Ихтиандр – Властелин морей

Тут в воду бака опустилась рука и тронула его за плечо.

Он решил посмотреть, кто же это? Поднял голову над водой и увидел низкорослого старого индейца с морщинистым лицом, на котором выделялся крупный нос. Тихо спросил:

– Кто вы? Что вам нужно?

В ответ услышал неожиданные слова, сказанные ему срывающимся от волнения голосом:

– Ихтиандр! К тебе пришёл твой отец. Твой настоящий отец! Сальватор – не отец тебе. Он – злой человек. Он изуродовал тебя… Ихтиандр! Ихтиандр! Ну, посмотри же на меня хорошенько. Неужели ты не узнаешь своего отца?

Юноша сделал несколько вдохов, от которых запершило в груди. Он ответил:

– Я не знаю вас.

Индеец закричал:

– Ихтиандр! Посмотри на меня хорошенько – я твой настоящий отец!

С этими словами старик вдруг привлек к себе юношу и со слезами на глазах начал покрывать поцелуями его мокрое лицо и голову.

Ихтиандр слабо сопротивлялся этому, волнуя и расплёскивая воду, которая порой переливалась через край на каменный пол камеры и без того уже мокрый.

Вдруг индеец оторвался от него… вернее был оторван другим посетителем и отброшен к стене, о которую он ударился своей головой с редкими седыми волосами. Отшвырнул его смуглолицый горбоносый испанец с усами и эспаньолкой, за плечами у него была шляпа-сомбреро, она держалась за тонкий ремешок.

Это был Педро Зурита, владелец шхуны "Медуза", он с довольной ухмылкой продемонстрировал бумагу в руке, заявив:

– Видишь её? Это приказ о назначении меня опекуном Ихтиандра. Тебе придется поискать богатенького сынка в ином месте. А я завтра утром увезу его к себе. Понял?

Лицо индейца исказила судорога гнева, он подобрался, вскочил и набросился на врага, ловко сбив его с ног. При этом выхватил бумагу из его руки, затолкал её себе в рот и, е6щё пережёвывая её, принялся наносить удары лежавшему на грязном мокром полу испанцу. Постепенно тот пришёл в себя, вскочил и принялся отвечать с нарастающей силой.

У двери переминался с ноги на ногу осанистый тюремный сторож с ключами в руках, он был в затруднении, не понимая, как ему себя вести, на чью сторону становиться, ибо получил взятки от обоих. Пока он сохранял нейтралитет. И гадал: не слишком ли долго затянулось его «миролюбие»?..

Испанец начал брать верх над соперником, схватил его за горло и принялся душить.

Тюремный сторож забеспокоился:

– Не задушите его! Мне придётся за это отвечать!..

Но испанец, слишком распалённый дракой, уже не обращал ни на что внимание. Индейцу пришлось бы очень плохо, но его спас приход нового гостя, который саркастическим голосом произнёс:

– Великолепное зрелище: господин опекун устанавливает свои опекунские права!

Ихтиандр с радостью узнал голос своего отца.

Доктор Сальватор повернулся к тюремному сторожу и властно сказал, словно был его начальником:

– Что же вы смотрите? Или вы не знаете своих обязанностей? Исполняйте их!

Его слова подействовал. Сторож принялся разнимать дерущихся, которые его отталкивали и осыпали проклятиями.

На шум прибежали другие сторожа, и испанца с индейцем растащили в разные стороны. Они выражали недовольство, изрекали проклятья.

– Уведите отсюда этих драчунов, – приказал доктор Сальватор. – Мне нужно остаться с Ихтиандром наедине.

И сторожа подчинились ему. Даже в тюрьме он сохранял свой непререкаемый авторитет, перед ним почти благоговели, ведь не случайно иные индейцы именовали его богом.

Индеец протестовал всё более слабо, постепенно успокаиваясь, а вот испанец пришёл в неистовство, почти бешенство, но оба они были вынуждены уступить силе – тюремные сторожа кратно превышали их в числе.

Когда все удалились, Ихтиандр поприветствовал отца. Тот велел ему выйти из бака и стать на самое освещённое место.

Внимательно осмотрел его со всех сторон, изредка отдавая команды:

– Дыши! Глубже!.. Теперь не дыши!..

