Молчание бога

– Пере... представьте себе, – сказал священник. – Умею. Или вы полагаете, что имеете дело с неучем?

– Отчего же? Не с неучем, хотя латынь ваша оставляет желать лучшего. В падежах. Вы постоянно путаете окончания... хотя это не важно сейчас. Вернемся к арифметике.

– Вернемся, – обиженным тоном согласился Хорек. Падежи ему не нравятся... Хотя этот грех у Хорька был, и всё никак не удавалось от него избавиться.

– Тысячи оборотней, – сказал Хозяин.

– Да.

– Десятки отрядов.

– Десятки.

– Оборотня можно ловить только в полнолуние.

– Ну... – пожал плечами святой отец.

– Да, конечно, можно и в обычные дни, но как вы определите, оборотень он или нет? – Отсветы пламени играли на лице Хозяина, словно перемешивая на нем черты. – Только в полнолуние они себя не контролируют. Так что, в лучшем случае – двух-трех оборотней в месяц могут уничтожить эти ваши отряды. Отрядов десятки, оборотней – тысячи. И если такой отряд охотников оборотня настигает, то вовсе не понятно, кто чьи уши отрежет. Сколько отрядов церковь потеряла на вашей памяти?

– Пять. За два прошлых года – пять, – ответил Хорек.

Перед глазами у него начинало плыть.

– А в этом году? – спросил Хозяин.

– Не знаю, – честно сказал Хорек. – Два-три, наверное...

– Вот и получается, что полная луна – только символ, – подвел итог Хозяин. – Символ человеческой слабости. И безысходности.

Хорек помотал головой. В ушах шумело.

– Вы рассказываете людям о Боге и обещаете Царствие Божие, а люди не видели Бога, они видят только друг друга и своих добрых господ. Оборотни жрут людей, а еще есть ведьмы, колдуны, маги, упыри... – а вы всё обещаете и обещаете. И спасение к селянам приходит не с неба, а от провонявших потом и прокисшим вином охотничьих отрядов, которые, уничтожая нечисть, уничтожают еще припасы и выпивку в деревнях, обрывают юбки у баб и девок, да еще и с удовольствием пускают в ход свое освященное оружие против мужиков, которым это не нравится... – Хозяин говорил холодно, как бы отстраненно.

– Деяния Врага рода человеческого... – пробормотал священник. – Попущением Господним...

– Ага, – легко согласился Хозяин. – Попущением. Мы с вами исколесили округу в поисках чуда. Вы ко мне, святой отец, и приставлены для того, чтобы сопровождать меня, когда я отправляюсь к месту, где, по слухам, совершилось чудо. Выздоровление, прозрение, видение, спасение... И сколько мы с вами нашли настоящих чудес? За пять лет, святой отец. И с вашими предшественниками за долгие-долгие годы.

– Ну... – протянул священник.

– Ни одного, – сказал Хозяин. – Ровным счетом. Либо сумасшедшая девка рассказывает, как к ней спускался ангел небесный, либо настоятель монастыря принял меры к увеличению числа молящихся, либо просто откровенный мошенник выкачивал у простачков добро, обещая спасение и лечение. Тысячи происков дьявола и ни одного чуда.

Хорек качнул головой. Хозяин был прав. То, что Рим признал некоторые из этих чудес настоящими, не меняло ничего. Может быть, другим везло больше, но то, что видел Хорек, путешествуя пять лет вместе с Хозяином, которого вне Трех деревень называли Серым всадником, не могло не огорчать.

– Но знаете, что самое страшное? – спросил Хозяин.

– Что?

– А то, что и происков дьявола мне не удалось найти, – печально сказал Хозяин.

– Это вы бросьте, – погрозил пальцем Хорек. – Я пьян, но не настолько. Вы сами только что сказали...

– Оборотни, маги, колдуны, упыри? – спросил Хозяин.

– Да.

– Они были уже тогда, когда Бога еще не было, – тихо сказал Хозяин.

Хмель куда-то вылетел из головы священника.

