Рождество по-новорусски

Али взял платок в две руки.

– Мой дед подарил это мне. А ему это подарил его дед. А его деду – его дед. Всегда он был в нашем роду. Всегда он защищал честь нашего рода. Много раз он поражал сердце врага, но никогда спину.

Али развернул платок.

– Возьмите этот клинок, пожалуйста. Ему триста лет. Когда хотят оказать честь человеку, дарят ему самое ценное. Когда хотят оказать честь дарителю – принимают подарок и тут же забывают о нем. И мне не жалко отдать этот клинок в достойные руки, – Али протянул кинжал Гринчуку.

Тот встал. Искоса глянул на Нину. Она улыбнулась.

Гричук вздохнул и протянул руку.

– Спасибо, Али.

Али передал кинжал и поклонился:

– А теперь мне нужно уходить. Меня ждет работа.

Али вышел. Гринчук сел на место и посмотрел на кинжал.

– Попал, Зеленый? – спросил Гиря.

– А мы что, перешли на «ты»? – осведомился Гринчук. – Мне придется вас Гирей кликать?

– А ты… вы за три месяца не подобрели, гражданин подполковник. И кстати, как это так быстро подполковником стали? – Гиря налил себе в фужер остаток коньяка и выпил. – За Андрея Петровича?

– За кого? – спросил Гринчук.

– Теперь уже ни за кого, – махнул рукой Гиря. – Теперь уже за жратву для червей.

Гиря выгреб из коробки конфету, закусил.

– А у тебя тут, Нина, хорошо. Уютно в клубе. Слышал, наркоту ты здесь перекрыла?

– Да, – коротко ответила Нина.

– Сама придумала, или Зеленый присоветовал? – Гиря посмотрел на Гринчука и вроде бы как спохватился. – Юрий Иванович.

– Сама решила.

– И как? Нормально?

– Потихоньку.

– Ну, тады – ой! – засмеялся Гиря. – А мне пацаны жалуются, забурела Нинка, всех посылает. Точно, мент у нее крышей. Нет?

– Нет, – ответила Нина. – Я сама. И я…

– Да ради бога! – замахал руками Гиря. – Хочешь – поиграйся еще. Пока бабки не кончатся. А потом, если продавать клуб будешь, ты мне его продай. Так по честному будет? А, Юрий Иванович?

Гиря обернулся к Гринчуку. Тот молча кивнул.

– Ну, тогда нет базара, – Гиря потянулся к коробке, – ничего, что я еще одну штучку съем?

– Хоть всю коробку, – ответила Нина.

– Не, всю нельзя, – Гиря демонстративно, двумя пальцами взял одну конфету, а коробку отодвинул. – Конфеты женщинам и детям.

Гринчук молча рассматривал подарок.

– Крутая вещь, – заметил Гиря, снова наливая себе водки. – Я в этом деле не особенно, но когда Саня спросил у Али – ваше здоровье – что тот надумал дарить, а тот показал ему пыру, Саня чуть не охренел на фиг.

Гиря снова налил и выпил.

– Это ж дамасская сталь, – сказал Гиря. – Он же, наверное, на вес золота стоит. А то и дороже. Ты шелком об него попробуй. Если настоящий – точно перережет. Обмоешь со мной?

Гринчук покачал головой.

– Ну, тогда я сам. В больнице врачи не давали, прикинь. Нервы, говорят, успокаивать нужно. А их только вот водочкой и успокоишь. Да, а с ножом фигня получается. Это, может, у них ножи дарить круто, а у нас острые вещи не дарят. У нас это плохая примета, – Гиря отхлебнул, на этот раз из бутылки. – Нужно было ему с тебя хотя бы копейку взять, вроде бы как за продажу. А так получается, что он вроде бы тебе свинью подложил. Этих горцев не поймешь! То этот Саня просто друзан классный, а то начинает такое нести…

Гирю, похоже, начинало развозить. То ли он приехал уже теплым, то ли действительно отвык за три месяца.

– А давай мы с тобой, Нина, выпьем за дружбу, – предложил Гиря. – За светлую и крепкую.

– Вам обоим уже хватит, – сказал Гринчук.

– Во! – обрадовался Гиря. – Мужик. Вовремя остановиться – это правильно. Ничего, Юрий Иванович, мы с тобой … с вами, типа, сейчас на улицу выйдем, прогуляемся по морозцу. Оно и попустит… Вы прогуляетесь со мной, Юрий Иванович?

Гринчук встал.

Гиря тоже вскочил. Качнулся, но удержался за спинку кресла.

– Извини, Нина, – сказал Гринчук. – я потом подъеду, днем.

– Извини, Нинуля, – помахал рукой Гиря, – я твоего друга заберу. Он меня домой проводит. Нельзя же меня в таком состоянии одного отпускать?

– До свидания, Геннадий Федорович, – сказала Нина.

– Пошли, подполковник? – Гиря остановился возле двери и, поклонившись по-шутовски, пропустил Гринчука вперед.

Потом оглянулся на Нину и подмигнул:

– Ты меня, Нина, прости, что праздник подпортил. Но вот зуб даю – больше не приду. Ты только позвони, как продавать эту фигню будешь.

Гринчук успел забрать из машины куртку и шапку, когда Гиря вышел, пошатываясь, на улицу.

– В тачке не поедим, – заявил Гиря. – Пешком пойдем.

– На метро, – сказал Гринчук. – Сегодня всю ночь поезда ходят.