Послушал его прерывистое с хрипотцой дыхание:

– Уже задыхаешься?

Юноша кивнул.

Доктор Сальватор затрясся от гнева, выкрикивая:

– Тебя погубили эти мерзавцы, запихнув в эту камеру и бак! Ты не смог соблюсти оптимальный баланс между пребыванием на воздухе и в воде. Увы, ты здоров как рыба, но болен как человек. Долго находиться на воздухе тебе уже нельзя. Негодяи!

Ихтиандр поднял голову и посмотрел прямо в глаза доктору Сальватору:

– Отец, но почему нельзя? Почему всем можно, а мне нельзя?

– Потому, что ты обладаешь тем, чем не обладает ни один человек: способностью жить под водой… Если бы тебе предоставили выбор, Ихтиандр, быть таким, как все, и жить на земле или же жить только под водою, что бы ты выбрал?

Подводный мир был более привычен юноше, но на земле жила Гуттиэре… Теперь уже навсегда потерянная для него. И ещё на этой земле была тюрьма, камера с баком тухлой воды…

– Я хочу в море, отец! – эти слова вырвались из самой глубины души юноши. – Пусть меня отпустят в море! Я хочу быть свободным и плавать всюду без всяких ограничений в чистой воде, а не в этой! Отец, я хочу в море!

– Мужайся, Ихтиандр. Я сделаю всё, чтобы как можно скорее освободить тебя из этой тюрьмы. Мужайся! – с этими словами доктор Сальватор провёл рукой по голове и плечу юноши, которого любил как сына. Затем простился и ушёл.

Горькие чувства обуревали юноша, лёгкие резал ставший особенно неприятный воздух камеры, он опустился до подбородка в практически тухлую воду и задышал жабрами, но это не принесло ему облегчения. Ихтиандр с тоской смотрел на мрачные стены своей тюрьмы, сложенные из грубо обтёсанных каменных валунов! Несомненно, они перевидали множество узников, слышали их терзания, слова отчаяния и душевной боли. Невольно слёзы потекли из его глаз…

Глава 2. Седоголовый философ

Все тюремные сторожа были для Ихтиандра на одно лицо – одинаково грубые, ленивые и необразованные. Единственным исключением являлся Хоакин. Коренастый жилистый метис с морщинистым лицом и совершено седой шевелюрой, чьей матерью была индеанка племени кечуа, а отец бельгиец, которого судьба носила по всему свету: и в Аргентине он не надолго удержался, но успел покорить своим мужским обаянием скромную местную девушку. Потом скрылся в неизвестном направлении, а плод их любви после положенных девяти месяцев появился на свет.

Хоакин подрос. Его сметливый ум заметил падре Антонио и познакомил с грамотой мальчика. Но тот недолго пробыл в обучении, ибо умерла его мать, и Хоакин ушёл к скотоводам гаучо, пригревшим сироту. Делал всё, что ему приказывали, дабы заслужить своё пропитание. Пару лет провёл в пампе. Когда подрос, то отправился в город Пеуахо, о котором слышал много чудес.

– Я был одет как настоящий гаучо, – с улыбкой рассказывал Хоакин, – щеголял в куртке с бахромой, просторных штанах и широкополой войлочной шляпе. Мой шейный платок и кожаный ремень украшали монеты и серебряные накладки. На меня горожане смотрели как на дикаря или бандита. Хотя я был только пастухом. Пришлось многое понять, многому научиться. Учись и ты.

Метис рассказал, что в Пеуахо он задержался на некоторое время, устраиваясь то на одну, то на другую работу.

Однажды в портовом кабаке Хоакин столкнулся с моряком, который красочно описал ему странствия по дальним удивительным странам с разнообразными чудесами и диковинками, щедро угощая вином. Воображение метиса разгорелось и он дал согласил завербоваться матросом на большой красивый барк «Санта Круз». Судно произвело на него неизгладимое впечатление массой парусов на четырёх мачтах. Только на следующий день, протрезвившись, Хоакин понял, что случайный друг его обманул: капитан был рад заполучить хоть кого, ибо отличался крутым нравом и дурной славой, потому к нему нанимались либо обманутые, либо совершено его не знающие люди.