– Вы сейчас...

– Богохульствую?

– Именно. Бог был всегда...

– Если бы вы были правы, – почти прошептал Хозяин. – Если бы вы были правы.

И столько в этом голосе было искренней печали и даже тоски, что святой отец ничего не сказал в ответ. Он потрясение молчал, теребя нагрудный крест.

– Наверное, вам пора спать, – вставая с кресла, сказал Хозяин.

Но, видимо, не суждено было священнику в ту ночь заснуть.

От замковых ворот послышался грохот – кто-то колотил молотком в бронзовую доску, вывешенную возле моста. И не перестал этого делать, пока Хозяин, выйдя из замка, не отобрал молоток у него из рук. Присмотревшись, Хозяин узнал Длинного.

– Что случилось? – спросил Хозяин.

– Это... – сказал Длинный. – Т-там...

Он сглотнул слюну и оглянулся в сторону дороги, ведущей к бухте. Глаза парня блуждали, словно боясь увидеть что-то страшное, губы дрожали.

– Ну?

– Корабль... на Черной скале – корабль. И... Я первый заметил... мы с Заскокой и Вдовичем сегодня... на Дозорной... и я увидел... как раз луна... ветер затих... смотрю – корабль... стоит... и целый, главное... я говорю, пошли, глянем, а Заскока... или Вдович... кто-то, в общем, говорит, в замок надо... а потом глянем, говорит... мы пошли... оно уже светло от луны... и море сразу у-успокои-лось, мы к самому кораблю по камням и подошли.

Длинный вдруг сел прямо на мокрые камни, прижал кулаки к щекам и заговорил торопливо, словно боясь, что его перебьют.

– Целый корабль. Его как подняло волной и посадило дном на Черную скалу. Он ровно сел, чисто. Мачта только одна сломанная, на канатах весела, мы и полезли... Светло ведь... По канатам. А на палубе... На палубе... никого нет. Только из трюма – крышка открыта – свет, значит, факелы. Вдович туда пошел, а я к корме, к каютам... и Заскока со мной... это, значит, нам-то хозяева корабля зачем? Теперь уже все наше... И дверь в ка-каюту открыта... Смотрю – лежит кто-то... Думаю, чего лежит, не утонул ведь корабль. А он лежит, я до него дотронулся, а он еще теплый, только... мертвый только, и в спине у него рана... И дальше еще лежат... я видел человек пять... – Длинный посмотрел на свою растопыренную пятерню. – Пять. Мы дальше хотели идти, а тут крик с палубы... Вдовича... Только тонкий такой и жалостный... как у зайца подраненного... Заскока говорит, что-то там случилось... мы на палубу, к трюму, глядь, а там... сразу под люком... Вдович... живой еще, но в луже кровищи и... это... живот распорот, как у рыбы потрошеной... Факела два горят, воткнуты, видно, хорошо. А вдоль борта люди сидят... лежат... в колодках... и все... горло у всех располосовано. У каждого. И кровь везде... И чего туда Вдовича понесло, чего он полез?

Длинный посмотрел снизу вверх на Хозяина, потом на священника, который стоял у того за спиной.

– Меня как громом ударило, – дрожащим голосом пробормотал Длинный. – Стою так, смотрю, а потом Заскока вот...

Длинный протянул руку, показывая, как близко от него стоял приятель.

– Заскока вдруг всхлипнул так, оби... обиженно, я на него глянул, а у него из груди с ладонь лезвия торчит... и даже вроде как дымится... а за спиной – словно тень какая... Я на лезвие смотрю, а с него кровь так – кап-кап-кап... и Заскока вроде как дернулся раз, другой, а лезвие дымится и вроде как опускается... А это тот, который сзади, кинжал дергает, вынуть хочет... Застрял кинжал... Длинный вдруг хихикнул:

– Кинжал застрял, Заскока костлявым оказался. Тот кинжал дергает, а вытащить не может, а Заскока в трюм валится и кинжал за собой тянет.