Под грязью пустота

– Попытаешься сбежать – найду. Твои документы у меня. Понял? Вот и отлично.

Хорунжий закрыл двери своей машины на ключ и немного пробежал до оставленной на дороге «девятки».

Поехали.

Радиоприемник в жигулях работал. Передавали какую-то веселенькую мелодию. Выключить. Музыка нам не нужна.

На повороте к клинике Хорунжий остановил машину. Вынул из внутреннего кармана глушитель, достал из кобуры пистолет. Насвистывая что-то, прикрутил глушитель к стволу. Оглянулся на дорогу. Никого и ничего. Дважды выстрелил в лобовое стекло «девятки». Стрелянные гильзы со звоном отлетели от бокового стекла и упали на пол салона.

Два пулевых отверстия в лобовом стекле были окружены ореолом трещин. Черные кружки в обрамлении белой изморози.

Поехали, сказал себе Хорунжий.

Пустота

Краб был недоволен, и Клоун его понимал. Чуть не прокололись они с телефоном. Не подумал он о том, что может этот Гаврилин двинуться к телефону в кабинете.

Спасибо хоть этот самый Гаврилин шуму не поднял. Вообще все по дурному получилось. Зачем было торопиться. Договорились же, что он выведет утром Гаврилина погулять за ворота.

Все-таки, не стоит подобных вещей делать в клинике.

Это, кстати, и сам Краб толдычил постоянно – правила нарушать нельзя. Нельзя.

Что-то ему об этом вот и Гаврилин говорит.

– Пусть тебя это не волнует, – спокойно сказал Краб, легонько подталкивая Гаврилина к лестнице, – я за все отвечу.

– Да какая мне разница кто ответит? Среди ночи переться черт знает куда. Руки уберите!

– Уберу, – пообещал Краб, – не шуми. Выпил – держи себя в руках.

– Выпил? – переспросил Гаврилин и оглянулся на Клоуна, – Выпил.

– Вот и поехали.

– А вы меня не с кем не спутали?

– Может и спутали, – согласился Краб, – к утру все и выясним.

А может и вправду напутали, подумал Клоун, идя за Крабом и Гаврилиным. Может действительно парень нарвался на улице и никакого отношения ни к кабаку, ни к Солдату не имеет? Тогда разберемся.

Если он не имеет к этим делам никакого отношения, зачем к телефону ломанулся?

Клоун почти сочувственно посмотрел на Гаврилина. Не повезло парню.

Здоровый, кстати, мужик. При его самочувствии выкушать столько выпивки и еще иметь возможность здраво рассуждать на темы нарушений правил! Вон даже умудрился вырвать свою руку у Краба.

– Не о чем нам с вами разговаривать!

– И это мы выясним. Выбора у тебя просто нет.

– Я если я просто не пойду?

– Мы тебя просто понесем.

– Да кто ты такой вообще?

Это он хорошо спросил, просто замечательно, одобрил мысленно Клоун. Кто вы такой?

– Я Краб, – привычно увесисто сказал Краб.

– Да хоть рак. Какого черта вам от меня нужно?

Краб немного опешил. Получалось, что этот тип его не знает? Не знает его, Краба?

Неужели ошиблись? Не мог бы человек, занимающийся делами с Солдатом, не знать первых людей в городе. Не мог. Все это Клоун ясно прочитал на лице Краба. Ай да Гаврилин…

Клоун успел подскочить к Гаврилину и поддержать его за руку. Чуть не поплыл по стене на пол.

– У него жар, – откуда-то сзади сказала медсестра.

Клоун оглянулся и увидел, что она стоит возле открытой двери палаты.

– Ничего с ним не случится, – сказал Краб.

Клоун молча взглянул ему в лицо. Что будем делать?

– Поехали, – решительно сказал Краб.

– А если действительно будет шум? – наконец спросил Клоун. – Люди уже привыкли, что здесь всегда спокойно.

– Люди привыкли свои задницы от Солдата прятать.

Если он, – Краб кивнул на Гаврилина, – если он действительно что-нибудь знает об этом, все эти засранцы от радости…

– Ладно, – внезапно сказал Гаврилин, отстранив Клоуна, – хочешь покатать меня – поехали. Утром сам

меня сюда привезешь. И извинишься. Клешни свои убери, членистоногое!

Лицо Краба окаменело. Вздулись желваки.

– Что уставился? –осведомился Гаврилин, – поехали к тому, кто тебя за мной прислал. Я с шестеркой трепаться больше не намерен.

Клоун на всякий случай стал между Гаврилиным и Крабом. Не стоило парню так разговаривать с Крабом. Ой не стоило.

Краб сдержался. Сцепил зубы, потом перевел дыхание и спустился по лестнице в вестибюль.

Спускаясь за ним вместе с Гаврилиным, Клоун тихо сказал: