, вот и протирает, – решил ротный. Поскольку на палящей афганской жаре, в большинстве случаев, одежды носили только необходимый минимум, бронежилет надевали на голый торс, капитан, недолго думая, издал приказ по роте: бойцу Филиппову разрешается стоять на посту голым. Надо было видеть долговязую голую фигуру в каске, берцах, с оружием и в бронежилете, едва прикрывающем интересное место!..

Через пару часов старшина доложил:

– Товарищ капитан! – Филиппов напился, – в бане поёт!

– Как?.. где он мог взять?..

– Не знаю, я ему краску выдал, в бане закрыл, он красил бассейн, выпивки взять ему было негде…. Прихожу, открываю, – глаза весёлые, поёт, язык заплетается….

Спустившись в автопарк, они направились к бане. Глазам ротного предстал «никакой» Филиппов.

– А что за краску ты ему выдал? – сообразил ротный.

– Да обычная, – голубая….

– Нитро, – прочитал на банке капитан.

Бассейн был сделан в форме колодца, примерно три на полтора метра, и метра два глубиной. Сидя в этой яме, Филиппов надышался паров краски и «поплыл»…

Воду для хознужд и бани возили водовозкой с промоины, находившейся за кишлаком, – небольшая, в общем-то, речушка, размыла грунт на несколько метров, всё ниже опуская своё русло. На открытой местности долго находиться было опасно, поэтому существовал свой норматив: бойцы, черпая чистую родниковую воду ведрами, заполняли пятитонную бочку за двадцать минут. А в это же время, специально обученный боец, пробежавшись вдоль берега, вылавливал из водорослей ведро речных крабов, – отменное лакомство для руководящего состава роты под пиво, после бани, – если его удавалось выменять в дукане, упаковка пива на три упаковки «Si-Si», – то же самое, что и фанта, в жестяных банках по 0,33 кг…

На промоине, на БМП А. Жадан, Крамаров, техник роты прапорщик Никулин

День ВДВ прошел на удивление спокойно, – обычно духи всегда проводили обстрелы в канун или дни больших праздников, – к этим «подаркам» на заставе уже привыкли.

Несмотря на то, что в дате вывода была точно известна только крайняя точка, – ожидание уже висело в воздухе. Каждый боец, от рядового до командира, подсознательно жил мыслью: СКОРО ДОМОЙ. Каждый прожитый на заставе день содержал в себе штрихи подготовки: красили технику, запасались новым обмундированием, проводили тщательную ревизию заставского и личного имущества.

Раздобытый неведомыми путями прицеп оборудовали по типу купе-вагона: жилое помещение для офицеров, кухня и столовая для идущей в колонне роты, подсобка….

Катька наблюдала эту суету и, не понимая, с чем она связана, чувствовала внутреннее беспокойство: в ней тоже поселилось ОЖИДАНИЕ. Обычно какое-то оживление возникало в канун приезда большого начальства, когда проводился смотр, – срочно приводились в порядок форма и внешний вид бойцов, обновлялась стенгазета у входа в столовую, – это было для Катьки привычным и понятным, а сейчас происходило что-то другое….

Как-то, во время подготовки к очередному смотру, старшина Крапива пришел к ротному посоветоваться:

– Васильич, что с тельняшками будем делать?

– А что такое? Выдай всем, чтоб по форме были одеты!

– Да они ж потом всё равно их носить не будут, сам знаешь – по такой-то жаре….

Тельняшка в товарном обмене занимала высшую планку, на неё можно было выменять, что угодно.

– Неси тельняшку! – скомандовал ротный, – мы сейчас в неё всю роту оденем.