Проданная невеста

Джамшед подумал: «А почему? Он что, не помнит более длинных или такие более доходят до людей?..»

Но тут дутарчи опроверг его мысли, запев:

– В наш век избрал я только двух

для дружбы непритворной —

Бутылку длинную с вином,

стихов корабль узорный.

Поклажи не бери с собой —

путь верный слишком узок.

Ты захвати лишь пиалу —

ведь жизни нет повторной!

Не я один томлюсь тоской

без дела в этом мире.

И мудрым – горе: не взошли

делами знаний зерна.

Рассудком если оценить,

так здесь, в путях тревожных,

Деянья мира и он сам —

игра лишь тени вздорной.

Надежду я в душе питал

с тобой быть вечно вместе,

Но смерть на жизненном пути —

надежд убийца чёрный…

Прекрасной кудри ты ласкай,

оставь о прошлом повесть —

Судьба удач и неудач

путям планет покорна.

Нет дня, когда ты был, Хафиз,

случайно трезвым найдён —

Вином предвечности пьянеть

он обречён бесспорно!

Толпа благодарно ободрила певца. И Джамшед кричал вместе со всеми.

Пение всё больше завлекало его, он забыл о том, почему явился сюда на базар. До самого его сердца дошли следующие строки:

Как я страдал, как я любил – не спрашивай меня.

Как яд разлуки долгой пил – не спрашивай меня.

Как я любовь свою искал и кто в конце концов

Теперь мне больше жизни мил – не спрашивай меня.

Как я от страсти изнывал и сколько горьких слёз

Я в пыль у этой двери лил – не спрашивай меня.

Какие слышал я слова из уст её вчера!

Ты хочешь, чтобы повторил? Не спрашивай меня!

Ты не кусай в досаде губ, беседуя со мной.

От скольких губ я сам вкусил – не спрашивай меня.

Как стал я нищ и одинок, как все свои грехи

Я кровью сердца искупил – не спрашивай меня.

Как от соперников Хафиз мученья претерпел

И как он жалок стал и хил – не спрашивай меня.

Джамшед вспомнил про невесту: он же пришёл сюда в поисках того, кто её купил. С сожалением ушёл от чайханы, где соловьём продолжал заливаться дутарчи, восхищая толпу слушателей.

Пошёл дальше в разноголосой толчее, сутолоке, порой сталкиваясь с кем-то, обмениваясь не очень радушными репликами, правда, продолжения они не имели. Оглядывал казавшиеся ему бесконечными ряды шатров, палаток и лавок, осматривая больше не лица, а носы важно восседающих в них хозяев.

Юноше казалось, что здесь продаётся всё то, что есть на свете. Видел выставленные взорам покупателей цветастые халаты и различную одежду с обувью, тюбетейки, шапочки, тюрбаны, различные изделия чеканщиков и ювелиров, всякие одеяла и подушки, красочные яркие ковры, крепкобокие горшки, различные сладости, чай. Много было выложено всевозможных фруктов, овощей, риса, нута, джугары, хлопковое и зигирное масло, пучков всякой зелени. Продавались блеющие курдючные бараны, мекающие козы, кудахтающие куры. В стороне стояла арба, нагруженная дровами, а далее – с сеном. С сельчанином, привёзшим его, торговался дородный покупатель…

Колесо базарного торга неутомимо крутилось с раннего утра и до позднего вечера.